Сказаниада - Петр Ингвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отойди!
Склонившегося над ней человека защищал полный доспех, крылатого дракона на шлеме и щите не было. Обычный витязь. Рядом всхрапнул и ударил копытом конь.
А Улька, не отрываясь, глядела в лицо витязя: он был молод и красив, гладкие щеки напоминали попку младенца, глаза тоже глядели по-детски – наивно и очень по-доброму.
– Простите, уважаемая красавица, я не хотел нарушить ваш покой. Мне показалось, что нужна помощь – вы лежали под деревом, свернувшись в клубок, а рядом не было сопровождающих. Позвольте представиться. – Последовал чинный поклон, как благородной дворянке, хотя Улька была обычной крестьянской девчонкой. – Котеня Блудович, витязь в поисках славы, ревнитель справедливости и защитник слабых. В числе своих еще не слишком многочисленных подвигов могу упомянуть победу над маркизом Карабасом и схватку с самим Соловьем-разбойником, которому я проиграл, но, смею заметить, что лучшему мечу мира проиграть не зазорно. А одно время у меня в оруженосцах ходил сам Егорий Храбрый. Вы, конечно же, понимаете, что после такого оруженосца, как легендарный Егорий Храбрый, трудно найти достойного спутника, поэтому я временно странствую в одиночку. Позволено ли мне будет узнать, как зовут прекрасную даму?
– Улька. – Улька спохватилась и исправилась: – Ульяна.
– Прекрасная Ульяна, соблаговолите поведать о постигших вас несчастьях, что оставили одну в лесу без имущества и спутников. Расскажите, и виновные будут наказаны. Мой меч и моя жизнь к вашим услугам.
Котеня был славным, глаза – нежными, голос… Журчащий освежающим ручьем голос убаюкивал, как материнские руки. Хотелось утонуть в нем и забыться.
Она рассказала все. Про маму и бабушку, про отца и пирожки. И про то, что ей уже помогли, но требовали вернуться домой, а на это она никогда не пойдет. Доносить на отца тоже не собирается. Как же маме потом с ним жить? Маму больше всего жалко. Улька потому и сбежала, что не хотела рушить ее хрупкое счастье.
Здесь Улька слукавила. Ночью причиной был страх, что отец расправится с ней, тогда никто бы не узнал о случившемся. Но это было ночью, в темноте и после перенесенной жути. Сейчас, в присутствии витязя с очаровательным пушком на безбородом лице, истиной казалось другое – только что сочиненное и выданное за единственно верную правду. Прежняя правда отныне выглядела неверной.
Сначала глаза витязя разгорелись, но по мере того, как выяснилось, что драться за справедливость придется с пьющим крестьянином, задор улетучился. В конце рассказа Котеня с облегчением произнес:
– То есть, прекрасная дама возражает против применения насилия к ее родителю?
– Не издевайтесь, благородный витязь, какая же я дама и, тем более, прекрасная?
Со смущенной улыбкой Улька встала и показала руками на скромное крестьянское платье и грязные ноги.
– Что вы! – Котеня пылко замотал головой из стороны в сторону. – В своей жизни я не видел никого прекраснее! Вы так просты, скромны и обаятельны… Что может быть прекраснее?
– Не обращайтесь ко мне на вы, я недостойна.
– Истинный витязь не может говорить с женщиной на ты, если она не слуга.
– Может, – настаивала Улька. – Все обращаются, и вы обращайтесь, а то я чувствую себя ослицей, которую назвали конем. Но ослица-то знает, кто она на самом деле.
– Глупости. Но если вам так лучше, я согласен. Тогда и вы…
– Ты.
– …тогда и ты называй меня на ты, просто Котеня. Без всяких витязей.
Улька почувствовала, как запылали щеки.
– Хорошо, Котеня. – Она опустила голову, чтобы витязь не видел улыбки на пол-лица, которую она не могла подавить.
– Спасибо, Ульяна. Вернемся к твоей беде. Чем я могу помочь?
– Мне ничего не надо. Не хочу ломать твои планы.
– Снова глупости. Я направлялся в Гевал, проезжие крестьяне рассказали, что туда созывают витязей. Возможно, будет война. Непонятно, с кем: никто из соседей поводов не давал, а зариться на чужое и что-то захватывать Кощею вроде бы не с руки, у него другие интересы. Разве только некий витязь по молодости и наивности что-то учудил в международном масштабе… На моем веку такое тоже бывало. Но все утряслось без войны.
Улька хмыкнула при фразе «на моем веку». Век витязя ненамного превышал ее собственный.
– Пока глашатаи не протрубят общий сбор, я могу ехать, куда хочу, и делать все, что в моих силах, чтобы помочь ближнему, – пылко продолжал Котеня. – Если не хочешь домой, могу сопроводить, куда скажешь. Хоть на край света, только скажи куда.
Улька задумалась.
– Ты упомянул, что временно остался без оруженосца. – Когда ее взор поднялся на Котеню, твердости в нем хватило бы прошибить крепостную стену. – Возьми меня на работу. Только объясни, что надо делать, и, обещаю, я буду отличным оруженосцем.
Котеню как чугунным ухватом по макушке огрели.
– Ты же девушка. – Он выразительно развел руками. – Девушки не могут быть оруженосцами.
– Почему?
Внешне вопрос выглядел до предела простым, но оказался настолько зубодробительным, что собеседник долго приходил в себя.
– Так не делается, – вымолвил, наконец, Котеня.
– Почему?
– О нас пойдут слухи. Меня перестанут считать достойным воином, а тебя проклянут родственники и никто не возьмет замуж.
Улька подняла тему не просто так, она знала что сказать и, главное, что сделать дальше.
– А если так? – Ее плечи немного ссутулились, чтобы скрыть остренькие груди, ноги чуть раздвинулись, заведенная за спину рука ухватила снизу между ног передний край платья и потянула назад. Ткань крепко облегла бедра, и получилось, будто это обтягивающие короткие штанишки.
Следующее далось труднее всего. Огромным усилием воли Улька все же содрала с головы красную шапочку.
Как ни старалась, Улька не сдержала улыбки от вида опешившего Котени, хотя результат давно продуманных стараний предугадывался. У молодого витязя отвалилась челюсть: девочка перед ним исчезла, теперь он видел перед собой мосластого юношу с торчавшими во все стороны короткими вихрами.
Идея перевоплотиться пришла вечером, когда над Улькой хлопотал Егорий. Не тот ли это Егорий Храбрый, знакомством с которым все так гордятся? Вот будет потеха, если она встречалась с известным героем. Теперь не важно. Улька полночи думала над своим положением и поняла: единственный выход – уйти в разбойники к знаменитому Соловью. Там она научится драться и однажды отомстит отцу за все.
Женщина-разбойник – явление нередкое, в основном это подруги разбойников, но в преданиях остались и разбойницы, которые возглавляли шайки. Женщины-легенды. Улька захотела стать такой же. Наводить страх на Кощеевых прихвостней. Грабить богатых и раздавать их добро бедным. Жить в свое удовольствие. И, главное, отомстить отцу.
Как
