Человек из чужого времени - Борис Сидненко

Утром голова работает иначе, чем вечером, и мир уже не кажется таким мрачным, как на ночь глядя. Что-то здесь не так. Михаил страдал. Он не хотел украдкой бежать из города, оставив Лизу наедине с опасностью. Он не хотел потерять свой шанс стать счастливым, построить желанную семейную жизнь и карьеру. Почему он должен бежать, полагаясь полностью на Лизу? Удар надо принимать на себя. Он обещал, что будет для нее каменной стеной, защитит от всех бед и опасностей. И что? Вместо этого ему надо куда-то бежать, где-то прятаться и спасать свою шкуру. А если реально посмотреть на свое положение? Что он может сделать? Драться он умеет, но не станет, хотя много лет занимался борьбой в частной студии восточных боевых искусств. Даже если дать ему оружие, применить его он не сможет, рука не поднимется. В душе он был пацифист, толстовец и исповедовал принцип непротивления злу насилием. Обратиться за помощью? К кому? Полная бессмыслица, какая-то безысходность. Да к тому же уже наступило тринадцатое мая.

Вот и 5-я линия. Михаил вошел в тот самый дворик, где совсем недавно отыскал Василия с его друзьями. И вновь увидев их живыми и невредимыми, чуть было не закричал от радости. Они тоже заметили его. Утренний воздух был чистый и прозрачный до такой степени, что все слова гулко повторялись, многократно отраженные от стен.

– Ба, артист пришел, – весело сказал Василий. – Что, опять выгнали, или решил начать свой бизнес, бутылки собирать в нашем районе?

– Не-е-е, – смакуя, протянул старпом, – этого ему баба не позволит. Девка – супер. Наверно, с другой застукала. Из дому выперла.

– Если ты, Михаил, насчет бани пришел, то она в такую рань еще не работает, – сострил майор.

– Я пришел предупредить вас об опасности.

Все трое почему-то расхохотались.

– Не понимаю вашего веселья, Василий.

– А чего нам бояться? Мы ведь самые никому не нужные люди. И кроме того – это наша территория.

– Мы ее пометили.

– И не один раз, – пошутил старпом.

В этот момент из арки, на которую Михаил не обратил внимания, из-за кустов на большой скорости во двор влетела черная машина «БМВ» с тонированными стеклами. Из нее выскочили три здоровенных молодых парня с круглыми деревянными битами. Мужчины бросились к Михаилу и к компании Василия. Первый удар попытались нанести Михаилу по печени, но он ловко увернулся от биты, второй удар должен был отбить почки, но и эта попытка была неудачной, третий удар был более скорым, и Михаил лишь успел взмахнуть рукой, чтобы защитить голову. Тотчас он услышал хруст сломанных костей и уже откуда-то со стороны увидел, как ему сломали еще одну руку, ударили пару раз по ребрам и наконец нанесли мощный удар по голове. Несмотря на то что он успевал на каждый удар ставить блок и принимать его вскользь, против мощных деревянных бит это плохо действовало. В момент удара по голове, от которого невозможно было защититься, Михаил увидел, как Василий, убегавший от другого нападавшего, подлетел к первому бойцу и что было сил толкнул его в спину. Поэтому удар хотя и пришелся по голове, но получился не смертельным. Михаил потерял сознание.

– Вы что там, охренели? Мать вашу! А если бы его убили? За что вам государство деньги платит? Такую ерунду, как обеспечение безопасности простому человеку, и того сделать не можете!

– Виноваты, товарищ генерал, но…

– Никаких «но». Срочно принять меры. Лучших врачей, лучшую клинику, но чтоб никаких последствий. Хватит над ним экспериментировать. Мне позарез нужны его бумаги, времени почти не осталось. А вы тут всё сопли по столу размазываете. И вот еще: чтоб я больше никогда не слышал об этом придурке на «БМВ».

– Но он же наш информатор.

– На хрен мне такой неуправляемый информатор нужен!

– Так точно, товарищ генерал.

– Если ваши специалисты не могут решить простую задачу, принимайтесь за нее сами, майор.

– Так точно, товарищ генерал.

– Исполняйте!

Глава 13. Мужчина должен сам принимать решения

Михаил пришел в сознание уже в лазарете. Это произошло одновременно с мыслью: «Слава богу, я жив». У него были перебинтованы голова, руки и грудь. Они не то чтобы болели, они стонали. Ни говорить, ни слушать он не мог. Каждый звук, любое движение являлись для него пыткой. Рядом на белом деревянном табурете сидела Лиза. Она смотрела на него и безмолвно плакала. Когда Михаил открыл глаза, она даже не удивилась. Только тихо сказала:

– Здравствуй, любимый. Все хорошо. Я здесь. Я никуда не поеду. Я буду здесь столько, сколько понадобится, пока ты не поправишься.

– Как ты узнала?

– Все получилось само собой, по чистой случайности.

– Нет ничего случайного.

– Возможно… Помнишь, я записала тебе Юлин телефон? Эту записку нашли у тебя в паспорте, позвонили Юле, а она мне.

– Сколько прошло времени? Где остальные?

– Я их не видела, но мне сказали, что все живы. Говорят, им тоже здорово досталось. Вам сильно повезло, если, конечно, это можно назвать везением, – и с грустной улыбкой добавила: – Несмотря на тринадцатое мая. Во дворе гуляли мужчины с собаками. Когда они увидели побоище, то спустили своих собак. Они же и «Скорую помощь» вызвали.

– За мной что, следили? Этого не может быть. Я шел проходными дворами, оглядывался, все тщательно проверял. Ни машин, ни людей вокруг не было.

– Я думаю, что это простое совпадение. Приехали разобраться с Василием, а тут и ты подвернулся… Ты лучше молчи, не разговаривай. Тебе нужен покой.

– Знаешь, их было пятеро, в машине оставалось еще два человека. Там были темные стекла, но я видел их силуэты. Ни водитель, ни тот, кто сидел посредине, из машины не выходили.

Михаил говорил с большими паузами, через силу, превозмогая боль. Он боялся, что потеряет сознание. И все же он был счастлив. Рядом была Лиза.

– За рулем был Гамлет. Это его «БМВ». А кто был другой, могу только догадываться.

– У меня очень болит голова и сильно тошнит. Меня сейчас вырвет.

Лиза позвала медсестру. Михаилу что-то вкололи, и он снова отключился.

Вечером того же дня Лиза все еще была в палате. Она никуда не уходила и, как могла, ухаживала за Михаилом.

– Глупенький, почему ты не послушался меня?

– Я не мог уйти, не разузнав, что случилось с Василием. Объясни мне, пожалуйста, что было в том письме?

– Всего несколько строк: «На правах законного мужа я приговорил Ваську к вышке, и его дружков тоже. Дело за малым, твой хахель следующий. С тобой поговорим отдельно, без свидетелей». Вот и все письмо.

– Любимая моя, пообещай мне, что выполнишь мою просьбу. Она очень простая.

– Я сделаю все, что ты захочешь.

– Тогда не отменяй своей поездки. Это очень важно. Вероятно, мне придется еще долго здесь проваляться. Со своими болячками я справлюсь сам.

– Я не могу тебя оставить в таком состоянии.

– Ты мне обещала.

– Хорошо. Я сделаю так, как ты просишь. Но немного времени у меня все же есть.

Михаил лежал в отдельной палате, к нему никого не пускали, кроме Лизы. Спустя две недели, когда головные боли прошли и болели только сломанные ребра, медсестра принесла ему записку: «Любимый, вынуждена уехать на несколько дней. Приеду – все расскажу. Я тебя очень сильно люблю. Поправляйся. Лиза».

Михаил уже знал, куда и почему уехала Лиза. Перед самым ее отъездом ему приснился сон. Это был не простой сон. Обычно он избавлялся от плохих снов так, как его в детстве научила мама. Она говорила: «Если проснешься от неприятного ощущения, посмотри сразу же в окно и скажи: куда ночь, туда и сон». Как ни странно, это всегда срабатывало. Но это был особый случай. Михаилу приснился вещий сон. Он увидел череду событий, которые должны были произойти с ним и с теми, кто так или иначе вторгся в его жизнь. Первые из этих событий уже произошли.

Пару дней у него никого не было, и больной размышлял о превратностях своей судьбы и о том, что зло за счастьем ходит по пятам. Оно тотчас находит того, кто не скрывает свою удачу и открыто радуется своему счастью. Так произошло и сейчас, так было и в прошлой жизни. Во время одного из таких погружений в скорбные мысли о бытие, в палату вошел мужчина лет тридцати пяти, с очень приятным умным лицом. Он был хорошо одет, в общении держался спокойно и вел себя деликатно. Он спросил у Михаила, как тот себя чувствует, о чем разговаривал с доктором, нет ли каких жалоб или просьб. Затем поинтересовался, нет ли у него каких-либо замечаний или заявлений. Поговорил немного на отвлеченные темы и наконец стал последовательно приближаться к цели своего визита.

– Михаил, скажу вам сразу, я не следователь. Поэтому не стану вести банальные разговоры из следственной практики. Все, что связано с этой драматической историей, уже расследовано. Одни виновные уже понесли заслуженную кару, а другие будут как следует наказаны. Меня интересуют куда более серьезные вопросы.

Михаил молчал. Что-то внутри у него похолодело. Стало некомфортно, и тотчас появилось чувство опасности. Человек из серьезного управления молчал и внимательно изучал перебинтованное лицо пострадавшего. Не дождавшись ответа, он продолжил: