Время звёзд - Ирина Соколова

Перелески с каждым днем становились всё гуще, сливаясь в рощи, а на горизонте неумолимо вырастала громада Леса. Нет в мире деревьев выше и величественнее, чем те, что растут в эльфийских лесах. Вековые дубы рядом с ними — всё равно что кустарник. Для лесного народа они и дом, и жизнь, и весь мир. Помнящие многое из того, что забыли смертные, древние и мудрые деревья. Кажущиеся вечными даже старшим из эльфов.

Дорога, наоборот, становилась всё хуже, пока совсем не превратилась в едва угадываемую стёжку. Вполне, однако, безопасную для лошадиных ног — здешние тропы не уступают по ровности и надёжности лучшим дорогам людей.

Последнюю ночь перед вступлением под своды Ллевельдеила принято проводить, не зажигая огня. Я просто лежу на земле, подстелив плащ, закинув руки за голову. Покусываю травинку и смотрю на звёзды. Машинально сжимаю в кулак левую ладонь, придерживая спадающий перстень. Он всегда был мне велик, а в последнее время просто сваливается с пальцев. Подношу руку к глазам, разглядывая тусклое золото. Массивная, но при этом удивительно изящная вещь, с тонкой резьбой по всей поверхности. Крохотные ветви ивы обрамляют стилизованное изображение стрижа — символа Ллевельдеила и его правителей. По ребристому ободку кольца очень приятно проводить пальцами, но смотреть на княжескую реликвию мне не слишком нравится.

Хорошо лежать вот так, полностью расслабившись и ни о чём не думая. Однако мысли помимо воли вновь и вновь возвращаются к предстоящему завтра.

Трудно признать, но мне не хочется возвращаться в Ллевельдеил. Совсем не хочется. Нет, было бы приятно вновь пройтись по величественному лесу, встретить старых друзей, послушать древние песни. Вот только старые друзья тоже будут мне рады.

Элистар. Сколько уже лет мы друг друга мучаем? Наследник князя, чья жизнь практически по минутам расписана на сто лет вперёд и… я. Безнадёжно. Давно надо было поставить точку в этих странных, никуда не ведущих отношениях, но не получается. Сил не хватает… или воли?

Если подумать, с моей стороны гораздо больше чисто практических причин. Он станет великим Князем. Действительно Великим.

И он — тот, на кого я всегда могу положиться, я могу ему доверять, рассчитывать на его помощь, а хорошие отношения с повелителем Ллевельдеила очень пригодятся мне в будущем. Я давно уже провожу подобные расчёты совершенно автоматически. А значит, буду и впредь возвращаться в Лес, не смотря на тяжесть на сердце.

А теперь я ещё и собираюсь использовать принца. Нагло и беззастенчиво, твёрдо зная, что он не откажет. Из-за этого на душе становится ещё гаже. Возможно, именно это и называют совестью.

Границу эльфийского княжества невозможно заметить. Только почувствовать. Казалось бы, всё так же стелется под ноги тропа, поют птицы, шелестят ветви деревьев, пока вполне обычных дубов и лип, но вдруг что-то меняется. Чуть ярче краски, чуть мягче травы, едва уловимый сладко-свежий привкус в воздухе. Мрак, давно уже идущий неторопливым шагом, по собственной инициативе останавливается. Спешиваюсь, снимаю перчатки и трижды произношу ритуальную просьбу войти. Старый этот обычай дает стражам время рассмотреть нежданного гостя и решить, можно ли ждать от него зла. Пустая формальность, здесь меня неплохо знают и без того.

— Кто вы и по какой причине желаете вступить под короны Ллевельдеила? — звонкий и подозрительно знакомый голос раздался словно из ниоткуда. Два стража в коричнево-зелёных лесных костюмах грациозно выступили из-за деревьев. Как из воздуха соткались. На эльфа в лесу можно в упор смотреть — не заметишь, пока он этого не захочет. Оба светловолосые и светлоглазые, да и вообще похожие как два жёлудя. И знакомые. На мою физиономию наползает совершенно неуместная довольная ухмылка.

Тот, что повыше, продолжил по эльфийски:

— Назовитесь!

Негромко прокашливаюсь, потираю горло. После нескольких лет разговора на низких нотах возвращение на высокие почти болезненно. Небрежно, для порядка взмахиваю рукой с кольцом и отвечаю на том же языке.

— С каких это пор меня здесь не узнают, Риэ? — кажется, мне удалось добавить в голос достаточно язвительности. — Или, быть может, мне здесь не рады?

— Тебе здесь всегда рады, но порядок есть порядок! — тепло улыбнулся второй страж, гася такую многообещающую перепалку, после чего закинул лук в налуч и поспешил мне навстречу.

— Морвена, мягкой листвы тебе на дорогу!

— Листвы на путь и тебе, Риалойна! — искренне улыбаюсь подруге в ответ, легонько прикасаюсь губами к светлым прядям на её виске, — Рада тебя видеть!

А ведь она мне действительно рада. Эльфы, в отличие от людей, относятся к своим именам весьма легкомысленно, используя несокращённые формы только в особых случаях.

— Я тоже! — ответное касание губ, — Страшно по тебе соскучилась!

Риэллин презрительно усмехнулся, всем своим видом показывая, что уж он-то ни по кому не скучал. В отличие от сестры этот надменный эльф меня терпеть не может.

Все нелепые слухи о распространенности среди эльфов однополых отношений основаны на одном маленьком недоразумении — для того, чтобы отличить юного эльфа от юной эльфийки требуется определённая наблюдательность. И те и другие хрупкие, смазливые, длинноволосые, с мелодичными голосами. Дело осложняется ещё и тем, что «девичьи прелести» у эльфийских женщин оформляются только после первой беременности, а незамужние эльфийки могут состоять и в войсках, и в страже, и в посольствах.

— Как дела? — Риа взяла Мрака под уздцы, и тот тут же попытался пожевать её волосы. Эльфийка со смехом отклонилась. — Эй, не балуйся! Здравствуй, мальчик. Злая хозяйка всё ещё хранит это твоё дурацкое имя?

Иногда мне кажется, что она с ним ладит даже лучше меня.

— Неплохо. А менять имя подаренной лошади, к твоему сведенью, очень дурная примета, — имечко Мрака источник наших споров с тех пор, как он у меня появился. Я не возражаю, кличка глупая, но ведь конь к ней уже привык. Да и память всё же. — Проводишь до Ивовой Рощи?

— Разумеется! — вообще-то Стражи Границ и так обязаны сопровождать гостей княжества, но мне хочется, чтобы это сделала именно она. С Риалойной поговорить можно, узнать новости… а вот её братец так и будет всю дорогу гордо молчать, с выражением «полукровки-оскорбляют-древние-устои-Ллевельдеила-а-ты-в-особенности!» на породистом лице. Сволочь он, честно говоря.

— Что новенького? — мы с Риа прогулочным шагом направляемся вглубь Леса. Деревья, на границе совершенно обычные, понемногу сменяются узколистыми гигантами с гладкой, как стекло, золотистой корой. Линны, деревья эльфов. Ещё молодые и сравнительно невысокие, как и положено на периферии. Лес, незаметно для людей, с каждым столетием по чуть-чуть разрастается. В воздухе всё сильнее тонкий, горьковато-свежий аромат линновой коры, отгоняющий тоску и обостряющий чувства. За духи с таким запахом человеческие правительницы платят драгоценными камнями по весу флакона.