Лица - Джоанна Кингслей

Через двадцать минут Жени уже не ощущала боли. Она приспособилась к движениям и слилась с ритмом лошади.

— Вон там, — указала Лекс направо, — дом Теда, лесника.

Низкое строение так укрывалось в ландшафте, что Жени его бы не заметила.

— Как здесь здорово жить! Как будто в естественной норке. А чем занимается Тед?

— Объезжает все вокруг. У него есть рация на случай, если что-нибудь случится.

— Случится? Здесь? — Жени не могла себе представить, что здесь может что-нибудь произойти.

— Пожары — это случалось. Пропажа лошадей. Заблудившиеся скалолазы. Хочешь с ним познакомиться?

— Не сейчас. Ни с кем не хочу встречаться.

— Правильно. Только мы вдвоем. Осилишь галоп?

— Без сомнения.

— Ослабь повод. Нам туда.

Лишь в середине дня они спешились. К тому времени даже у Лекс сводило ноги.

— А что же с тобой? Ковбой, не способный поймать и котенка?

— Подожди, — Жени уже разминалась, растягивая сведенные мышцы спины и ног. Лекс занялась тем же. Через десять минут они уже достали удочки и забросили их в реку.

Лекс поймала форель, достаточно большую для двоих. Девушки вернулись в лагерь, почистили рыбу и развели огонь. Поджарив форель, они съели ее с батоном все еще свежего с утра хлеба. Выпили бутылку вина с местными яблоками и местным чедером и закончили трапезу плиткой шоколада.

— Так вкусно я еще никогда не ела, — заявила Жени. Небо стало сереть. Как усыпляемый хлороформом больной… подумала она и попыталась вспомнить слова. Они были не искусством, а жизнью, реальнее, чем на улицах любого города. Здесь среди концерта насекомых в сопровождении ударника ломающихся веточек и шелестящих листьев. Вершины гор возносились к небу, но не вонзались в него, как небоскребы, а обнимали. Жени лежала на спине, засунув руку под голову. Маленькой она часто смотрела в небо до боли в глазах, стараясь проникнуть взглядом вглубь. Ничего. Она попыталась разглядеть, как выглядит ничего. Сосредоточилась на одной точке, пока не почувствовала рези в глазах. Глаза Бернарда напоминали небо.

Лекс устроилась рядом.

— Здорово. Сбежать ото всего.

— М-м, — лениво согласилась Жени, хотя ее умиротворение проистекало совсем от других причин. Не убежать ото всего, а слиться со всем.

— Здесь, в горах, все равны, — продолжала Лекс. — Бедные и богатые. Красивые и отвратительные. Все это здесь неважно, — она села. — Жени? — посмотрела на лицо подруги, будто видела его впервые. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Лекс. Как хорошо, что ты придумала это путешествие.

Лекс нахмурилась.

— В Холиоке… — начала она.

— Подожди. Не говори ничего, — листья справа мерцали, как огромные сероватые жемчужины. Вставала луна. Жужжа, в сумерках перекликались насекомые.

Но в Лекс ощущалось беспокойство. Она не легла вновь.

— Жени, — принялась она снова. — Я рассказывала тебе о подруге в школе. Илоне.

— Тренеру по баскетболу?

— Да. Я ее очень люблю.

— Прекрасно.

— Нет, — в свете луны и звезд Жени увидела, как Лекс нахмурилась. — С ней я поняла, почувствовала. Осознала, черт возьми, что люблю тебя одну.

— Я рада, — но настойчивость в голосе Лекс показалась Жени неуместной. — Ты ведь и Пела любишь.

— Конечно, но это не…

— Тебя беспокоит, что он… как бы это сказать, — Жени села. Когда-нибудь это все же выйдет наружу. Ей не хотелось разрушать очарование вечера, но лучшего времени не придумаешь. — Ну, что он интересуется мной. Даже больше, хочет, чтобы я вышла за него замуж.

— И ты выйдешь? — голос Лекс сделался резким.

— Конечно, не теперь. Не знаю. Он точно такой, как ты о нем рассказывала. Добрый, умный — совсем не марсианин, — Жени улыбнулась, но лицо Лекс оставалось напряженным.

— Ты его любишь?

— Нет, — честно ответила она. — Не той любовью, но он мне нравится, и когда-нибудь мы сможем стать с ним счастливы.

— А как же со мной?

— Если не выйдешь замуж, живи с нами.

— Только и всего? Жени, ты как лошадь в шорах ходишь по кругу. Я никогда не выйду замуж. Никогда! — она с горечью подчеркнула последнее слово. — И никогда не смогу жить с вами. Разве ты не понимаешь?! Это будет слишком тяжело, невозможно…

— Тогда не думай об этом. Может, я и вовсе не выйду замуж. Во всяком случае, это случится не скоро — надо доучиться в колледже, кончить медицинскую школу, интернатуру, разобраться с гражданством. Да к тому времени я стану старухой. Все шансы за то, Лекс, что я тоже никогда не выйду замуж. Слишком уж много всего предстоит сделать. На самом деле мне нужен вовсе не муж, а жена. Кто-нибудь, кто бы заботился обо мне, пока я не стану врачом, а потом разогревал бы мне обед, когда я прихожу с операций.

— Я могу этим заняться.

— Ты? А с каких это пор ты научилась вести домашнее хозяйство?

— Я и не умею, — она впервые улыбнулась. — Найму служанку.

— Это мне, наверное, требуется больше мужа — экономка. А что у тебя, Лекс? Как думаешь жить после колледжа?

— А разве после колледжа будет жизнь? — весело спросила Лекс.

— Ладно, — Жени не хотела настаивать. Она собиралась поговорить о себе и о Пеле и теперь чувствовала облегчение отчасти оттого, что ей это удалось и все выплыло на свет, отчасти потому, что Лекс не стала подталкивать ее к свадьбе. Мег была всецело за нее, Жени это знала, и Филлип, вероятно, тоже. Подчас вступление в эту семью девушке казалось неизбежным — хотя, может быть, не сейчас, а в будущем. Но теперь, сразу после Дэнни, она не была к этому готова эмоционально. Реакция Лекс давала ей отсрочку — пока она сможет выбросить все из головы.

Пламя стало угасать.

— С ним что-нибудь сделать?

— Не надо, — отозвалась Лекс. — Прогорит само Забавно наблюдать, как умирает огонь.

— А мы тем временем отправимся спать? Лекс, я должна тебе признаться…

— В чем? — подруга подалась вперед.

— Я ужасно вымоталась. Давай-ка ложиться.

— Я хотела тебе сказать…

— У нас целый день впереди.

— Хорошо, — Лекс казалась такой разочарованной, что Жени решила уступить:

— Давай залезем в спальные мешки и перед сном поболтаем.

Они разулись, расстегнули бюстгальтеры, но остались прохладной ночью в одежде. Потом положили рядом спальные мешки, раскрыли молнии и залезли внутрь.

Очутившись в тепле, Жени сразу задремала. Голос Лекс слабо доносился до нее, будто с большого расстояния, но отвечать не было сил. Жени то глубже проваливалась в сон, то возвращалась к яви, как вдруг почувствовала, что кто-то трется об нее. Она моментально проснулась. Но это оказалось не животное, а всего лишь Лекс, которая подкатилась к ней и целовала ее.

— Лекс, — пробормотала Жени и снова задремала.

— Дорогая, — Лекс взяла ее голову в обе руки. Стала целовать ее в рот.

Жени машинально ответила поцелуем. Лекс поцеловала снова.

— Нет, — повернулась Жени.

— Да, — прошептала Лекс. — Да, дорогая, ничего не делай. Просто лежи, как лежишь. Я люблю тебя.

— Лекс, но…

Пальцы поглаживали ее щеки, спустились по шее к груди. Нежно, не нажимая, успокаивающе и ободряюще — не как мальчишки: грубо и настойчиво, а любяще, лаской женщины.

— Нет! — Жени схватила подругу за запястье и сбросила с левой груди.

— Позволь мне, — мягко упрашивала Лекс. Ее губы оказались рядом с губами Жени. Протестуя, та открыла рот, и язык Лекс проскользнул внутрь, начал шарить, словно маленький зверек в поисках пищи.

Жени оттолкнула подругу.

— Пожалуйста, Лекс, не надо, — проговорила она, как только освободился ее рот.

Лекс замерла и тихо лежала, обняв Жени.

— Я хотела сказать тебе… Когда я была с Илоной, я поняла, что я люблю тебя. Я любила тебя все эти годы.

— Лекс, пожалуйста. Я тебя люблю. Ты моя единственная подруга…

— Ты говорила, что тебе нравится, как я выгляжу.

— Да, да, Лекс, ты мне нравишься, но, пожалуйста, не продолжай с этим. Я не могу.

— Ты когда-нибудь занималась любовью с женщиной?

— Нет.

— Тогда ты не знаешь. Мы женщины, и мы вполне можем друг друга любить. Целиком, по-настоящему.

— Я не могу. Пожалуйста, иди к себе в мешок.

— Ты этого хочешь?

— Да.

— А когда-нибудь ты мне дашь шанс? Позволишь показать, что это такое?

— Я не могу, Лекс.

— Это должно быть прекрасно, — Лекс поцеловала ей кромку волос, Жени осталась неподвижной. — Нам замечательно вместе. Мы — лучшие подруги. Давай теперь будем любовницами. У нас будет все, дорогая.

— Пожалуйста, уйди, — Жени почувствовала, как ее тело будто наливается свинцом. Но не от тяжести Лекс. Она хотела утешить подругу, но у нее не было для той утешения.

Рот Лекс крепко прижался к ее губам, левое колено раздвигало бедра и стремилось к животу, пальцы ласкали грудь, затем большой и указательный внезапно сжали сосок.