Собирающий облака - Шон Рассел

Они все погибнут, зато можно будет сказать, что они не покинули Сэй. Несмотря на неравенство сил… Смелость глупцов!

Стараясь прогнать мрачные мысли, Комавара окинул взглядом зал в поисках госпожи Нисимы. Они немного поговорили в начале вечера, и с тех пор молодого человека попеременно охватывало то чувство восхищения, то отчаяния. На голубом наряде девушки был изображен падающий снег над Горой Чистого Духа. Такого больше нигде не увидишь. Сплошное огорчение.

Старший сын господина Тосаки, Тосаки Йосихира, сидел за столом в окружении смеющихся родственников. Заметив Комавару, он поднялся. На покрасневшем от выпитого лице появилась ухмылка. Вдруг он картинно поклонился, а затем, тщательно выговаривая каждое слово, как делает чрезмерно выпивший человек, громко объявил:

— Господин Комавара, надеюсь, на следующем Празднике Первой Луны принца Йоминагу, поражающего дракона, заменят на господина Комавару, встречающегося с драконом.

Двоюродные братья Тосаки не одобрили такое поведение родственника, смех стих. Комавара имел репутацию прекрасного воина, за что его очень уважали.

— Возможно, этого персонажа заменит господин Тосаки, обнаруживший собственную глупость в бокале вина, — спокойным голосом ответил Комавара.

Неожиданно рядом с ним возникли брат Суйюн и сын господина Гитое.

— Есть более важные битвы, чем эта, господин Комавара, — тихо сказал капитан Гитое.

— Послушайте друга, господин Комавара, — не унимался Тосаки, — приберегите храбрость для орд варваров.

Комавара почувствовал, что его крепко держат за обе руки.

— Да не окропи свой меч кровью глупца, — прошептал Гитое. — Вам не нужно доказывать свою смелость.

Тосаки схватил лакированную деревянную палочку с ближайшего столика. Задира стал в защитную позицию, а палочку держал как меч.

— Господин Комавара, вам нужно достойное оружие, чтобы сразить дракона и орды варваров. Вы окажете мне честь, если возьмете мой меч.

Комавара освободился от цепких рук друзей и ринулся к Тосаки, но между спорщиками мгновенно возник брат Суйюн. Он стал лицом к Тосаки, а спиной закрыл Комавару.

— Мой господин, — тихо сказал Суйюн, — это слишком опасное оружие для правительских залов.

Тосаки так и стоял с палочкой-мечом, вдруг почувствовав неловкость. Монахи-ботаисты не сражаются с высокородными господами. Молниеносным движением Суйюн лишил Тосаки «оружия». Подвыпивший господин отступил назад.

— Такое оружие не годится для приличной компании.

И снова Суйюн совершил какое-то невероятно быстрое движение. Такого не смог бы повторить никто. Послышался негромкий треск задымившегося дерева. Суйюн низко поклонился Тосаки, а тот стоял, уставившись на деревянную палочку, которую монах вонзил в столешницу.

— Пусть путешествие даст вам мудрость, господин, — почти прошептал Суйюн.

Тосаки несколько секунд стоял неподвижно, глядя на Суйюна, лицо его исказилось гримасой страха и непонимания. Затем, осознав, что его дружки ретировались, он попятился и исчез в толпе.

Суйюн пронаблюдал за отступлением молодого господина, а потом вернулся к своим друзьям.

Комавара продолжал неотрывно смотреть на то место, где еще минуту назад стоял Тосаки. Он взглянул на Суйюна, покачал головой и проговорил:

— Не стоило, брат. Подобные вещи не касаются тебя.

Кивнув Гитое, он ушел в направлении, противоположном Тосаки. Присутствующие в зале гости смешались в единый пестрый клубок, над которым стоял гул, и слов в этом шуме невозможно было разобрать. Комавару трясло от гнева.

Я стал объектом насмешек на глазах своих сограждан. Несмотря на все, что я сделал, моя провинция будет предана огню и мечу.

Мимо колонн он направился к дверям, как вдруг заметил госпожу Нисиму. Она беседовала, видимо, о чем-то серьезном с генералом Яку Каттой, командиром императорской гвардии.

С минуту Комавара постоял, любуясь прелестной женщиной, и вышел в сад. Исчез в ночи, как Йоминага.

Ускользнуть с праздника было для госпожи Нисимы нелегко, все-таки она — дочь правителя, хотя и преуспела в подобных делах. Звуки музыки и гомон голосов немного заглушались стенами и колоннами зала. Однако уйти отсюда было невозможно.

Нисима легонько постукивала закрытым веером о ладонь, что могло показаться нетерпением, но на самом деле она пыталась скрыть волнение. После того как девушка успешно избегала встречи с Яку в течение всего вечера, генерал прислал ей стихотворение, которое, он был уверен, она не сможет игнорировать.

В тусклом свете Нисима с трудом разбирала строки:

Наступил сезон холодных сердец,

Не согревают белые одежды.

Снег лежит на лепестках цветка синто.

Кто знает, как глубоко проберется мороз?

Вы должны кое-что услышать.

Сердце Нисимы неслось вскачь. В душе она надеялась, что Яку — человек порядочный, но игривые мысли не давали покоя. Конечно, глупости все это. Подумать только, как он любезничал совсем недавно с Кицурой-сум.

Нисима уже почти собралась вернуться к гостям, как среди колонн в том ряду, где она стояла, мелькнула тень. Нисима решила подождать и успокоиться.

В ее сторону шел Яку. Его сильная, грациозная фигура то появлялась в полосе света, то исчезала в тени. И вот он вступил в ту же тень, где стояла Нисима. Серые глаза загадочно блестели в неярком свете. Яку низко поклонился.

Нисима кивнула в ответ.

— Генерал… — Она хотела завести светскую беседу, но передумала. — О чем это вы написали, генерал Яку?

— Об этом стоит поговорить в более интимной обстановке, — ответил Яку низким голосом.

— Может быть, об этом стоит поговорить в присутствии моего отца.

— Информация предназначена для вас, госпожа Нисима. Я хочу доказать, что мои намерения честны, хотя, боюсь, они были ранее неверно истолкованы.

— Вы обманываете меня, генерал. Мне неизвестно, что ваши намерения были неверно истолкованы. — Нисима обмахивалась веером. — Так о чем вы хотите рассказать? Становится холодно, генерал Яку.

— Я обеспокоен, Нисима-сум. — Он посмотрел девушке прямо в глаза и быстро продолжил: — Боюсь, Император не ответит на мою просьбу прислать войска: слишком много интриг при дворе, и распутать этот клубок не представляется возможным, даже неотлучно находясь там. Сети расставлены так, что я очень рисковал написав Императору, и своей судьбой, и будущим моей семьи.

— Вы хотите сказать, что Император не удовлетворит вашу просьбу, как мы надеялись?

Поколебавшись, Яку ответил:

— Возможно, госпожа Нисима.

— О!

Она ждала. Яку, поняв, что девушка не собирается ничего больше говорить, продолжил: