Что вдруг - Роман Тименчик

Пионер задумался, засмеялся, махнул рукой и убежал» (Чуковский К. Прежние съезды писателей//Литературная газета. 1934. 23 августа).

БС. С. 202. Из посетителей «Собаки» масонами были (уже в Петербурге или стали позднее в эмиграции) Е.В. Аничков, Г.В. Адамович, А.М. Колюбакин. С.К. Маковский, М.М. Маргулиес, Е.А. Нагродская и В.А. Нагродский, В.И. Поль, а из людей, причастных к ее организационной стороне, – А.Я. Гальперн, М.В. Добужинский, Н.Н. Евреинов, Е.А. Зноско-Боровский, В.А. Маклаков, П.Н. Переверзев, П.П. Потемкин, Г.Д. Сидамон– Эристов, П.Е. Щеголев.

Упомянутый выше архитектор Георгий Давыдович Ротгольц, согласно списку Н.А. Митурича «Посещавшие вечера Худ. Об-ва Интимного театра – подвал «Бродячей собаки» в 1912–1915 годах», умер в 1920-х. Список, составленный архитектором Николаем Александровичем Митуричем (1891–1973), хранится в библиотеке Музея Анны Ахматовой. С ним меня любезно ознакомила Н.П. Пакшина. В нем среди прочих названы однокашники Н.А. Митурича по Петербургскому институту гражданских инженеров, «сотрудники по декору, плакатам, эстраде, костюму» А.И. Тягин и М. Штромберг, а также брат актера Николай Авелевич Мгебров, «военный инженер – всегдашний помощник в строительных работах и доставании стройматериалов».

Первая публикация песенки В.Ф.Крушинского – по-видимому, в статье «Чествование Ю.М.Юрьева в кабаре «Бродячая собака»» (Петербургский листок. 1912. 19 янв.; подписано «Р-ов» – возможно, Вл. Рышков), затем – в анонимной заметке журнала «Огонек» (1912. № 5). См. также заметку Д.М. Цензора (подпись: «Дм») в журнале «Черное и белое» (1912. № 1. С. 13). Текст и ноты (музыка В.А. Шписа-Эшенбруха) – в кн.: Петров Н.В. Я буду режиссером. М., 1969. С. 100–101. Автор текста в нотах обозначен как «В.К.»; предположение об авторстве В.Г. Князева (БС. С. 145) было ошибочным. Окончание гимна:

На дворе метель, мороз.Нам какое дело,Обогрел в подвале нос,И в тепле все тело.Нас тут палкою не бьют,Блохи не грызут.Лаем, воем псиный гимнНашему подвалу,Морду кверху, к черту сплин,Жизни до отвалу.Лаем, воем псиный гимн,К черту всякий сплин.

Ср. репортажное описание ночи первого сезона:

Атмосфера становится все напряженнее. Наконец, часов около трех утра артист балета талантливо протанцевал кек-уок и матчиш.

Аплодисменты. Опять долгая томительная пауза.

Кто-то садится за рояль. Ему жидко подпевают гимн «Бродячей собаки». Присутствующим раздаются листки с текстом. Вот он. <…> Пропели гимн. Снова жуткая напряженность. Мне вспоминается парижское кабаре Монмартра, где французы умеют так беззаветно, непосредственно веселиться, так заразительно-жизнерадостно хохотать иногда плоским, грубоватым остротам импровизаторов, иногда над их действительно меткими и злыми шутками, пародиями, политическими памфлетами и т. п. …

Вспомнилось, и до слез стало жаль скучных, немолодых петербуржцев, которые отчаянно, истерически хотят веселиться и не могут, не умеют.

«Бродячей собаке», конечно, нужно оплатить свой угол в подвале, отопить и осветить его, но лучше было бы, если бы она обошлась как-нибудь своими средствами и не впускала бы за высокую плату (1 рубль за вход) в свои стены хмурый, чужой ей по духу Петербург (Заречная С. [Кочановская С.А.] Письмо из Петербурга // Женское дело. 1912. № 11/12. С. 6; Софья Абрамовна Кочановская (1887–1967) – прозаик).

«Отъявленные фармацевты» – цитата из стихотворения Игоря Северянина «Бродячая собака»:

1Залай, Бродячая собака!И ровно в полночь в твой подвалИ забулдыга, и гулякаБегут, как рыщущий шакал.Богемой в папах узаконен,Гостей встречает Борька Пронин,Подвижен и неутомим.(Друзья! вы все знакомы с ним!)И рядом – пышущий, как тульскийС солидным прошлым самовар,Распространяющий угар,Известный женовраг Цибульский,Глинтвейнодел и музыкант,И, как тут принято, талант…

2А кто же эти, с виду дети,А по походкам – старички?Их старший книжку издал «Сети».А эти – альманах… «Сморчки!»Глаза подведены кокотно,Их лица смотрят алоротно,И челки на округлых лбахВнушают дамам полустрах…О, сколько ласки и умилийВ глазах, смотрящих на своих…От них я очищаю стихИ, избегая их фамилий,Уж превращенных в имена,Оставлю им их времена!..

3Все это «цвет литературы»,«Надежда» выцветших писак,Готовых пригласить на турыПоэзовальса этот «брак»,Дабы помодничать прекраснымЗло-недвусмысленным маразмом,Себя их кровью обновить…Но тут легко переборщитьИ гнилокровьем заразиться…Нет, в самом деле, черт возьми,Какими полон свет «людьми!»Я не могу не возмутитьсяИ поощрителям «сморчков»Бросаю молнии зрачков!

4«Они талантливы»… Допустим!Но что – в таланте без души?Бездушные не знают грусти,А только скуку. НапишиПоэзу, вызванную скукой, —И гений мой тому порукой, —Как тонки ни были б слова,Она останется мертва.Ни возмутит, ни зачаруетСкопец, развратник, женофоб.И современца медный лобТеперь лишь сталь бича взволнует,Да, сталь бича иль гений! ВотКакой пошел теперь народ!

5«Ну что же, разве это плохо?Ведь требовательность нужна»…Тут не сдержалась бы от вздохаМоя знакомая княжна.Однако ж, чем живет богема?Какая новая поэмаБездушье душ объединит?Что мысли их воспламенит?Чего хотят? о чем тоскуют?Зачем сбираются сюда?Да так… Куда ж идти? куда?Посплетничают, потолкуютИ, от безделья отдохнув,Зевают: «Скучно что-то, уф»…

6Ничьей там не гнушались лепты,И в кассу сыпали рублиОтъявленные фармацевты,Барзак мешавшие с Шабли!Для виду возмущались ими,Любезно спрашивая: «ИмяКак ваше в книгу записать?»Спешили их облобызать,А после говорили: «Странно,Кто к нам пускает всякий сброд?..Но сброд позатыкал им рот,Зовя к столу на бутерброд…Но все это уже туманно:Собака околела, иЕй околеть вы помогли!

(Северянин И. Собр. соч. Т. 2. М., 1995. С. 264–265). О категории «фармацевты» см.: Тэффи Н. Оборотни // Возрождение (Париж). 1931. 28 июня.

Иван Александрович Фомин (1872–1936) – известный советский архитектор. По воспоминаниям Вас. Каменского, одно время камин был украшен «античными масками, лошадиным черепом» (Каменский В. Жизнь с Маяковским. М., 1940. С. 147)

Даниил Маркович Кранц – выходец из заметной черниговской семьи (отец его, Марк Наумович, владелец библиотеки и книжного магазина, был кузеном Розы Люксембург). См. подробнее: Могилянский М.М. Повесть о днях моей жизни (РГАЛИ. Ф. 1267. Оп. 1. Ед. хр. 1).

Ср. воспоминания этнографа, антрополога, видного деятеля кадетской партии Николая Михайловича Могилянского (1871–1933): «В один из ненастных вечеров осени 191… – точно не помню года, знаю лишь, что это было после 1910 года – ко мне вихрем ворвался мой земляк, которого я знал еще гимназистом в родном городе Чернигове, Борис Константинович Пронин, проще Борис Пронин, а для близких и просто Борис, как всегда розовый, с взъерошенными каштановыми кудрями, возбужденный, как всегда, с несвязной, прерывистой речью и оборванными фразами.

– Понимаешь! Гениальная идея! Все готово! Замечательно! Это будет замечательно! Только вот беда – надо денег! Ну, я думаю, у тебя найдется рублей двадцать пять. Тогда все будет в шляпе. Наверное! То есть это, я тебе говорю, будет замечательно.

Я был завален спешной работой, и мне давно были известны всякие проекты, планы и «замечательные» предприятия Бориса Пронина. Но сразу мелькнула мысль: за 25 рублей можно моментально прекратить беседу, которая грозила стать очень длинной, ибо Борис уже снял барашковую серую шапку и длинный белый шарф, но второпях забыл снять пальто – до такой степени был во власти своей блестящей идеи.

– Денег, рублей двадцать пять, я тебе дам, но скажи же в двух словах, что ты еще изобрел и что затеваешь. Только в двух словах, ясно?

– Мы откроем здесь «подвал» – «Бродячую собаку», только для себя. Для своих, для друзей. Для знакомых. Это будет и не кабаре, и не клуб. Ни карт, ни программы! Все это будет замечательно, уверяю тебя. Интимно, понимаешь… Интимно, прежде всего» (Могилянский Н. О «Бродячей собаке» // Звено. (Париж). 1925. 21 декабря; Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. С. 444–445).

О К.М. Миклашевском (1886–1944) см.: «За революционным фронтом я плетусь в обозе 2-го разряда…»: Из писем К.М. Миклашевского к деятелям театра / Публ. Р. Янгирова // Минувшее. [Вып.] 20. М.; СПб., 1996. С. 404–431; один из лидеров «Собаки» и активный сотрудник «Привала комедиантов», он говорил в 1919 г. о кабаре и театрах миниатюр: «Они уже сказали свое слово и уже несколько приелись» ([Б.п.] У рампы // Вечерний час (Одесса). 1919. 25 (12) февр.). О Николае Васильевиче Дризене (Остен-Дризене) (1868–1935) см. статью А.М. Конечного: Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь. Т. 2. М., 1995. С. 182–183.