Штык-молодец. Суворов против Вашингтона - Александр Больных

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – козырнул Золотухин. – Разрешите исполнять?

– Готовьте солдат, – кивнул Суворов. – А вы, Виллим Христофорович, продолжайте.

Снова загрохотали гаубицы, и вскоре вместо входа образовалась широкая безобразная дыра. Апшеронцы со штыками наперевес по сигналу командира бросились через площадь, и теперь их встретила лишь пара выстрелов. Но после артиллерийской канонады у стрелков дрожали руки, и пули прошли мимо. И когда мушкатеры ворвались в зал, где Дерфельден беседовал с американским майором, их встретил ружейный залп, недружный, слабый, но все-таки залп. Двое или трое солдат упали, капитан выронил шпагу, схватившись за грудь, но дело было уже сделано. Русские с дружным «Ур-ра!» рванулись вверх по лестницам, вышибли закрытую дверь в соседний зал. Там треснул еще один пистолетный выстрел, потом последовал отчаянный крик, какой издает человек, почувствовав сталь штыка у себя в животе, и все смолкло.

– Ну вот и все закончилось, – удовлетворенно сказал Суворов, когда из окон рядам высунулись несколько белых тряпок, нацепленных на штыки. – Однако ж молодцы американцы, долго держались, я думал ранее сдадутся.

Но тут к нему подбежал Золотухин с лицом, изумленным до чрезвычайности.

– Александр Васильевич, мы тут, оказывается, конгресс американский захватили. В подвале сидели, господа хорошие.

– Какой конгресс? – не понял Суворов.

– Ну, людей выборных, коих американцы следить за порядком в своей стране поставили. Оказывается, они в подвалах отсиживались.

– Это те, которые королю Георгу войну объявили?

– Именно, господин генерал. Они самые.

– Значит, солдаты отстреливались, а эти отсиживались? Хороши. Кстати, а где тот майор, что гарнизоном командовал?

– Погиб, Александр Васильевич, погиб. Убит ядром.

– Жаль, смелый был офицер и умелый. Не все американцы трусы, однако, Виллим Христофорович, – обратился он к Дерфельдену, – распорядитесь похоронить с воинскими почестями, тем более что вы с ним разговаривали. Пушечный лафет, почетный караул, чтобы все, как положено. Пастора тоже найдите, он того заслуживает.

– А что с людьми выборными делать? – спросил Золотухин. – На караул взять?

Суворов пожал плечами.

– Зачем? Не нужны они мне никак. Отправьте, что ли, к лорду Хау, пусть сам с ними разбирается. Они английские изменники, не наши. Наше дело простое, солдатское.

Четверо всадников, нещадно погоняя коней, мчались по дороге, оставив позади город, в котором то затихая, то вновь разгораясь, гремела стрельба. Сухие ружейные выстрелы иногда перекрывал гулкий пушечный бас, но пушки вступали в дело редко, видимо, не было в них особой нужды. Американцы были застигнуты врасплох и сопротивлялись вяло, большей частью пытались удрать, но основная масса их бежала на север. На восток, кроме генерала Вашингтона, Хоуторна и фон Вальдау с его слугой не скакал никто.

По лицу барона было видно, что он решает мучительную задачу, никак не находя ответа. Пару раз он уже трогал рукоять пистолета, но не решался достать его из седельной кобуры. Слуга подъехал к нему вплотную, и когда американцы оказались саженей на десять впереди и не могли слышать, спросил:

– Ваше сиятельство, может возьмем генерала, да доставим к нашим?

Если бы даже Вашингтон услышал, но все равно не понял бы ни единого слова, потому что разговор шел на языке ему совершенно незнакомом.

– Не знаю, Северьян, не знаю. Один человек не может ничего решить. Вот если, как сегодня, снова целую армию Суворову на блюдечке подадим, тогда дело иное.

– А, может, все-таки? Барон махнул рукой.

– Ладно, давай! Там видно будет.

Но не судьба! Как раз в этот момент из-за поворота вылетела группа всадников на взмыленных конях. Вашингтон так резко дернул поводья, что конь его встал на дыбы и обиженно заржал.

– Кто такие? – сдавленным голосом спросил он.

– Драгуны полковника Шелдона, он послал нас за вами, генерал, чтобы помочь. До города мы не успели добраться, но, видно, бог вас хранит.

– И бог, и добрые друзья, – Вашингтон оглянулся. – Вот видите, барон, нам повезло встретить своих.

– Эх, ваше сиятельство, промедлили. Как промедлили, – прошептал слуга.

Глава 11

После падения Филадельфии война как-то сама собой замерла. Нет, она ни в коем случае не прекратилась, но стала какой-то вялой, тягучей и размазанной, словно каша по тарелке. Прежде всего сказывалось приближение зимы, более суровой, чем европейская, поэтому армии противников сейчас занимались исключительно обустройством зимних кампаментов, а не поиском врага. Вроде бы ситуация начала складываться в пользу союзников, так как армия генерала Вашингтона развеялась, словно дым, но тут же, словно бы в виде ответной любезности британский генерал Бургойн завел свою армию в ловушку и позорно сдался под Саратогой. Но даже это не привело к оживлению военных действий. Победивший генерал Горацио Гейтс, к слову сказать отставной британский сержант, совсем не рвался двигаться на юг, где его ожидало столкновение с армиями лорда Хау и генерала Суворова, а те, в свою очередь, совсем не рвались отправляться в густые леса у канадской границы. В самих же мятежных штатах продолжалась вялотекущая партизанская война по своим масштабам более всего напоминавшая комариные укусы – досадно, но не более того. Зато в Европе… В Европе страсти клокотали, будто в адском котле.

– А, вот и Рошешуар появился. Мсье, вы, как всегда, вовремя, у нас тут некий спор возник, а вы всегда в курсе последних событий. Вы ведь только что приехали из Версаля?

– Совершенно верно. У госпожи дю Барри такой новый туалет появился, что принцесса Аделаида изволила выразить свое неудовольствие. Графиня одевается просто вызывающе, это смущает добродетельных принцесс.

– Да что вы говорите?!

– Истинная правда! Нравы королевского двора начинают нарушать границы приличия, которые и без того, сказать по правде, довольно гибкие. Только тс-с-с… Я вам этого не говорил, то большая тайна, и мне совсем не хочется попасть в Бастилию, но бродит слух, будто…

– Это вы про Америку?

– Какая Америка?! Вы что, в своем уме? Ну, решил наш христианнейший король поддержать этих смутьянов, отправил туда небольшой корпус. Так представляете, эти фермеры чуть с ума от радости не сошли. Знаете этот глупый генерал… как его?.. Вашинпоп, что ли… прокламацию выпустил. Говорит, что сам господь бог встал на сторону Америки и послал ей в союзники великого европейского монарха, чтобы защитить дело свободы и независимость. Нет, каков наглец! Наш король совсем не собирается воевать за их свободу. Людовик хочет чужими руками вернуть земли Новой Франции, а что там в британских колониях творится, не так уж и важно. Но все это полный вздор. Вы слышали, в Оленьем парке появилась новая девица. Мадемуазель О’Хара получила полную отставку, и госпожа дю Барри нашла для короля новую игрушку. Говорят, девица весьма пикантная…

– Ах, Рошешуар, вы такой сплетник!

– Что вы, мадам, разве я посмел бы хоть когда что-то измыслить?

– Гадкий! А кто мне лгал, будто господин де Шемильи был замечен в симпатиях к самой… Меня потом так жестоко обсмеяли!

– Мадам, вы просто невнимательно меня слушали. Я ведь совершенно точно сказал, что на сей счет имеются лишь подозрения! А вот насчет Оленьего парка сведения самые что ни на есть верные. Эта простушка О’Хара возомнила себя всерьез фавориткой и попыталась заставить короля назначить… Но это государственная тайна! В общем, его величество сразу поставил зарвавшуюся нахалку на место и выдал ее замуж за какого-то барончика из Гаскони! Представляете, она, как говорится, мяукнуть не успела, как проснулась госпожой баронессой да с приказом отправляться в свой родовой замок. Замок… Будет теперь там навоз, простите уж за такую подробность, мадам, навоз там нюхать. Это после Версаля.

– Фу, Рошешуар, как вы любите говорить всякие гадости.

– Увы, мадам, это самая чистая правда. Кстати, о гадостях. Вы слышали, что наш милый мальчик маркиз де Лафайет продолжает кормить клопов в английской тюрьме? Так вот, говорят, наш министр иностранных дел передал англичанам пожелание короля, негласное, разумеется, подержать маркиза там подольше.

– Но ведь это жестоко! В Англии такая сырость.

– А не надо было маркизу идти поперек королевского приказа. Вот теперь Людовик нашел удобный способ наказать нахала, но при этом сам король остается совершенно ни при чем. Это все проклятые англичане.

– И все равно это жестоко.

– Графиня, ваша грусть наталкивает меня на некие подозрения. Ведь в свое время говорили, что маркиз, хоть и женился только что, все равно выказывал вам знаки внимания, но вы жестокосердно отвергли их, почему он и бросился в эту американскую авантюру. Ну, если такая красавица говорит «нет», тут действительно впору революцию устраивать.