Совершенство - Кристина Лорен

Он знает, что это должно бы его пугать, но оно не пугает.

– О. Боже. Мой. Колин! – Пронзительный голос слышится позади него, и он инстинктивно пригибает голову, ожидая, что вот-вот в него сзади вопьются когти.

Аманда хватает его за шею и, крепко вцепившись ногтями в кожу, притягивает к себе в объятия.

– Я слышала, ты был мертв в течение часа!

– Да не умирал я.

– Я чуть с ума не сошла, Колин. Чуть. Не. Сошла. С ума.

– Прости, – говорит он, высвобождаясь из ее когтей.

И конечно, Люси выбирает именно этот момент, чтобы выплыть в коридор и устроиться рядом с ним. Она бросает взгляд на Колина, потом на Аманду, и парень ожидает увидеть поднятую бровь, но вместо этого получает только усмешку, будто ситуация ее забавляет.

– Привет, – говорит она.

– Привет. – Он улыбается ей и не отводит взгляда от ее губ, пока она не улыбается в ответ. – Так-то лучше.

Аманда продолжает вести себя так, будто Люси здесь нет.

– Шелби позвонила мне вчера вечером и рассказала о том, что произошло. И, о господи, я думала у меня будет нервный срыв. Что, если бы ты умер? Что, если бы ты умер, Колин? Мы бы тут с ума…

– Аманда, ты знакома с Люси? – обрывает он ее, надеясь, что в какой-то момент та остановится, когда ей понадобится воздух. Ему стыдно, во-первых, за Аманду, которая просто не умеет себя вести, и во-вторых – за Колина из прошлого, который спал с этой девушкой.

Аманда глядит на Люси так, будто видит ее впервые.

– Привет, – небрежно бросает она и сразу поворачивается обратно к Колину.

– Это больно было? И тебе стало жарко? И ты разделся?

Он поднимает бровь – так, как это нравится Люси – и чувствует, как она придвигается поближе.

– Я не раздевался, – отвечает он.

Аманда имеет наглость напустить на себя разочарованный вид.

– Ой, это хорошо, а то я слышала, что многие так делают, когда у них гипертермия.

– Гипо… – бормочет он себе под нос.

– Я почти успела сделать это за него, – вступает в разговор Люси, улыбаясь Колину. – Времени чуть-чуть не хватило.

Колин, прижав пальцы к губам, изображает оскорбленную невинность. Уголком глаза он видит, что Аманда явно складывает два и два. Она делает вдох, стараясь подавить раздражение и злость, и напускает на себя равнодушный вид.

– Ты что, была там?

Люси скромно кивает и тянется поцеловать его в уголок губ.

– Еще увидимся.

Он машет ей рукой, тихо проклиная Люси за то, что она бросила его наедине с бывшей девушкой, но винить ее за то, что не захотела остаться, не может. И тут, как раз вовремя, с сочувственной улыбкой на лице подходит соседка Аманды по комнате.

– Привет, Колин, – приветствует его она. – Как ты?

– В порядке, – отвечает он, наверное, уже в тысячный раз за сегодня. Но в этот раз он не так уж и против. Ему всегда нравилась Лиз. Он чувствует, что до сих пор у нее в долгу за эффективный антикризисный менеджмент после его разрыва с Амандой. – А ты как?

– Хорошо, – просто отвечает она. И когда он думает, что разговор завершен, продолжает: – Один мой кузен как-то провалился под лед. В Ньюфаундленде.

Он кивает, разочарованный, теряя к разговору всякий интерес. Сегодня, после, наверное, каждого второго «как ты?» он выслушивал все ту же историю в разных вариантах. Дальше обязательно последует: «Тебе повезло, что остался жив». «Он никогда уже не был таким, как прежде». «Она потеряла большой палец на левой руке, плюс неизлечимое повреждение лицевого нерва».

Мог бы догадаться, что уж Лиз-то отступит от сложившегося канона.

– Он провел на льду несколько часов без сознания и остался жив.

– Что? – Забыв об Аманде, он делает шаг к Лиз, так, что от удивления она отшатывается, ударяясь о стену.

– Он провалился и сумел выбраться, но прошло четыре часа, прежде чем его нашли, и пульс у него не прощупывался. По крайней мере, так казалось.

– И что, он теперь в коме?

– Нет, и в этом-то самое удивительное, – добавляет она, улыбаясь странной улыбкой, от которой у него по коже бегут мурашки. – Он в полном порядке.

Под конец дня Колин чуть не разрывается от желания поговорить с Люси. И вот он видит ее – она плывет к нему мимо толпы ребят и девчонок в пестрых праздничных шарфах и шапках, которые направляются к тропинке, ведущей к озеру. И только тут он вспоминает, что «Зимняя вечеринка» назначена на сегодня.

– Куда это все идут? – подходя, спрашивает, Люси и отворачивается понаблюдать за всеобщей миграцией.

– Каждый год перед зимними каникулами старшеклассники устраивают эту адскую тусовку под названием «Зимняя вечеринка». Все кроме нас, местных, раскисают от ностальгии и перспективы не видеть друг друга аж целых две недели. Старшеклассники украшают обзорную площадку над озером и…

– Над нашим озером?

Он опускает взгляд, чтобы заглянуть ей в глаза, и улыбается собственнической нотке в ее голосе.

– Ага. Но ты не беспокойся. К самому озеру они точно подходить не будут. Никто никогда этого не делает, – добавляет он, надеясь, что в его голосе звучит та же нотка. – Они украшают площадку на холме над озером, ставят кошмарный поп, и все со всеми целуются, а потом народ начинает драться, потому что все упились; короче – одна сплошная драма.

Люси ухмыляется:

– Звучит весело.

– Такие вечеринки в школе-интернате. В общем и целом, ты тусуешься с теми же людьми, только в паре километров от того места, где ты с ними обычно тусуешься.

– И уже пора бы тебе меня на свидание пригласить, – словно не слыша его, продолжает девушка.

– Поверь, Люси. Это не для тебя.

– Тебе-то откуда знать? – Теперь это улыбка соблазнительницы. – Целоваться с тобой у озера – это точно для меня.

Совершенно ясно, что с этим не поспоришь.

Длинная, извилистая дорожка, увешанная фонариками, ведет на смотровую площадку, где фонариками покрыто буквально все: кажется, их тысячи. В свете фонариков десятки танцующих извиваются под музыку, которая гремит из четырех колонок по углам площадки. По краям площадки висят венки из остролиста, а вокруг – сплошной снег, лед и лунный свет.

Даже не верится, насколько они близко от того места, где все произошло, и Колин ловит себя на том, что смотрит с холма вдаль, на другую сторону озера, туда, где лед накрывает черная тень. Отсюда не разобрать, но он представляет себе неровную полынью, ограждение из желтой ленты и знаки, запрещающие приближаться к воде. Ему вдруг становится интересно, как характеризует его то, что он совершенно не боится – при воспоминании о поглощающей его бездне он чувствует не ужас, а только нетерпение, дразнящий шепоток адреналина в крови.

Подходит Джей, становится рядом, потягиваясь.