Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

«Де Белар должен что-то сделать, — сцепив пальцы перед собой, думала фехтовальщица и немела перед пропастью своей души, вдруг открывшейся ей в углу тюремной камеры. — Он должен вытащить меня отсюда или… или бежать. Бежать?.. Нет, он не сможет сейчас бежать». Женька была уверена, что такой человек не сможет бежать, — ведь он опять должен ей.

Измученная тяжелыми мыслями, она уснула только под утро. Ее разбудил тюремный сторож.

— Вставай, милая. Господин Марени ждет. Вот похлебка. Жена узнала про тебя, сварила. Ешь да выходи. Нужно руки скрепить. Слышишь меня?

— Я… мне по нужде надо.

— Как поешь, на двор выведу. Шевелися, шевелися!

Женька поела похлебку, и сторож вывел ее в глухой дворик. Уборной никакой не было, и она справила нужду прямо рядом с крыльцом. Сторож не уходил и только отвернулся. Фехтовальщица огляделась, но бежать со двора, огражденного стенами соседних домов и высокой оградой, было невозможно. Перед посадкой в экипаж Женьке снова связали за спиной руки. Рядом с ней сел солдат Равьер, напротив Марени, вогнутое лицо которого источало тусклый, но хорошо видимый свет близкого торжества.

— Как спали, сударыня? — спросил он фехтовальщицу, но девушка не ответила и стала смотреть в забранное решеткой окно.

Париж уже проснулся и плескал в стенки полицейской кареты капризной человеческой суетой. Экипаж двигался медленно. Ему мешали другие экипажи, возы, направляющиеся к рынкам, люди и собаки, поэтому, когда он затормозил на одном из поворотов, никто, кроме кучера, особенно не встревожился.

— Ты что, скотина?! — крикнул он. — Ты что делаешь?! Караул!

— Что там, милейший? — повернулся Марени, сидевший по ходу движения спиной.

Вместо ответа раздался выстрел и крик. Кучер, похоже, свалился на землю.

— Равьер! — воскликнул сыскник.

Равьер высунул пистолет в окно и тоже выстрелил в кого-то. Улицу взорвала паника. Раздались новые крики и выстрелы, завизжали женщины у лавок. Марени направил в окно свой пистолет, но Женька толкнула его ногой, и он выронил оружие на пол. Она рванулась к дверке, чтобы выскочить наружу, но Равьер схватил ее сзади и подвел под горло холодную сталь своего кинжала.

В окне мелькнуло чье-то широкое лицо в черной полумаске.

— У него кинжал! — гаркнул чей-то большой рот.

— Отойти! Всем отойти! — закричал Равьер. — Я ее зарежу! Зарежу!

— Господа, это королевская полиция! — подхватил Марени. — У вас будут серьезные неприятности!

В ответ снова раздались выстрелы и ругательства.

— Тулузец, вали его, вали!

— Не подходить! Зарежу! — продолжал угрожать охранник.

— Равьер, успо… О, Святая Мария! — отпрянул, сильно бледнея скулами, Марени.

Что-то мокро захрипело у фехтовальщицы над ухом. Она скосила глаза, — из жилистой шеи Равьера на две трети выбросился вперед окровавленный клинок… Гардой ударило о решетку окошка за его затылком, и прощально сверкнув, словно улыбнувшись, клинок снова исчез. Черным пиратским флагом мелькнула еще одна полумаска… Женьке показалось, что она узнала улыбку Люиса.

Девушка плечом оттолкнула тяжелое тело Равьера в сторону. Кто-то с жутким треском, словно гнилой зуб, вырвал дверь, оглушил Марени рукоятью шпаги и выволок девушку наружу. Еще один человек в черной полумаске рассек дагой веревки на ее руках.

— Быстрей! — скомандовал он и вскочил на лошадь. — Садись позади! Шарль, помогите ей!

Женька только занесла ногу, как ее, подняв над землей, забросила на лошадь де Белара будто неземная сила.

— Готово! — гаркнула сила.

— Уходите, Шарль! Здесь закончат без нас! — крикнул мушкетер. — Где Люис? Быстрей! Держитесь крепче, сударыня! Нам нужно выехать за город!

И фехтовальщица держалась. Она вцепилась в мушкетера, как жучок, и они поскакали прочь от места ее шумного спасения. Ни Кристоф, ни Женька во время этой бешеной скачки не оборачивались. Де Белар придержал повод только тогда, когда они выехали далеко за город, и девушка сама попросила остановиться. Ей стало плохо.

Здесь их нагнали два всадника. Это были де Ларме и де Барту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сударыня, вы живы? — спросил Люис.

Фехтовальщица сползла с лошади, и ее тут же вырвало прямо на дорогу.

— У-у-у… — протянул сочувственно де Барту.

— Дайте что-нибудь попить, — попросила девушка.

Де Белар соскочил на землю и подал ей свою флягу. В ней находилось вино, но Женьке было все равно, она сделала несколько глотков и сполоснула рот.

— Ничего-ничего! — засмеялся де Ларме. — Все просто отменно! Никто даже не ранен! Не зря я нанял двух поножовщиков в «Тихой заводи»! Знатные ребята! Таких ничем не испугать, даже виселицей! Кстати, один из них мой землячок по кличке Тулузец. Зверь парень! Как он свалил того бородатого борова! Вот только у вас кровь на волосах, сударыня. Простите, я немного неловко ударил вашего тюремщика.

Фехтовальщица вновь почувствовала во рту кислую слюну, и Кристоф отвел ее за дерево.

— Не стесняйтесь, сударыня, — сказал он, и Женьку снова вырвало, но на этот раз под раскидистой кроной.

— Ничего-ничего, — опять повторил Люис. — Эта девушка не так слаба, как кажется. Она еще наделает здесь шума, если ей раньше не отсекут голову на Гревской площади! Вы только взгляните, как ловко она повязала нас общим преступлением!

Де Ларме захохотал, а фехтовальщица снова сполоснула вином рот, сплюнула и, пошатываясь, подошла к де Белару.

— Ты правильно сделал, потому что… я бы не смогла, я бы… — сказала она и схватилась рукой за лицо. — Прости, но я бы… не смогла….

— Успокойся! — встряхнул ее за плечи королевский мушкетер. — Я знаю. Человек слаб… и дурак. Успокойся. Выпей еще.

Женька взяла флягу, и пока она пила, все трое молча на нее смотрели. Де Барту шумно вздыхал; де Ларме, посмеиваясь, щурил в какой-то горьковатой улыбке свои лисьи глаза, а де Белар потирал впалую щеку, будто получил сильный солнечный ожог.

Дальше фехтовальщица и королевский мушкетер поехали одни. Их помощники свернули с дороги, чтобы переодеться, переждать шум в пригородном кабачке и потом без помех вернуться в город. Вскоре девушку опять стало мутить, поэтому она попросила Кристофа остановиться, сошла с лошади и легла на траву. Они были в лесу, и их никто не видел. Де Белар оставил коня и присел рядом.

— Куда мы едем? — спросила Женька.

— На Марну. Там служит один из знакомых моего отца. Он управляющий охотничьей резиденцией короля. Его зовут де Гран.

— И что же вы ему скажете?

— Скажу, что, будучи влюблены, вы бежали от гнева родных, которые не одобрили ваш выбор, и некоторое время должны пожить у него.

— Будучи влюблена? В кого?

— В меня, — сказал де Белар и посмотрел на вытянутое, словно распятое на незримом кресте, тело своей спутницы.

— В вас?

— Вы предложите что-нибудь лучше? — несколько раздраженно спросил королевский мушкетер.

— Не предложу.

— Не нужно так смотреть, это придумал де Ларме. Он мастер на такие штуки.

— Вы ему все рассказали?

— Я рассказал только о письмах.

— Ну, вот видите! — Женька села. — А вы ему не доверяли!

— Я был вынужден рассказать и, кроме того, Люис сам давно ждал чего-нибудь этакого. Как-то, еще в Тулузе, он участвовал в дуэли, был заключен в тюрьму, потом прибил охранника и бежал… Папаша еле пристроил его в гвардейскую роту. Позже де Монтале взял его к себе. Так что у него свои счеты с законом. Это ведь он помог найти людей.

— Что за люди?

— Вам лучше не знать ни их имен, ни их деяний. Такие знакомства ведут в преисподнюю.

— И все-таки вы дружите с таким человеком.

— Дружу.

— Надеетесь его переделать?

— Вряд ли можно переделать то, что так задумано Богом… или дьяволом, и потом Люис еще далеко не самый худший из тех, кого я встречал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А он… он посмеивается над вами.

— Знаю.

— А де Барту?

— Де Барту — ручной медведь Люиса, слаб на еду, выпивку и часто играет, а у де Ларме всегда есть деньги. Он в большой чести у наших дамочек, и всем известно, что они сами ему приплачивают, переманивая его друг у друга.