Твоя вина - Мерседес Рон

– Где вы хотите, чтобы мы встретились? – спросила я, ненавидя себя за то, что позволила Анабель манипулировать мной.

Уверена, на ее губах появилась победная улыбка.

– Я сообщу Николасу, что он сможет увидеться с Мэдди на следующей неделе. Мы побеседуем, когда он будет с ней, не волнуйся, это наш общий секрет, Ноа.

– Не хочу лгать ему. Я все расскажу Нику. Ему не понравится. Миссис Грасон, вы шантажируете меня, что приведет к противоположному эффекту, а совсем не к тому, чего вы добиваетесь. Николас не из тех, кто легко прощает, а вы тот человек, который причинил парню наибольший вред в его жизни.

Анабель Грасон помедлила несколько секунд.

– Ты слышала одну версию истории, Ноа, не следует верить всему, что тебе рассказывают. Не будь наивной.

Я заскрипела зубами.

– Пришлите мне адрес места встречи. – Я дала отбой, не дожидаясь ответа, и плюхнулась на кровать, уставившись в потолок и чувствуя себя более виноватой, чем когда-либо.

В комнату постучались. Я отперла дверь и увидела маму. Она сказала, что вечером она вместе с Уиллом посетит благотворительный гала-концерт на другом конце города, ночевать дома они не будут. Она предложила пригласить Дженну, чтобы подруга составила мне компанию, и я просто кивнула, не обращая на мать особого внимания.

Я бы пригласила Ника, но в глубине души боялась звонить ему. Вдруг я невольно дам парню понять, что скрытничаю? Остаток дня я провела с тяжелым сердцем. Николас не звонил, и в конце концов я легла спать, смирившись с тем, что проведу очередную ночь со своими кошмарами.

20. Ник

После слов Раффаэллы, разговора с Дженной и звонка матери я провел день полностью изолировавшись. Больше всего меня пугало, что они, возможно, правы. Я не идеальный парень. Черт, я вообще до недавнего времени не был ничьим бойфрендом! Когда мать бросила меня, я поклялся, что никогда не буду никому доверять и не дам никому возможность причинить мне боль – ведь мне не хотелось проходить через это снова.

Но с Ноа все изменилось. В глубине души я разрывался – я боялся, а вдруг что-то пойдет не так, Рыжей будет плохо со мной, и она в конечном итоге сделает то же самое, что и мать: оставит меня.

Ноа не звонила, что только усугубляло мои мрачные мысли. Я не понимал, почему она меня игнорирует и не хочет встречаться. От босса я узнал, что отец приглашен на какое-то мероприятие вместе с Раффаэллой. Значит, Ноа будет дома одна. Не могу отрицать, что сначала я разозлился, но позже слова Дженны о том, что Ноа не в порядке и ее мучают кошмары, опять пришли мне в голову. Единственный способ прогнать их – доказать, что это неправда, поэтому я взял ключи и выскочил из пентхауса.

Я приехал в сумерках. Особняк был погружен в полумрак, никто не включил лампы на крыльце, что меня не обрадовало. Я открыл дверь собственным ключом. Поспешил подняться на верхний этаж. Сперва я предположил, что Ноа нет в комнате, поскольку я не видел света под ее дверью, но затем услышал, как она всхлипывает.

Сердце сжалось, и я приоткрыл дверь. Как странно. В комнате царил полумрак, а Ноа валялась под одеялом. Я поспешил нажать на выключатель, но безрезультатно. Черт, неужели вырубили электричество?

Я подошел к Ноа и, присмотревшись, обнаружил на ее щеках дорожки от слез. Она так сжала кулаки, что наверняка поцарапала кожу своими ногтями, вонзающимися в ладони. Я ошеломленно наблюдал за ней. Постарался заглушить разбушевавшуюся тревогу и сел на край постели.

– Ноа, проснись, – попросил я, откинув ей волосы, которые прилипли к лицу.

Это не помогло, она очень крепко спала и вдруг начала метаться, как будто отчаянно хотела перестать видеть кошмар, который заставлял ее испытывать страдания и наполнял душу страхом.

Я потряс ее за плечо, сначала легонько, потом настойчиво, но Ноа не просыпалась.

– Ноа! – позвал я девушку, приблизив губы к ее уху. – Это Николас, проснись, я здесь.

Она вскрикнула, и я увидел, как ее ладони сжались еще сильнее. Она причиняла себе сильную физическую боль. Черт!

– Ноа! – сказал я, повышая голос.

Ее глаза внезапно открылись. Она была в шоке – единственный раз, когда я видел ее такой, произошел в тот день, когда ублюдки в школе заперли ее в шкафу. Ноа начала лихорадочно озираться по сторонам, а затем ее взгляд уперся в мое лицо: она с трудом и очень медленно приходила в себя после приснившегося кошмара.

Когда она бросилась в мои объятия, я почувствовал, как бешено колотится ее сердце.

– Успокойся, Рыжая, – сказал я, прижимая Ноа к груди. – Я здесь, это был просто дурной сон.

Ноа зарылась лицом в мою шею, и я запаниковал, когда моя любимая задрожала. Ее рыдания раздирали мне душу. Что, черт возьми, происходило? Я усадил ее на колени, мне так хотелось, чтобы она посмотрела на меня. Мне нужно было понять, что стряслось.

– Ноа, что с тобой? – спросил я, пытаясь скрыть страх в голосе. – Ноа, прекрати! – вырвалось у меня, когда я увидел, как ее лицо исказилось от ужаса. Я давно не видел, чтобы она так плакала.

Я нежно обхватил ее лицо руками. Ее глаза несколько секунд избегали моего взгляда, но я взял ее за подбородок, и Ноа посмотрела на меня.

– Как давно тебе снятся кошмары? – спросил я, понимая, что Дженна права: Ноа не в порядке. Я проклинал себя за то, что часто убеждал себя в том, что все наши проблемы уже давно остались в прошлом.

– Только сегодня, – хрипло ответила она. – Ник, не знаю, что не так…

Я вытер слезы Ноа костяшками пальцев и, услышав ее, сразу понял, что она лжет.

– Ноа, мне ты можешь рассказать, – заявил я, с ненавистью обнаружив, что она мне не доверяет.

Она покачала головой, но, похоже, немного успокоилась.

– Я рада, что ты здесь, – прошептала она.

– Правда? – спросил я. Я до сих пор не понимал, почему она не звонила.

Ноа нахмурилась.

– Конечно, да, – подтвердила она, положив щеку на мою руку и глядя на меня так, словно пыталась что-то мне внушить. – Прости мою маму. Она вспылила. Ты же в курсе, что это неправда, – пробормотала она, обнимая меня за шею.

Я неуверенно наблюдал за ней, мне было плевать, что думает Раффаэлла. Однако меня сильно беспокоило, что Дженна не ошиблась. Ноа не в порядке, и она не доверяла мне целиком и полностью.