Искатели сокровищ - Джанет Иванович

– Он следил за Анархией, и я натолкнулась на него, когда выходила из дома. Он сказал, что Анархия переключится на меня, поскольку ей не удалось перевербовать Хэтчета. Поэтому-то я и подумала, что Ээрли вполне могла быть Анархией. Ээрли сказала, что я либо буду служить ей, либо умру.

– Нам необходимо поторопиться с подсказками, – заявил Дизель. – Участников игры становится слишком много, в руках у них большая сила, и все они чокнутые.

Через сорок минут мы были на Бикон-Хилл, пытаясь как можно ближе подобраться к Джой-стрит. Эта улица была одним из мест, куда можно добраться на машине далеко не отовсюду, постоянно попадались улицы с односторонним движением, которые уводили нас не в ту сторону. В конце концов Дизель отыскал место для стоянки на Маунт-Вернон, и квартал до Джой-стрит мы с ним прошли пешком. Пройдя эту улицу от начала и до конца, мы остановились на перекрестке с Бикон-стрит.

– Ничего не понимаю, – сказал Дизель. – Джой-стрит ничем не отличается от всех остальных жилых улиц на Хилл. Те же дорогие дома. Многочисленные местные жители. Ничего необычного для района Бикон-Хилл. Я надеялся найти здесь что-нибудь, имеющее отношение к слову «бескорыстный» из нашей загадки. Церковь, например.

Весь текст загадки был записан у меня в блокноте: «Те, чьи умы захвачены бескорыстными мыслями, дарят Радость, когда говорят или действуют. Радость следует за ними по пятам, как тень, которая никогда не покидает их».

Дело шло к вечеру, и солнце на небе стояло уже низко. Когда мы приехали, на Джой-стрит было солнечно, а сейчас мы оказались в тени.

– Мы в тени, – сказала я. – Солнце садится, и улицу Джой-стрит накрывает тень. Может быть, это и имеется в виду под тенью Радости?

– Все может быть, только это все равно ни к чему нас не приводит. В основном тень сюда отбрасывает здание Палаты общин. И тень эта меняется. Солнце движется по небу, и тень движется вместе с ним. Верхушка этого здания к моменту, когда солнце окончательно сядет, укажет по меньшей мере на полдюжины разных мест.

– Если тень из второй половины загадки отбрасывается Палатой общин, то, возможно, первая ее часть ссылается на людей в этом государственном учреждении. Те, чьи умы захвачены бескорыстными мыслями, дарят Радость, когда говорят. Может, так?

– Все это как-то слишком натянуто, – сказал Дизель.

Я схватила его за руку и потащила за собой.

– Пойдем посмотрим на здание Палаты общин.

– В тебе вдруг проснулся энтузиазм спасать мир?

– Я хорошо мотивирована. Меня хотят убить. Насколько я понимаю, если я найду этот дурацкий камень, то этим могу сохранить свою жизнь.

– Значит, мир тут ни при чем… Все дело исключительно в тебе самой?

– Да. Остальной мир меня, в сущности, заботит мало. К тому же я не всегда берегу окружающую среду. Иногда я выбрасываю баночки из-под йогурта в мусор.

– Я в шоке, – сказал Дизель.

Он ответил на телефонный звонок и, пока слушал, пялился на свой ботинок. Затем голова его непроизвольно качнулась из стороны в сторону, как будто он не мог поверить услышанному. А может, просто не хотел слышать то, что ему говорили.

– Я как раз там, – сказал Дизель и выключил телефон.

– Что такое? – спросила я.

– Сэндман снова сбежал.

Мы стояли через улицу от парка Бостон Коммон, и Дизель взглянул в сторону его зеленых лужаек.

– Давай прогуляемся, – сказал он.

– Собираешься поискать Сэндмана?

– Да.

– А как же насчет спасения мира?

– Это не займет много времени.

Мы перешли улицу и по дорожке направились в сторону Лягушачьего пруда. Зимой здесь всегда полно людей на коньках, а летом, в жару, мелкий пруд превращается в место купания детворы, «лягушатник». Сейчас, в межсезонье, Лягушачий пруд был закрыт для посетителей. Мы прошли мимо него к сцене для оркестра и обнаружили Сэндмана, который сидел на ступеньках и грелся в последних лучах уходящего солнца.

– Эй, Морти! – окликнул его Дизель. – Как дела?

– Неплохо, – ответил Морти. – Вот, наслаждаюсь нормальной жизнью.

– Всем было бы намного спокойнее, если бы вы наслаждались нормальной жизнью в доме своего сына.

– Мой сын – слабак и нытик.

– Мы тут собрались на экскурсию в Палату общин. Не желаете пойти с нами?

– Какая-то новая проделка?

– Угу.

– А как же мой сэндвич с докторской? Успею я вернуться назад, чтобы не пропустить фургончик с бутербродами?

– Сэндвич с докторской колбасой я вам гарантирую.

– О’кей, тогда я с вами.

Мы вернулись тем же путем через парк, прошли по Бикон-стрит, а потом еще жутко долго добирались пешком до здания Палаты общин. Следуя указателям, мы направились к входу для посетителей справа от главных ворот. Дверь была заперта. Вокруг никого. По воскресеньям доступ публики в Палату общин был закрыт.

– Нет проблем, – сказал Дизель.

Он провел рукой, замки щелкнули, после чего дверь легко открылась.

– Это же Палата общин! – напомнила я. – Нельзя вот так просто вламываться в подобное учреждение!

– Никуда я не вламываюсь, – спокойно ответил Дизель. – Дверь не заперта.

– Вот это да! – восхищенно сказал Морти. – Здорово. Ничто так не заставляет играть кровь в жилах, как небольшой взлом с проникновением.

Мы вошли внутрь и осмотрелись. Пусто.

– Где-то что-то происходит, – сказал Дизель. – Я слышу звуки какой-то активности.

Я замерла.

– А я ничего не слышу.

– Это все потому, что я человек с обостренными чувствами восприятия, а ты…

– А я человек, который просто печет кексы.

– Дорогая, нет ничего плохого в том, чтобы печь кексы.

– Фигу ты увидишь, а не меня голой.

– Так ты еще не видел ее голой? – изумленно спросил у Дизеля Морти. – За чем же дело стало? Вы сколько времени уже вместе? Возможно, нам нужно просто поговорить как мужчине с мужчиной. На твоем месте я бы с ней уже давно разобрался. Я знаю подход к женщинам. Как только они видят, что я могу гнуть ложки, они уже мои. Это просто, все равно что забрать конфетку у ребенка. Так что мы будем красть на этот раз?

– Мы пока сами не знаем, – сказала я. – Это предварительная рекогносцировка.

Мы пошли налево, мимо книжного магазина, и остановились перед лифтами.

– Поехали наверх, – сказал Дизель, нажимая кнопку вызова.

Я отступила назад.

– Ни за что. Дальше я не пойду. Мы можем вернуться завтра, когда здесь будет открыто.

– А я думал, что ты достаточно мотивирована.

– Но я не мотивирована попасть в тюрьму!

Дверь лифта открылась, и Дизель затолкал меня внутрь.