Предновогодье. Внутренние связи (СИ) - Хол Блэки

Это могла быть 15.1 глава

Субботним вечером, я, наконец, дошила шторочку и протерла изнутри стекло, правда, оно не стало чище. Открывать окно побоялась, вдруг выпадет? Уж больно шаткая рама.

Совсем потемну мы с Аффой сходили к комендантше, приготовившись длительно и кровопролитно воевать. По дороге соседка рассказала, что владычица общежития занимает три комнаты и отдельный пищеблок с санузлом, и администрация института одобрила захват казенной территории, видимо, посчитав, что нельзя упускать ценную работницу.

Однако противное настроение комендантши не оправдалось. Она всучила молоток и насыпала в ладошку горсть гвоздей:

— Бери, звезда моя, лишь бы на пользу. Молоток верни, не забудь. — И вытолкала нас взашей.

Думаю, причиной спешки и доброты стал таинственный гость, чье пальто висело в комендантской прихожей.

— Ну и ну! — удивилась Аффа. — Не ожидала, что победим с сухим счетом.

— Бескровно, — хихикнула я.

Однако прибить гвозди для вешалок не получилось. Побеленная стена измазывала всё, что к ней прислонялось и обтиралось. Обратив внимание на топот и беготню по коридору, выглянул заспанный Капа-Сима, оказавшийся впоследствии Симой.

— Чего носитесь как слоны? — полюбопытствовал, почесывая бока.

— Не твое дело, верзила, — оттолкнула его Аффа, проскальзывая из моей комнаты в пищеблок.

Но Сима не поддался на провокацию. Его настроение оказалось неожиданно добродушным. Звучно зевнув, он навалился на косяк, засунув руки в карманы штанов.

— Ну, что, круто заниматься со Стопятнадцатым? — спросил у меня.

И этот туда же.

— Еще как! Исключительно напротив друг друга, глаза в глаза.

— Ох, ёлки зеленые! — Симу передернуло. — Не завидую. За что отдуваешься?

— Случайно высказалась о нем не очень любезно, и он показательно проучил.

— Эх ты, растяпа! Надо сперва по сторонам посмотреть. Слышал, тебя Мелёшин опекает.

— Не то слово. Дышу по его указке, хожу по струночке, ем с ложки, — посетовала я.

— Со всеми бывает, — заметил философски парень.

Вообще, Сима показался более рассудительным и серьезным, чем его брат. Капа — шебутной и необязательный. Однако Сима поведал, что бедовый братишка — член институтской сборной по футболу и в настоящий момент на тренировке готовится к первенству. Никогда бы не подумала, что сосед-разгильдяй имеет какие-то цели в жизни.

А какие цели у меня? — спросило самосознание. Ведь ничего не умею: ни петь, ни плясать, ни ровный стежок проложить. И шторка получилась косенькая и кривенькая.

Я погрустила, но недолго. Не всем суждено блистать, а то глаза ослепнут. Нужно же кому-то быть серыми крысками, чтобы таланты выделялись ярче в массе посредственностей.

Узнав причину переживаний, связанных с пачкающей стеной, Сима предложил:

— У нас в коридоре ремонт тянется второй год. Тётка-вехотка (так он звал комендантшу) не заметит, если мы отольем немного краски. Завтра нарисую тебе невероятнейшую картину. За день она подсохнет, а ты прогуляешься. И вечером забьешь свои гвоздики.

На том и порешали. Но тут в наше деловое соглашение влезла Аффа и тоном строгой училки заметила, что процесс создания шедеврального полотнища нужно проконтролировать, иначе вечером я свою комнату не узнаю. Сима сперва оскорбился, но потом согласился с надзором.

— Будете сдерживать мой творческий порыв, — заявил, встав в позу цезаря.

— Ты хоть умеешь рисовать? — засомневалась Аффа. — Может, позвать кого-нибудь из внутренников? У них много художников.

Петю! — во мне всё подпрыгнуло.

— Обижаешь, соседка, — осклабился Сима. — Это будет шедевр сюрреализма.

— Что-то подсказывает, это будет шедевр "убиться-об-стену".

Лично меня не волновал сюжет будущей картины, будь то треугольники с кругами или лес с речкой. Краска-то голубая. Кстати, к ней нашлись две полузасохшие кисточки в коридорном углу. Зато Аффе до всего нашлось дело. Она уперлась, заявив, что комната одинокой девушки должна дышать романтикой.

— Будет тебе романтика, — расплылся в зловещей улыбке Сима. — И вообще, чего прилипла? Я же не твою комнату собираюсь облагораживать.

— Это меня и пугает. Эва — девушка наивная и простая, и не подозревает о твоих каверзах.

— Нет никакого подвоха, — заверил парень. — Не сомневайся, я чист и прозрачен как вода. Завтра сядешь за моей спиной и дыши в затылок, контролируй на здоровье. Но гарантирую, зря потеряешь время.

Перед сном мы с Аффой напились чаю с расстегаями. Соседка строила различные версии пакостей, которые замыслил Сима.

— Ему нельзя доверять, — объяснила с набитым ртом свое беспокойство. — Я третий год соседствую с этими хитрюгами и знаю их как саму себя.

— А кто жил в швабровке до меня?

— Твоя комнатушка доставила нам немало хлопот. Тётка-вехотка сдавала её всем подряд, в основном, пришлым со стороны. Буйных и скандальных быстренько выживала, потому что опасалась жалоб. Последний жилец прожил тихо-мирно около двух месяцев и недавно съехал.

Зря говорят, что на полный желудок не спится. Отлично спится, сладко и спокойно. И угрызения совести по поводу утащенных расстегаев не мучают.

С утра началась кипучая деятельность. Самого главного художника пришлось расталкивать, продолжительно и громко стуча в дверь.

Убедившись, что вставший есть Сима, а не вреднючий Капа, соседка дождалась, когда тот соблаговолит протереть глаза и позавтракать, после чего намертво укрепилась в моей комнате. Я застелила редкую мебель и угол газетами, собранными на первом этаже и на лестнице. Для Симы соорудила приличную малярную шапку.

— Ого! — сказал парень. — А где халат для живописца?

Пришлось временно экспроприировать из коридора еще и полиэтилен. Я клятвенно пообещала себе, что позже верну на место, и для острастки пригрозила своей совести. Прорезав в полотнище дырки под голову и руки, облачила Симу.

Взяв карандаш, парень начал наносить контуры будущего рисунка. Аффа стояла за спиной парня, вперив руки в боки. Изображение, конечно, оказалось примитивным, но, на удивление, Сима попал в нужную струю, и с уст девушки не слетело ни слова. Художник местного пошиба рисовал гигантские сердца, пронзенные жирными оперенными стрелами. Раненые сердца кровоточили крупными каплями. Что ни говори, а идея парня попала на благодатную почву. Аффа тяжко вздохнула, своим молчанием соглашаясь с будущим высокохудожественным полотнищем.

А потом с какого-то научного семинара приехала соседка Аффы, и началась суматоха. Девушка убежала, позабыв о добровольно возложенной на себя роли надсмотрщика. Следом и я решила знакомиться со второй соседкой.

Её звали Лизбэт, а в бытности Лизой. Я бы охарактеризовала её как леди Идеальность и Аккуратность. И еще леди Строгость. Копна идеальных русых кудряшек до середин плеч — локон к локону, идеальные аккуратные бровки, аккуратно очерченные губы. Кукольная безупречность. Одежда Лизбэт тоже заявляла об идеальности. Белоснежная блузка с отложным воротником и серый в полоску костюм — юбка и пиджак — сидели отлично на миниатюрной фигурке.

На фоне приехавшей соседки Аффа терялась, несмотря высокий рост. Немногословная и серьезная Лизбэт старалась соответствовать имиджу деловой дамы, знающей, чего хочет от жизни. Но мне импонировала простота и легкая грубоватость Аффы, нежели отчужденная нейтральность идеальной леди.

Выяснилось, что Лизбэт учится на моем факультете и оканчивает выпускной четвертый курс. Снисходительно поздоровавшись, она больше не обращала на меня внимание. Похоже, Аффа успела рассказать ей основные вехи нашего знакомства и моих мытарств.

Пока кипятился чайник, Аффа поведала шепотом, что Лизбэт — гордость курса и, пожалуй, всего факультета. Она круглая отличница. Но, оказывается, идеальным леди не чуждо ничто человеческое. Сердце Лизбэт давно отдано научному руководителю, под началом которого группа студентов ездила в другой город. Но мне показалось, что сердечная привязанность круглой отличницы носила расчетливый и трезвый характер, о чем я не замедлила сообщить.