Блуждающая реальность - Филип Киндред Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом рассказе эмпатия (со стороны уаба, который выглядит как большая свинья, но чувствует как человек) становится настоящим оружием выживания. Эмпатия определяется как способность поставить себя на чужое место. Уаб делает это даже лучше, чем мы обычно ждем друг от друга: и эта духовная способность вполне буквально становится его спасением. В уабе я хотел показать высшую форму жизни: так я оценивал его тогда – и оцениваю сейчас. С другой стороны, капитан Франко (сознательная аллюзия на испанского генерала Франко, дань моим тогдашним политическим увлечениям) рассматривает других существ исключительно с точки зрения их полезности; они для него – объекты, и за эту полную неспособность к эмпатии он платит самую высокую цену. Так я показываю, что эмпатия важна для выживания: она дает преимущество в ситуации межвидовой конкуренции. Недурная идея для очень раннего рассказа очень молодого писателя!
Понравились мне аннотации, которыми снабдил «Вкус Уаба» журнал Planet Stories. На титульной странице:
Многие рассуждают как философы и живут как глупцы, – так сказал грязный уаб после смерти.
И над заглавием рассказа:
Грязный уаб вполне мог бы сказать: многие рассуждают как философы и живут как глупцы.
Реакция читателей была просто великолепная; Джек О’Салливан, редактор Planet Stories, написал мне, что, по его мнению, рассказ удался – и заплатил пятнадцать долларов. Так я впервые узнал расценки на труд писателя-фантаста.
Неделю назад, шаря у себя в шкафу, я наткнулся на старый-престарый дешевый журнальчик: пожелтелый, с истрепанными углами, без обложки… Взял в руки, спрашивая себя, что бы это такое могло быть, – и это древнее ископаемое, этот артефакт давно ушедшей эпохи оказался Planet Stories за июль 1952 года с моим первым рассказом. Глубокое волнение охватило меня, когда я смотрел на иллюстрацию к «Уабу»: чудесная маленькая илька работы Вестала[82], и под ней подпись: «Этот уаб, сэр, – сказал Петерсон. – Он предложил поговорить на другую тему». Что ж, прошло двадцать восемь лет, наступили восьмидесятые – но и теперь звучит тихий голос уаба. Пусть он говорит вечно… и пусть люди к нему прислушиваются.
III. «Человек в Высоком замке» и его продолжение
Подробнее о «Человеке в Высоком замке» (1962), год спустя получившем премию «Хьюго» в категории «Лучший научно-фантастический роман», читатель может узнать из Предисловия редактора.
«Нацизм и „Высокий замок”» впервые опубликована в фэнзине Niekas (№ 9 сентябрь 1964). Текст написан в ответ на политически окрашенную рецензию на «Высокий замок», вышедшую в предыдущем номере Niekas, за авторством другого писателя-фантаста (и друга Дика) Пола Андерсона. Статья воспроизведена в фэнзине PKDS Newsletter (№ 14 июнь 1987). Поскольку статья поднимает множество важных фактологических вопросов, необходимо отметить: утверждение Дика, что «многие» еврейские беженцы, жившие во время Второй мировой войны на Дальнем Востоке, под властью Японии «создавали гитлеровские организации» и приветствовали друг друга нацистским салютом, не подтверждает ни одно из многочисленных научных исследований, к которым я обращался. Источник этого утверждения Дика неизвестен.
«Материалы к биографии Готорна Абендсена» (1974) и Две законченные главыизпредполагаемого продолжения «Человека в Высоком замке» (1964) публикуются здесь впервые. Примечательно качество этих двух глав; о том, почему Дик не завершил продолжение, см. в Предисловии. Стоит сделать одно историческое уточнение: в первой главе упоминается, что фельдмаршал Роммель застрелился, – на самом деле он принял яд. Важно также отметить, что аудиокассета, расшифровка которой опубликована в фэнзине PKDS Newsletter (№ 9–10, январь 1986), включает в себя на одной из сторон заметки, надиктованные Диком (в это время он повредил плечо и не мог печатать) и касающиеся продолжения романа. На пленке описана сцена, в которой нацисты безжалостно допрашивают Готорна Абендсена, пытаясь выяснить, в самом ли деле существует Nebenwelt (альтернативная вселенная), в которой победили не нацисты, а союзники. Но Абендсен не может сказать им правду – он не знает. Тайна остается тайной.
Нацизм и «Высокий замок»
(1964)
Немало лун прошло с тех пор, как бледнолицый[83] опубликовал рецензию на мой роман «Человек в Высоком замке», а читатели (например… но их было очень много, назову по имени только Джона Бордмена) начали комментировать – нет, не рецензию и не мою книгу, а проблему нацизма. И правильно сделали: эта тема заслуживает обсуждения намного большего, нежели в пределах книги или рецензии, и реакция на нее показывает, что я был прав – мы все еще страшно напуганы, все еще в тревоге, и не зря, ибо, как верно заметил Гарри Уорнер, «…в чувстве вины за войну мы идентифицируем себя с немцами, потому что очень на них похожи».
Однако, хотя все эти комментарии появились еще в марте, увидел я их только сейчас – и мне бы тоже хотелось высказаться.
Джон Бордмен называет доктора Фридриха Ферстера[84] «величайшим из современных критиков Германии». На самом деле единственный «величайший современный критик» попросту невозможен: эти слова означают всего лишь, что говорящий доверяет своему источнику. Что ж, доверять своему источнику вполне разумно, но я бы оспорил и его уникальность, и претензии на некое абсолютное – в стиле платоновских идей – совершенство в качестве единственного истинного источника. Правда, с той цитатой, которую приводит Бордмен (см. замечания Бордмена в Niekas за март 1964 года), я согласен. Беспокоит меня сам подобный тип мышления (хотя не обращайте внимания: сейчас раннее утро, я еще не завтракал, так что меня беспокоит все подряд). Мы не можем сказать наверняка, существовали ли в самом деле «две Германики», в смысле двух традиций мысли, или же нацизм стал абсолютной кульминацией, логическим осуществлением всего, что представляла собой Германия в целом; мы просто этого не знаем. Мы знаем, что они делали, знаем, какие идеологии декларировали… но понять, почему они – т. е. нацисты – все это творили, нам не под силу. Честно
