Девушки - Вера Щербакова

Лобов был рад, что не совсем приятный разговор окончился. Он страдал за друга: столько труда, а пока все неудачи! Но не сказать правды он, как и Лукьянов, не мог. Да и не таков был Иван Титов, чтобы деликатничать с ним в ущерб делу. Лобов старательно наблюдал за лицом Ивана, но ничего не прочел на нем. «Бесстрастный идол какой-то, умеёт владеть собой!»— подумал он с уважением, а вслух сказал:

— Дипломатом тебе, Ванька, быть в самый раз.

Иван засмеялся, польщенный.

Но как только он остался один, снова возник беспощадный вопрос: «Наобещать наобещал, а что сделал?..»

Вечер был душный, жаркий, в воздухе парило — должно быть, к дождю. Ивана потянуло на дачу, на вольный воздух, прочь из города. Но он отогнал это желание. На даче все «болельщики» потока, а с ними-то ему больше всего не хотелось сейчас видеться.

«Перечиню тетке все кастрюли, пусть радуется. Хоть на это гожусь», — с чувством горечи иронизировал над собой Иван, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

У Вассы было недовольно-сердитое лицо, он сразу заметил это. Она попалась ему в прихожей — шла из кухни в комнату с дымящейся кастрюлей в руках, — но даже не взглянула на него.

— А кто был у нас, отгадай? Не ждал? Комова — вот кто! — сказала она ему, заходя в комнату и ставя кастрюлю на стол. — Нет того, чтобы родной тетке сказать… Все молчком да украдкой…

— Давно была, что велела передать? — спросил Иван, удивленный сам не меньше тетки. — Да говори толком!

— В театр, говорит, есть лишний билет, подруга якобы заболела, — сказала Васса. — Да разве его, говорю, когда-нибудь застанешь дома: все дела да случаи.

— Ну и зря, — с досадой заметил Иван, — попросила бы подождать.

— В театр да подождать? Небось опоздать можно.

— А в какой театр она поехала, не поинтересовалась, тетя?

— Нет, не поинтересовалась, — ответила тетка, стоя перед Иваном с воинственно сложенными на груди руками.

— Ну, ладно, — отвечал Иван, не замечая её позы, — давай корми меня, и я сажусь работать. «А Тамара, что ж, она не гордая, пришла в первый раз, придет и во второй», — беспечно подумал он. — Да ты чего? — спросил он Вассу, встретив её пристально устремленный на него взгляд. — Случилось что?

— Пока ничего, но может случиться… Весь цех болтает… Известно, я тебе не мать родная, не послушаешь, — насупясь, говорила Васса, — только не пара она тебе. Ведет себя нескромно и вообще не пара… Все говорят, и я скажу. Сердись не сердись. А сегодня — на-ко: незваная пришла! К лицу ли девушке? Соседки не верят: наверно, звал, раз дело к свадьбе идет.

— Постой, постой! — вскричал Иван. — Какая свадьба? Что ты говоришь, тетя?

— Не я говорю, все говорят: в кино, в театр — с нею. Предложение сделал, сама Комова в цехе хвасталась…

— Ну нет, не могла она говорить этого! И что за языкастый народ у нас! Без меня меня женили, так выходит!

— А ты не смейся, и женят, — возразила Васса, следя за шагающим по комнате племянником. Ее очень взволновал приход Тамары: он как бы подтвердил то, о чем она наслышалась со всех сторон. Она решилась поговорить с Иваном, хотя и не совсем верила слухам. — Вот что, Ванюшка, — воодушевленная его молчанием, наставительно-ласково продолжала Васса. — Послушай старую тетку, побереги свое доброе имечко, да и девушку зря не компрометируй, если не собираешься жениться на ней…

Иван улыбался, слушая все это: он считал, что уже давно миновало время, когда Васса могла читать ему наставления такого рода.

— Я не собираюсь на ней жениться, пойми, тетя!

— Поняла, племянничек, втолковал! «Не собираюсь жениться!» Подумаешь, поразил! А спрашивается: почему не собираешься? Двадцать семь лет жениху. Попадется хорошая, скромная девушка, отчего и не жениться…

— Ах, какая ты, право, тебе не угодишь! Ну хорошо, хорошо: жениться так жениться. Не сердись, мамушка моя, — сказал Иван, ласково обнимая её. — На обед у нас сегодня что? Мне работать пора.

Как ни разошлась Васса, как ни хотелось ей еще поотчитывать его, пожурить как следует, но перед работой племянника она благоговела и тут же, сменив гнев на милость, стала накрывать на стол.

Отобедав, Иван сел за письменный стол перед раскрытой папкой с чертежами и, изредка что-то шепча, чертил.

Тетка давно уже привыкла к его странностям и молча шила в своем уголке. Она знала, что Иван работает над трудным изобретением, буквально одержим и даже вскакивает по ночам и бегает зачем-то на завод, а иногда просиживает за письменным столом до утра.

«Ах, надо бы Ванюшке просить вторую комнату, — раздумывала она, еще ниже склоняясь над шитьем, боясь помешать ему. — В одной не работа…»

В первом часу ночи Васса разделась со всевозможными предосторожностями и легла, стараясь поскореё заснуть. Племянник ходил по комнате, и тетка угадывала по его лицу, что он ничего не видит вокруг и не слышит, до того поглощен собственными мыслями. Она измучилась, видя его бессилие и неудачи. Хоть бы послушал он её и бросил все! Но разве Иван с его упорным характером отступит!

«Себя скореё изведет, но не поддастся»— со смешанным чувством горечи и восхищения думала она.

Через день все трое: Титов, Лобов и Лукьянов, считая предыдущий разговор неоконченным, встретились снова, и тут было решено между ними: ехать Ивану Титову в командировку в город на Волгу, где он учился и где проходил на заводе практику. Там, как им стало известно, прославленный своими изобретениями старый инженер работает сейчас над проектированием автоматической линии, во многом схожей с их потоком. Давно уже назрела необходимость поговорить с этим инженером, посоветоваться, рассказать о своем проекте и посмотреть, чем располагает он.

Иван собрался охотно, с предчувствием удачи и не мешкая выехал. В дороге он не раз вспоминал потом случайную встречу с Варей, когда он уже сидел в трамвае, а она проходила мимо, и он успел лишь окликнуть её из окна. Какой радостью озарилось её лицо в эту минуту! Неужели эта девушка любит его?..

Утро у Вари началось с тревоги: приедет или не приедет? На комсомольской даче Иван не показывался уже больше недели, и пора бы ему было приехать. Он вчера что-то крикнул ей из окна трамвая, но она не расслышала что? Неужели не приедет и сегодня?..

После завтрака все обитатели дачи, как было заведено по выходным, пошли к реке в глубь леса, с удовольствием ступая босыми ногами по разогретым солнцем тропинкам.

— Расходись, пришли! — вскоре скомандовала Сима и побежала выбирать поудобнеё площадку для танцев.

Варя опустилась в траву. Положив руки под голову, долго лежала она, глядя на смыкающиеся над собой в вышине густые кроны давно отцветших лип, медовый запах которых достигал их окон. То была памятная для неё пора, цветение лип, — она тогда еще верила и ждала, пусть не любви, а хотя бы первых едва зарождающихся её признаков. Как бы все здесь для неё изменилось и заговорило: каждая тенистая тропинка, где она могла случайно встретить Титова, каждый изгиб реки, осененный поникшими ветвями широкоствольных ив! Но нет ни любви, ни дружбы даже — он просто не замечает её. Варя вздохнула и встала. Внизу, с реки, спрятанной в кустах, доносились оживленные, веселые голоса купающихся, а ей становилось грустно: Иван почему-то не приехал ни с первым, ни со вторым поездом, и она ничего не знала о нем. Где он, почему не приехал? Тогда Варя побрела через лес на знакомые голоса к людям, лишь бы не думать бесконечно об одном и том же…

Лес был еще по-весеннему свеж, пахуч и зелен. Раздвигая ольховые кусты, Варя прошла в чащу на чириканье какой-то отчаянной веселой пташки и, присев на корточки, сразу будто нырнула в иной мир полузеленого света и прохлады. Чириканье прекратилось — значит, пташка была недалеко.

— Пой, глупенькая, я не трону, — шепнула Варя, — прислонясь к стеблю куста и осматриваясь.

Целое семейство красных с белыми горошинками мухоморов росло чуть поодаль от неё. Варя подивилась: «Как красивы — и никому не нужны».

Жучки разные, букашки деловито ползали по травинкам, взмахивали прозрачными крылышками, улетали. Заробевшая было пташка снова запела, теперь уже немного в стороне, но все так же беззаботно весело.

— Варя, Варя! — раздался неподалеку голос Симы. — Где ты?

«Может, что узнаю об Иване?» — подумала Варя и торопливо вышла из своего укрытия.

Сима в белом платье, смуглая, золотистая от загара, словно слитая из солнца, стояла в тени под березой и ждала Варю. Лизочка в цветном сарафане сидела на пеньке и, насколько хватало рук, не слезая с него, обрывала у ног ромашки. Начатый венок лежал на коленях.

— Да иди же побыстреё, чего ты нас разглядываешь? — нетерпеливо крикнула Сима. — Слыхала новость? Титов не приедет, он в командировке по делам потока, кланяется всем нам, — выпалила она. — Никита Степанович сказал…