Совершенство - Кристина Лорен

Она садится, подогнув под себя ноги, и молча смотрит на него. Какая-то ее часть – маленькая, темная и очень опасная – ощущает при этих его словах неистовый восторг. Он прав, это не было безумием. В эти несколько коротких минут она могла касаться его, целовать. Он принадлежал ей. На той тропинке он был таким, как она.

А потом она вспоминает, что она должна быть его Хранителем, и острый укол боли пронзает ее насквозь.

– Мне легко было тебя найти, – говорит он. – Будто нам предназначено быть вместе.

– Колин, я знаю, что Генри говорит насчет того, как я тебя защищаю, но… Понимаешь, ты ведь мог до смерти замерзнуть. Ты утонуть мог.

Он наклоняется и бережно целует ее в обнаженное плечо рядом с бретелькой топика. Отодвигает ткань в сторону и целует ее туда, где должно биться ее сердце. Ей кажется, будто ее пронзает молния. Ей хочется запустить руки ему в волосы и удержать там, где он есть.

– Я так не думаю, – возражает он. Люси было открывает рот, чтобы начать отстаивать очевидное, но слова просто не выходят у нее изо рта, и Колин качает головой: – Просто послушай. Ладно?

Она кивает, не в силах найти убедительные аргументы. Она понятия не имеет, сколько еще времени им отпущено вместе. И от этого каждая минута становится бесценной. Она хочет, чтобы он оказался в воде, на тропинке, в подводном звездном небе, с ней.

– Что, если я опять попаду в озеро, и мы проведем вместе часок-другой? Только я и ты, уютно устроившиеся в снегу. Люс, мир там был… просто сумасшедший. Свет и серебро… И все вокруг будто… живое. – Колин замолкает, а она все еще не может найти нужных слов, и, обнадеженный, он продолжает: – Я должен увидеть это вновь. Джей пойдет с нами и быстро меня вытащит…

Она вспоминает, каково это было, ощущать его кожу, его губы, его смех. Вспоминает, как пробовала на вкус его звуки, чувствовала, как их тела подходят друг к другу. Он целовал ее, будто открывал для себя новый, потрясающий цвет. Она вспоминает другие поцелуи, улыбки, прижавшиеся к ее улыбающимся губам, и она знает: такого не было никогда. И все же у соблазна, как бы он ни был силен, есть неприятный привкус: будто кусочек сахара, пропитанный уксусом.

– Не думаю, что он согласится… – Тут голос ее подводит, и она замолкает.

– После того, как ты ушла тогда, в коридоре, появилась та девчонка, Лиз. Она сказала, ее кузен упал в озеро в Ньюфаундленде. Он выбрался, но провел на льду, без сознания, четыре часа.

Она вскидывает на него глаза:

– Что?

– Четыре, – повторяет он, радуясь ее реакции, будто она уже согласилась.

Она встает, придвигается к столу и начинает возиться с большой кружкой, в которой стоят карандаши и ручки. Кружку она поднимает легко, будто предмет ничего не весит. Прежде, чем она успевает удивиться этому достижению, он тоже встает и подходит к ней, застегивая рубашку

– Я читал об этой истории, Люс. Это правда. Во всех местных газетах было. И раньше такое тоже случалось. Практически каждую зиму происходит где-то по одному такому случаю. Репортер, который это раскопал – один из этих парней на форуме. Он просто одержим этим.

Он кладет горячую руку ей на плечо и легонько сжимает, но в этот раз она едва замечает его прикосновение. Ей нужно узнать больше.

– Думаю, если мы будем осторожны, все сработает. Плюс, – добавляет он уже тише, – у того парня не было Хранителя.

– Какой из меня Хранитель, если я позволю тебе сделать это, – протестует она, делая шаг назад, выскальзывая из-под его руки. – Это же плохо.

Она старается говорить веселым, непринужденным тоном, но правда обнажает смысл слов, как ветер – осеннее дерево.

– Что ты не плохая, это точно, – говорит он с убежденностью, которой – она уверена – у нее не будет никогда. – Знаешь, почему я это знаю?

Она вскидывает взгляд – и тает. В полутемной комнате его глаза – как темный янтарь, ресницы такие длинные, и тут он моргает – медленно, терпеливо.

– Почему?

– Потому что я потерял всех, кого я любил. Вместо этого у меня теперь есть ты. Вселенная, может, и забрала у меня остальных, но вернула обратно тебя.

– Но неужели тебе совсем не интересно, почему тебе нужен Хранитель и почему это – я?

– Раньше – да, было. – Он бросает взгляд в окно, потом вниз, себе на ноги. Пинает что-то на полу.

Она пристально за ним наблюдает. Под ребрами легонько шевелится тревога, когда она понимает, что он что-то от нее скрывал.

– Что изменилось?

Он опять поднимает глаза, встречает ее взгляд.

– Мне кажется, между нами есть связь, потому что я был тем ребенком, который увидел, как убийца уносит тебя в лес. Я рассказал Дот, и она вызвала полицию.

Люси застывает, стиснув руками спинку стула у себя за спиной.

– Почему ты не рассказал мне об этом?

Колин отвечает торопливо, виноватым тоном:

– Я боялся, если ты все узнаешь, тебе незачем будет оставаться, и ты исчезнешь. – Он тянется к ней, прикасается к руке, будто ему необходимо убедиться, что она и в самом деле здесь.

– Так, значит, они поймали того типа благодаря тебе?

Он пожимает плечами.

– Думаю, да. В статье говорится, что это так.

Она чувствует, как улыбка появляется на ее лице, ширится, достигает груди, где, когда он рядом, она никогда не ощущает пустоты.

– Может, у меня и не осталось никаких мало-мальски полезных воспоминаний, но одну вещь я знаю совершенно точно.

– Какую?

– Ты, значит, первым стал моим Хранителем.

Он улыбается так же широко, как она, но гораздо нахальнее:

– Мне тоже нравится так думать.

Глава 24

Колин уверен, что Люси нравится идея вернуться в озеро. Глаза у нее становятся того безумного оранжевого оттенка, будто у нее весь мозг в огне от открывающихся возможностей, и свет, проникающий сквозь зрачки, словно шлет ему сигналы: «Сделай это. Сделай».

– Ничем хорошим это кончиться не может. – Голос у нее слегка дрожит, и ему кажется, что она имеет в виду что-то еще.

Дни складываются в недели, и снег продолжает падать, укутывая белым все неподвижные предметы. Колин не давит, не настаивает, вообще не заговаривает с Люси об озере. Вместо этого в их разговорах все больше ощущается вес невысказанных слов.

Однажды утром она спрашивает его, о чем он думает, и он отвечает – с беспощадной искренностью:

– Думаю, как это было – прикасаться к тебе там, на тропе.

От этих слов она разворачивается и уходит, обхватив себя руками, будто боится, что рассыплется.

Но потом она находит его после уроков с виноватой улыбкой, глазами просит прощения.

Он произносит это вслух:

– Прости. Я знал, что тебе не нравится эта идея.