Детектив Уайклифф и охота на дикого гуся - У Бэрли

Никогда еще в его двадцатипятилетней практике работы в криминальной полиции ему не встречался случай с такой непредсказуемой развязкой. Это было не столько расследование, сколько состязание в уме и хитрости. Теперь он уже знал наверняка, что именно произошло, но многое зависело от интерпретации, в частности, по какой статье выдвигать обвинение. Для двух предполагаемых обвиняемых это означало разницу между длительным тюремным заключением и условным наказанием с отсрочкой приговора. Самым честным и простым для него решением было вынести решение о задержании - а там пусть ломают себе голову юристы. Но Уайклифф редко пользовался своей честностью в личных интересах...

Он не имел права впускать в эту область эмоции, но не мог сдержать себя. Несомненно, майор и Зайчик Смит взяли меч правосудия в собственные руки - и совершили ужасное преступление. Гораздо проще, например, стукнуть какую-нибудь старушку по голове и сбежать с ее сумочкой. Британская юстиция ненавидит всякую частную инициативу в ее сфере, но Уайклифф зачастую не мог согласиться с таким подходом. Его не оставляло смутное ощущение, что расследуя это дело, он преследовал в глубине души какую-то свою личную цель - только трудно было сказать, в чем эта цель заключалась.

В окошке над входной дверью у Зайчика Лэйна был виден свет. Уайклифф постучал, и почти сразу же на лестнице послышались шаги и Зайчик открыл ему. Казалось, он сделал это с облегчением.

- Мистер Уайклифф! Заходите, заходите, давайте я помогу вам снять плащ... - и добавил шепотом: - Он уже здесь, и я за него очень беспокоюсь.

Комната выглядела точно так же, как и несколько дней назад, когда Уайклифф играл здесь в домино в этой же компании. Коробка с костяшками все еще стояла посреди большого стола. В камине горел огонь, майор пил свое виски в своем привычном кресле... Руки его были перевязаны, левая висела на перевязи, а правая была свободной, и ею он держал стакан со своим любимым напитком, наполовину уже опустошенный. Щеки его горели неестественным румянцем, глаза казались еще более навыкате, чем всегда, дышал он с шумом, словно преодолевая сопротивление воздуха. Тем не менее, Уайклиффа он приветствовал своей обычной сардонической усмешкой.

- Вы времени даром не теряете, Уайклифф!

Зайчик вставил:

- Майор прибыл минут двадцать назад.

Уайклифф повернулся к Паркину:

- Вам следовало остаться в больнице.

Паркин набрал в рот хороший глоток виски, проглотил и неуклюже вытер рот тыльной стороной ладони.

- Нет, мне здесь больше нравится... Зайчик позвонил в больницу насчет Гетти, ему сказали, что ее состояние не хуже, чем можно было ожидать. Непонятно, правда, что это значит... - Он повернулся к Уайклиффу и скривился от неожиданной боли. - Надеюсь, вы поняли, что она решила спалить себя живьем вместе с отцовскими вещичками? - Он вздохнул. - Никогда не думал, что она так глубоко переживает все это... Представить только! Нет, я не имел права доводить дело так далеко...

Он отвернулся.

А Уайклифф подумал: "Бедная Гетти! Теперь она обязана брату жизнью, и никогда ему этого не простит!"

В этой комнате сама атмосфера словно задавала нужный темп разговора, длинные паузы и недомолвки. Громко тикали часы. Майор все еще дышал прерывисто, как после пробежки, и это заставило двух других с тревогой посматривать на его покрасневшую физиономию.

- Гетти всегда была странной девочкой, - продолжал майор. - Ей нужно было родиться мужчиной. Она все никак не могла смириться, что мужчина в семье - я, и притом не такой, каким она воображала настоящих мужчин... - Он неожиданно усмехнулся: - Мда, если бы она и впрямь была мужчиной, то тогда - берегись, армия!

Они помолчали. Паркин снова повернулся к Уайклиффу, теперь с несколько сонным выражением на лице:

- Если с ней будет все нормально, дайте ей рассказать вам ее собственную версию, ладно? Не надо на суде склонять ее к чему-то, внушать всякие мысли... Я хочу сказать, она вряд ли признается, что... - он снова осекся и продолжил уже на другой ноте: - Она просто не вынесет, что я предстану перед судом, "наплевав на дорогого папочку". Она убеждена, что я всю жизнь только этим и занимаюсь - "плюю на дорогого папочку".

Он отпил еще глоток виски , подумал и сообщил:

- Ну теперь, я думаю, ей не придется беспокоиться.

Зайчик Лэйн следил за ним с тем выражением озабоченности, с каким мать наблюдает за больным ребенком.

- Ему нельзя столько пить... У него сердце...

- Да брось ты, Зайчик! - оборвал его майор. - Не корчи из себя наседку!

- Я думаю, надо позвать Макдональда. Макдональд - его лечащий врач, наблюдает его по поводу сердечного заболевания...

- Можешь звать доктора или уж сразу похоронщика, но только после того, как я расскажу мистеру Уайклиффу то, что собирался, после, но не раньше! Он подвигался, пытаясь пристроиться в кресле поудобнее. - Вы уже уяснили, Уайклифф, что Джо застрелился из-за этих проклятых побрякушек, которые приволок его брат, эта сволочь?

Уайклифф кивнул.

- Я был как раз на лестнице и услышал выстрел. Если бы я вышел парой минут раньше, я мог бы спасти его... А на улице я встретил брата, он пошел своей дорогой, а я вошел в дом.

Голос не слушался майора. Он налил себе в стакан еще виски.

- А что получается, я один здесь пью? Зайчик, о чем ты думаешь? Разве Уайклифф трезвенник, а?

Зайчик вопросительно поглядел на Уайклиффа, и тот кивнул. Лэйн поднялся и пошел на кухню.

Майор Паркин проводил его глазами:

- Хороший мужик... Соль земли, вот кто он. Это моя ошибка - я воспользовался его преданностью... Никогда не мог устоять перед соблазном показать нос...

- Кому? - кротко спросил Уайклифф.

- Судьбе! - усмехнулся майор.

- А вы фаталист?

- Закоренелый. У меня всегда был фаталистский взгляд на жизнь, а следовательно, я был вынужден признавать свое полное бессилие... - он засмеялся и тут же скривился от прорезавшейся боли. - Мой разум говорит мне об этом, но все остальное мое существо яростно сопротивляется такой мысли...

- И что же дальше?

Паркин махнул рукой:

- А дальше - я! Разве мы все не состоим из противоречий? Полные нули, которые пытаются стать единицами...

Вернулся Зайчик Лэйн, с неизменным подносом, на котором стояла бутылка белого вина и чистые стаканы. Он установил поднос на низенький табурет, вытащил из откупоренной уже однажды бутылки пробку и глянул на Уайклиффа.

- Спасибо, - кивнул Уайклифф.

Ну что ж, семь бед - один ответ. Конечно, правильнее всего для Уайклиффа - настоять на немедленном вызове доктора, но и без всякого врача было ясно, что Паркину очень плохо.

Лэйн налил два стакана вина и передал один Уайклиффу, потом подбросил несколько кусков угля в камин и наконец сел. С некоторым усилием майор налил себе еще порцию виски и капнул воды.

- Ваше здоровье, джентльмены!

Он выпил почти до дна. Глубокий вздох - и снова послышалось его хриплое, неровное дыхание. Майор не отрываясь смотрел в пламя камина. Когда он заговорил, голос его звучал приглушенно, словно сдавленный тяжелыми воспоминаниями.

- Джо уже ничем нельзя было помочь - у него полчерепа снесло... Я спустился вниз, в контору, и позвонил Зайчику, а потом стал дожидаться Дэвида. Когда тот пришел, я ему показал, до чего он довел брата - что он натворил...

Майор говорил с угрюмой решимостью, и Уайклифф никогда еще так полно не ощущал мощь этого человека.

- Дэвид не особенно был склонен к разговорам, и вообще отнесся к происшедшему довольно холодно, можно сказать, жестоко. Я высказал ему все, что о нем думал, и тут он стал агрессивен. В тот момент мы как раз спустились с лестницы, чтобы звонить в полицию... - голос майора приобрел металлические нотки. - И тогда он ляпнул какую-то глупость, которая меня взбесила, и я его ударил...

Вслед за этим последовала такая долгая пауза, что Уайклифф уже начал было думать, что майор рассказал все, что намеревался. Теперь Паркин дышал мелко и часто, а щеки его потеряли румянец. Он поднес к губам стакан, но потом раздумал и не выпил. Прежде чем заговорить, он дважды безуспешно пытался совладать со своим голосом, прежде чем привел свои связки в нормальное состояние...

- Я ударил его только раз, и он упал. По пути он треснулся головой об угол письменного стола и сбил на пол маленькую статуэтку в форме обнаженной девушки. Каким-то образом он умудрился раскроить себе череп. Вы мне сказали уже недавно, что у него там были слишком тонкие кости... Одним словом, он больше не двигался.

Паркин глубоко вздохнул, снова поднес ко рту стакан и выпил. Вероятно, виски попало ему в дыхательные пути, потому что он закашлялся. Приступы кашля жутко сотрясали его огромное тело. Зайчик взял у него из рук стакан, но они ничем другим не могли помочь майору. Это продлилось минуту-другую, потом кашель начал стихать. Майор, с багровым лицом, кое-как пробормотал:

- Извините... Не в то горло попало... - он протянул руку к своему стакану, который держал Лэйн, и медленно выпил. - Вот так, теперь хорошо! Так вот, он был мертв. Я не хотел его убивать, только слегка проучить, но так уж вышло... Но я не могу сказать, что я был сильно опечален. Я видел многих гораздо лучших людей, которые ни за что ни про что гибли на войне, а Дэвид был крысой!