Вражий питомец - Александр Вельтман

На гранитах

Снова долгий тихий вечер.Снова море, снова скалы.Снова солнце искры мечетНад волной роскошно-алой.

И не зная, здесь я, нет ли,Чем дышу — мечтой иль горем, —Запад гаснет, пышно-светел,Над безумно светлым морем.

Им не слышен, — им, бесстрастным, —Шепот страсти, ропот гнева.Небо хочет быть прекрасным.Море хочет быть — как небо!

Волны быстро нижут кольца,Кольца рдяного заката…Сердце! сердце! успокойся:Все — навек, все — без возврата!

Висби

Старый Висби! старый Висби!Как твоих руин понятны —Скорбь о годах, что погибли,Сны о были невозвратной!

Снится им былая слава,В море синем город белый,Многошумный, многоглавый,Полный смехом, полный делом;

Снится — в гавани просторнойФлот, который в мире славен,Паруса из Риги, Кельна,С русских, английских окраин;

Снится звон веселый в праздник,Звон двенадцати соборов,Девы — всех цветков нарядней,Площадь, шумная народом.

Жизнью новой, незнакомойНе встревожить нам руины!Им виденья грустной дремыСохранили мир старинный.

С ними те же кругозоры,И все то же море к стенамСтелет синие уборыС кружевами белой пены.

К финскому народу

Упорный, упрямый, угрюмый,Под соснами взросший народ!Их шум подсказал тебе думы,Их шум в твоих песнях живет.

Спокойный, суровый, могучий,Как древний родимый гранит!Твой дух, словно зимние тучи,Не громы, но вьюги таит.

Меж камней, то мшистых, то голых,Взлюбил ты прозрачность озер:Ты вскормлен в работах тяжелых,Но кроток и ясен твой взор.

Весь цельный, как камень огромный,Единою грудью дыша,—Дорогой жестокой и темнойТы шел, сквозь века, не спеша;

Но песни свои, как святыни,Хранил — и певучий язык,И миру являешь ты нынеВсе тот же, все прежний свой лик.

В нужде и в труде терпеливый, —Моряк, земледел, дровосек,—На камнях взлелеял ты нивы,Вражду одолел своих рек;

С природой борясь, крепкогрудый,Все трудности встретить готов, —Воздвиг на гранитах причудыСуровых своих городов.

И рифмы, и кисти, и струныТеперь покорились тебе.Ты, смелый, ты, мощный, ты, юный,Бросаешь свой вызов судьбе.

Стой твердо, народ непреклонный!Недаром меж скал ты возрос:Ты мало ли грудью стесненнойМетелей неистовых снес!

Стой твердо! Кто с гневом природыВеками бороться умел, —Тот выживет трудные годы,Тот выйдет из всякой невзгоды,Как прежде, и силен и цел!

Иматра

Кипит, шумит. Она — все та же,Ее не изменился дух!Гранитам, дремлющим на страже,Она ревет проклятья вслух.

И, глыбы вод своих бросаяВо глубь, бела и вспенена,От края камней и до края,Одно стремление она.

Что здесь? Драконов древних гривы?Бизонов бешеных стада?Твой грозный гул, твои извивыЛетят, все те же, сквозь года.

Неукротимость, неизменность,Желанье сокрушить свой пленГорят сквозь зыбкую мгновенностьВенчанных радугами пен!

Кипи, шуми, стремись мятежней,Гуди, седой водоворот,Дай верить, что я тоже прежнийСтою над распрей прежних вод!

У круглого камня

Белея, ночь приникла к яхте,Легла на сосны пеленой…Отава, Пейва, Укко, Ахти,Не ваши ль тени предо мной?

Есть след ноги на камне старом,Что рядом спит над гладью вод.Туони! ты лихим ударомЕго отбросил от ворот!

Бывало, в грозные хавтаймы,Неся гранитные шары,Сюда, на тихий берег Саймы,Вы все сходились для игры.

Где ныне косо частоколомВдали обведены поля,Под вашим божеским футболомДрожала древняя земля,

И где теперь суровый шкиперФарватер ищет между скал,Когда-то Юмала-голкиперЛицо от пота омывал.

Былые матчи позабыты,И вы — лишь тени в белой мгле, —Но тяжкие мячи — гранитыЛежат в воде и на земле.

Над Северным морем

Над морем, где древние фризы,Готовя отважный поход,Пускались в туман серо-сизыйПо гребням озлобленных вод, —

Над морем, что, словно гигантскийТитанами вырытый ров,Отрезало берег британскийОт нижнегерманских лугов, —

Бреду я, в томленьи счастливомНеясно-ласкающих дум,По отмели, вскрытой отливом,Под смутно-размеренный шум.

Волна набегает, узорноИзвивами чертит песокИ снова отходит покорно,Горсть раковин бросив у ног;

Летит красноклювая птица,Глядя на меня без вражды,И чаек морских вереницаПрисела у самой воды;

Вдали, как на старой гравюре,В тумане уходит из глаз,Привыкший к просторам и к буре,Широкий рыбацкий баркас…

Поют океанские струныНапевы неведомых лет,И слушают серые дюныЛюбовно-суровый привет.

И кажутся сердцу знакомыИ эти напевы тоски,И пенные эти изломы,И влажные эти пески,

И этот туман серо-сизыйНад взрытыми далями вод…Не с вами ли, древние фризы,Пускался я в дерзкий поход?

Финские народные песни

Баю, баюшки, баю,Спи, дитя, усни, баю.Баю дитятке пою,В санки сна его кладу.Сон, приди, возьми его,Сон, бери, клади егоВ золотые свои санки,Во серебряные санки!Посади дитя во санки,В свои праздничные санки,Медным полем покатиПо свинцовому пути.Дорогого повези,Золотого проводиНа серебряную гору,На вершину золотую,В златолиственный ивняк,В златолистый березняк,Где кукушки золотые,Где серебряные птицы.

Коль пришел бы мой желанный,Мой знакомый, долгожданный,За версту пойду навстречу,Побегу и за две — встречу,Загородку отворить,Новый мостик подложить.Протяну ему я руку,Хоть бы он держал гадюку,Зацелую не в черед,Будь хоть в волчьей крови рот,Охвачу руками шею,Хоть бы смерть была за нею,Да и сяду с ним рядком,Будь хоть всё в крови кругом!

Галина Галина

На дюнах

Иду я с тихой думоюПо дюнам золотым,Где волны песнь угрюмуюПоют камням седым,Где мох бледно-зеленымиУзорами лежит,И красными колоннамиСосновый лес горит.И севера суровогоПечальные цветы,Там вереска лиловогоРаскинулись кусты.Люблю я эту страннуюНемую красоту,Как милую, туманнуюИ грустную мечту!..И песню я угрюмуюХолодных волн люблю,И морю с тихой думоюНесу печаль мою…

Николай Гумилев

Песня о певце и короле

Мой замок стоит на утесе крутомВ далеких, туманных горах,Его я воздвигнул во мраке ночном,С проклятьем на бледных устах.

В том замке высоком никто не живет,Лишь я его гордый король,Да ночью спускается с диких высотЖестокий, насмешливый тролль.

На дальнем утесе, труслив и смешон,Он держит коварную речь,Но чует, что меч для него припасен,Не знающий жалости меч.

Однажды сидел я в порфире златой,Горел мой алмазный венец —И в дверь постучался певец молодой,Бездомный, бродячий певец.

Для всех, кто отвагой и силой богат,Отворены двери дворца;В пурпуровой зале я слушать был радБезумные речи певца.С красивою арфой он стал недвижим,Он звякнул дрожащей струной,И дико промчалась по залам моимГармония песни больной.

«Я шел один в ночи беззвезднойВ горах с уступа на уступИ увидал над мрачной бездной,Как мрамор белый, женский труп.Влачились змеи по уступам,Угрюмый рос чертополох,И над красивым женским трупомБродил безумный скоморох.

И, смерти дивный сон тревожа,Он бубен потрясал в руке,Над миром девственного ложаПлясал в дурацком колпаке.

Едва звенели колокольца,Не отдаваяся в горах,Дешевые сверкали кольцаНа узких, сморщенных руках.

Он хохотал, смешной, беззубый,Скача по сумрачным холмам,И прижимал больные губыК холодным девичьим губам.

И я ушел, унес вопросы,Смущая ими божество,Но выше этого утесаНе видел в мире ничего».

Я долее слушать безумца не мог,Я поднял сверкающий меч,Певцу подарил я кровавый цветокВ награду за дерзкую речь.Цветок зазиял на высокой груди,Красиво горящий багрец…«Безумный певец, ты мне страшен, уйди».Но мертвенно бледен певец.

Порвалися струны, протяжно звеня,Как арфу его я разбил,За то, что он плакать заставил меня,Властителя гордых могил.

Как прежде, в туманах не видно луча,Как прежде, скитается тролль,Он, бедный, не знает, бояся меча,Что властный рыдает король.

По-прежнему тих одинокий дворец,В нем трое, в нем трое всего:Печальный король, и убитый певец,И дикая песня его.

На мотивы Грига