Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя - Пол Андерсон

Он отстегнулся чуть дрожащими пальцами. И, не задержавшись, чтобы помочь Эйат, заторопился к шлюзу. Дверь открылась, опустился трап. Бриз взъерошил волосы — теплый, влажный, пахнущий янией, растущей вокруг поля. Табита стояла рядом и махала ему.

Левой рукой. Правой она держала руку терранина.

— Ты что, весь день собираешься там стоять, Крис? — крикнула она через полминуты.

Он спустился. Те двое отпустили друг друга и подали ему руки по человеческому обычаю. Табита при этом ногой гладила ногу Рошфора. На ней не было ничего — только узор на коже. В нем содержался банальный мотивчик — сердце, пронзенное стрелой.

Аринниан поклонился.

— Нам нужно обсудить одно срочное дело, — сказал он на планха. — Лучше всего сразу отправиться к Драуну.

Оказалось, что компаньон и начальник Табиты ожидает их у нее дома.

— У меня чересчур много детворы и вассалов, — проворчал он. — А дело, должно быть, секретное, иначе ты бы просто позвонила — хотя от тебя тут уже в глазах рябит.

— У меня они всегда желанные гости, — холодно заметила Табита.

Аринниан не мог разобраться — действительно атмосфера так напряжена или напряженность существует только внутри его. Тощий, покрытый шрамами Драун не топорщил перья, однако сидел в угрюмой позе — опираясь на хвост и крылья — и беспрестанно поглаживал свой кинжал. Табита смотрела на Рошфора уже не с такой нежностью, как на поле, а будто ища у него опоры.

Посмотрев по сторонам, Аринниан отметил в ее гостиной кое-какие перемены. Ему нравилась эта комната. Табита проектировала свой дом сама. Потолок с флюоропанелью был низким по ифрийским стандартам, чтобы придать гармонию пропорциям. На полированном дубовом полу лежали сузиновые циновки, в стенах из медного дерева были проделаны большие окна; кресла, маленькие столики, каменная урна с цветами. В комнате, безупречно чистой, царил уютный беспорядок: тут подставка с трубками и жестянка с табаком, здесь книга, там модель корабля, которую строила хозяйка.

Однако сегодня Аринниан увидел здесь учебные книги по Авалону и гитару, заказанную, должно быть, недавно — Табита на ней не играла. Занавес, за которым была ее спальня, был не задернут, и там виднелась новая кровать из дерева и кожи — двуспальная.

Эйат тронула его крылом. Ей нравился Драун. Аринниан почувствовал идущее от нее тепло.

— Да, — сказал он. — Дело действительно тайное. — Он посмотрел в глаза Рошфору: — Вы, кажется, изучаете планха. Далеко ли вы продвинулись?

Терранин улыбнулся странно застенчиво для врага-инопланетянина, совратившего девушку, иногда именуемую Грилл.

— Не сказать чтобы очень, — признался он. — Пару фраз могу сказать, если вы не сочтете мой акцент ужасающим.

— У него чертовски хорошо получается, — сказала Табита и обняла его.

Держа ее за талию, Рошфор заявил:

— Я все равно не сумею передать ваши планы своим, если вас волнует это, гражданин — то есть Кристофер Холм. Но лучше я сразу же проясню ситуацию. Свои для меня — это Империя. Заступая на свой пост, я принес присягу, и пока что не имею возможности подать в отставку.

— Хорошо сказано, — промолвила Эйат. — Мой жених тоже бы так счел.

— Что такое честь для терранина? — фыркнул Драун. Табита метнула в него яростный взгляд. Не успела она ответить, Рошфор, не понявший, видимо, эту фразу, продолжил:

— Вы сами видите, что я… собираюсь остаться на Авалоне после войны. Чем бы она ни кончилась. Однако я вижу лишь одну вероятность ее исхода. Кристофер Холм, я влюбился не только в эту даму, но и в ее планету. Могу ли я убедить вас смириться с неизбежным, прежде чем Табби и Авалон постигнет ужасная участь?

— Нет, — ответил Аринниан.

— Так я и думал, — вздохнул Рошфор. — Ладно, пойду погуляю. Часа будет достаточно?

— О да, — сказала Эйат на англике.

— Я люблю ваш народ, — улыбнулся Рошфор.

— Я тебе нужна? — спросила Эйат Аринниана. — Ты ведь будешь объяснять им общий замысел — я это уже слышала. — Она издала легкий свистящий звук, существовавший только в авалонском диалекте планха и заменяющий смешок. — Знаешь, как жены убегают от старых шуточек своих мужей?

— А что ты будешь делать?

— Погуляю с Ф… Филиппом Хроаш-Фором. Он был там, где и Во дан.

«И ты туда же?» — подумал Аринниан.

— И он друг Грилл, нашей подруги, — добавила Эйат.

— Иди, если хочешь.

— Значит, через час. — Постукивая когтями и шурша перьями, Эйат подошла к терранину и взяла его под руку. — Пойдем; нам надо о многом поговорить, — сказала она на своем певучем англике.

Он снова улыбнулся, коснулся губами губ Табиты и вышел с ифрианкой. В комнате настала тишина, нарушаемая только вздохами деревьев снаружи. Аринниан продолжал стоять на месте. Драун скалил зубы. Табита порылась в своих трубках, выбрала одну и стала набивать, вся уйдя в это занятие.

— Меня не вини, — сказал Драун. — Я бы развалил его надвое, как его лысого дружка, если б Грилл не воспротивилась. Знаешь, она не разрешила мне даже сделать кубок из черепа.

Табита застыла.

— Ладно, скажи, когда его пыл тебе надоест. Я вспорю ему брюхо на алтаре Иллариана.

Она подскочила к нему. Рубец взбух у нее на щеке, словно кость.

— Ты что, хочешь, чтобы я разорвала наше партнерство? Или вызвала тебя на поединок?

— Табита Фолкейн может жить, как ей угодно, Драун, — сказал Аринниан.

— А-р-ркх, может быть, я сказал лишнее, — пробурчал тот, взъерошив перья и оскалившись. — Только вот долго ли нам еще сидеть в этой клетке из терранских кораблей?

— Сколько нужно, столько и просидим, — отрезала Таби^ та, все еще бледная и дрожащая. — Ты хотел бы кинуться на них и погибнуть, как безмозглый герой какой-нибудь саги? Или вызвать на наши головы боеголовки, способные поджечь весь континент?

— Почему бы и нет? Все в конце концов умирают. Вот был бы фейерверк! — ухмыльнулся он. — Лучше всего, конечно, послать Терру с ветерком в ад, но раз это, к несчастью, невозможно…

— Я бы лучше проиграла войну, чем погубила бы планету, любую планету, — сказала Табита. — Тем более ту, на которой есть жизнь. И я скорей бы отдала эту планету, чем видеть, как она гибнет. — Ее голос окреп, и она смотрела прямо на ифрианина. — Вся твоя беда в том, что старая вера поощряет то стремление убивать, которое пробудила в тебе война — а убивать некого.

«Возможно, — без слов сказал Драун. — Но я хотя бы не сплю с врагом».

Табита предпочла оставить его мимику без внимания и спросила Аринниана:

— Можно ли изменить эту ситуацию? — почти робко улыбаясь при этом.