Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви - Федор Мельников

Теперь нужно было собираться в дорогу, в Австрию - в Белокриницкий монастырь, к месту нового служения митрополита Амвросия. Инок Алимпий, этот бесстрашный и "ясный сокол", как величал его Павел, ничуть не медля, уехал из Константинополя сначала в Белую Криницу, а оттуда в Россию с радостным известием всем древлеправославным христианам о приобретении долгожданного святителя. Павел же оставался в Константинополе еще целый месяц в разных хлопотах и приготовлениях к отъезду. Митрополиту Амвросию был выправлен паспорт на имя майносского казака-некрасовца (старообрядца), чтобы с этим документом доехать лишь до Добруджи, к своим христианам, где можно уже достать документ архиерейский. Амвросий вынужден был ехать до этого места в казачьем платье. [214] Путь этот был весьма тернистым, по выражению Павла, исполненным "скорбей и необыкновенных искушений". [215] Только по прибытии наших путешественников в старообрядческое селение Сарыкой (в Добрудже, ныне Румынии), м. Амвросий первый раз по выезде из Константинополя мог свободно вздохнуть.

С того момента, как митрополит Амвросий изъявил согласие перейти в старообрядчество и письменным актом выразил это, он стал уже старообрядческим епископом. Инок Павел так и начал относиться к нему, именно как к своему уже архипастырю, хотя еще канонически и не присоединенному к старообрядческой Церкви. Для зарубежных старообрядцев не были секретом ни искания архиерейства, на что были уполномочены российским старообрядчеством белокриницкие депутаты, ни разрешение австрийского правительства учредить епископскую кафедру в Белокриницком монастыре - они ожидали этого события с большой радостью и с волнующим настроением. Один русский ученый, Н.И. Надеждин, посетивший в 1845 г. Буковину, а также и молдавские старообрядческие селения, писал: "Весть об учреждаемой раскольнической епископской кафедре, распространяясь между ними, носится из уст в уста любопытною новостью и возбуждает общее участие". [216] В России же эта весть держалась в большой тайне даже среди самих старообрядцев, а правительство даже не подозревало, что творится у заграничных старообрядцев. Оно продолжало угнетать, гнать и громить всероссийское старообрядчество, с каждым годом усиливая свои жестокости против него, ведя по всей стране настоящую войну против своих же русских людей - с повсеместными атаками на старообрядческие монастыри, скиты, церкви, часовни и прочие духовные пристанища и убежища, с облавами, внезапными налетами и всякими другими военными средствами. Вооруженного сопротивления, конечно, нигде не было: лишь слезы, плач и рыдания да молитвы и просьбы были единственными средствами защиты древлеправославных христиан от всех этих страшных, разорительных и мучительных нашествий. Начиная с 1832 г., со времени первого старообрядческого собора в Москве, решившего учредить за рубежом епископскую кафедру, и до описываемых событий гражданское и духовное правительство никонианства одержало в России ряд "блестящих побед": за это время пали такие славные духовные крепости старообрядцев, как Иргиз и Керженец и ряд менее значительных крепостей и цитаделей. Потребовались бы огромные тома, чтобы описать эти громкие победы. Мы пишем краткую историю, поэтому обо всем говорим лишь кратко. Об Иргизе мы уже упоминали. Здесь упомянем о разгроме Уральских скитов.

Много их было. Вблизи одного селения, Шарташского (в четырех верстах от г. Екатеринбурга) их существовало двенадцать (все женские), в них было около 400 инокинь. "Скиты эти были, - как сообщает их бытописатель, - не только образцом подвижнической жизни, но и рассадником просвещения и грамотности". [217] Славились они еще и тем, что в 1824 г. их посетил сам император Александр I, о чем возвещали железные доски, повешенные на стенах скитских часовен - Знаменской и Троицкой. В николаевское же время, под командой пермского епископа Аркадия, нами уже упоминавшегося в своем месте, эти скиты были разгромлены и уничтожены особыми "карательными экспедициями", все имущество их разграблено, а инокини разогнаны. Торжество православия было полное. Ожидалось в то время окончательное падение и даже уничтожение такого упорного "врага", каким оказалось всероссийское старообрядчество. [218] Сколько тяжкой скорби и грустных воздыханий было за это время выражено миллионами истинных христиан! Сколько пролито ими горьких слез! Сколько вознесено Господу горячих молитв, стонов, рыданий, воплей! Всего этого не описать. Вся великая страна была облита слезами, омолитвена непрестанными возношениями к Богу. Молитвы эти и слезы были, как видим, не напрасными.

Больше всего боялись старообрядцы "оскудения священства". Какая же великая, несказанная радость их охватила, взволновала и подняла до самого неба, когда они узнали, что уже совершилось в Константинополе. Последующих событий они ждали с молитвенной надеждой.

В это время м. Амвросий и инок Павел держали путь в Вену, в столицу Австрийского государства. Зарубежные старообрядцы уже знали, что едет их святитель, и по дороге устраивали ему торжественные встречи. Так, в г. Тульче (Добрудже) весь берег был покрыт народом в ожидании прибытия парохода с м. Амвросием, все старообрядцы были разодеты в праздничные наряды - люди обоих полов и всякого возраста. Впереди ожидали почетные старики - общественные депутаты с хлебом-солью и депутация иноков от Славского монастыря, много народу прибыло и из [Сариксы]. Но приготовленная встреча митрополита не состоялась. С парохода поспешил выйти раньше всех инок Павел и увлек весь собравшийся народ с берега в город: нельзя было устраивать Амвросию такую громкую и пышную церемонию встречи, когда он еще не имел настоящего паспорта и ехал обыкновенным пассажиром. В качестве такового он и вышел с парохода немного позже, и Павел провел его в особо приготовленную квартиру, куда и пришли к нему славские иноки и выборные от обществ с хлебом-солью; они "утешали его и просили немало не беспокоиться, уверяя, что теперь, под их защитой, он совершенно безопасен". Новые его покровители в тот же день увезли его в селение Сариксу, исключительно одними старообрядцами населенное. Здесь уже была устроена митрополиту подобающая встреча. Прожил он тут четыре дня и тесно сблизился со старообрядцами: посетил их церковь, побывал в гостях у многих видных общественников, посетили и его депутаты из ближайшего старообрядческого селения Журиловки; прохаживался по улицам села - и всюду народ встречал его с необыкновенным восторгом, все разряженные, все кланялись святителю до земли. Нужно отметить, что нигде нет такого почтительного отношения народа к духовенству, как у старообрядцев в Добрудже, в Буковине и в Бессарабии: при всякой встрече с духовным лицом, будь это на улице или на площади или в другом месте, народ и каждый старообрядец кланяется ему до земли, не стесняясь ни пылью, ни грязью. Митрополит Амвросий в первый раз в жизни встретил такое почтительное отношение народа к нему. Сам он был облачен тоже по-старообрядчески: в мантию и камилавку.

За время пребывания митрополита Амвросия в Сариксе ему был выправлен турецкими властями уже святительский паспорт. В Вену прибыл Амвросий с иноком Павлом и с переводчиком Огняновичем 28 июня 1846 г. Они сразу же стали хлопотать, чтобы лично представиться самому императору. Было заготовлено прошение от имени митрополита о принятии его в австрийское подданство и о разрешении ему теперь же вступить в отправление своих святительских обязанностей в Белой Кринице. К прошению были приложены документы:

а) подлинная ставленная грамота, удостоверяющая митрополичье достоинство Амвросия;

б) подлинное разрешение, выданное м. Амвросию патриаршей канцелярией на служение литургии в одной из константинопольских церквей, свидетельствующее о том, что Амвросий не состоял ни под каким запрещением священнодействий, и

в) формальное условие, подписанное Амвросием и иноком Павлом, удостоверяющее, что проситель-митрополит действительно будет содержаться на старообрядческом монастырском иждивении, а не на казенные средства. Все эти документы были снабжены переводами на немецкий язык. Аудиенция у императора Фердинанда была назначена на 11 июля. "Представление было очень торжественное, и внимание Амвросию оказано было большое. Когда пред выходом императора выстроился в приемной зале целый полк разных чинов, то Амвросий с сопровождавшими его Павлом, Огняновичем и Дворачком (венским переводчиком) смиренно стали на последних местах. Но явившийся из императорских покоев распорядитель аудиенции с великим почтением взял их и поставил на самое первое место, впереди всех предстоящих. Таким образом, Амвросий был первым из всех присутствовавших на аудиенции высоких особ, к кому обратился император Фердинанд, как только вступил в приемную залу. Амвросий в кратких словах изложил сущность своей просьбы, которую тут же и вручил его величеству со всеми надлежащими актами. Император весьма благосклонно выслушал м. Амвросия, принял бумаги и обнадежил, что по справке всевозможное удовлетворение самого его и староверцев учинено будет". Затем м. Амвросий представился в Вене и другим высоким особам.