Вояж - Даниэла Стил

– Лиззи просто хочет со мной видеться. Огласка ей не нужна, – проговорила Мэдди так же спокойно, как раньше. Ей было совестно, что она обманула Джека и заставила сердиться. Но его запрет видеться с Лиззи был категорическим и не оставлял ей выбора.

– Это ты так думаешь. Как можно быть такой безмозглой? Посмотрим, как ты запоешь, когда она начнет тянуть из тебя денежки! Ждать недолго. Или уже начала? – Он прищурился. – Знаешь, ты недостойна того, чтобы терпеть от тебя столько неприятностей. Не одно, так другое! Где она сейчас?

– В отеле Four Seasons.

– Везет ей! Говоришь, деньги ее не интересуют?

– Говорю тебе, ей нужна мать. – Как ни старалась Мэдди утихомирить Джека, он метался по комнате, как разъяренный зверь. Потом замер над ней с раздраженным и презрительным видом.

– Ты не устаешь меня нервировать, Мад. То наплетешь невесть что о сумасшедшей жене Пола Маккатчинса, то испортишь наш рейтинг… Теперь дочь. Это тебе даром не пройдет. Вот увидишь, я все предчувствую загодя, Мад. Поверь, когда это случится, ты будешь рвать на себе волосы.

Сказав это, Джек ушел наверх и злобно хлопнул дверью ванной. Мэдди еще посидела в гостиной, раздумывая, как лучше объяснить ему, насколько ей дорога дочь и как сильно она жалеет, что огорчила его. Конечно, она сама виновата: не надо было скрывать от мужа рождение ребенка. Если бы он с самого начала знал правду, то сейчас так не бесился бы. Теперь оставалось только просить прощения и впредь быть начеку. Мэдди знала одно: они с дочерью обрели друг друга, и она ни за что от нее не откажется.

Потушив внизу свет, Мэдди тихо поднялась наверх. Пока надевала ночную сорочку, Джек успел лечь и выключить свет. Однако она была уверена, что он не спит, и оказалась права: стоило ей лечь, как он заговорил с закрытыми глазами:

– Ненавижу, когда ты мне врешь. У меня чувство, что тебе больше нельзя доверять. Ты только и делаешь, что меня подводишь.

– Прости меня, Джек. – Мэдди погладила мужа по щеке, совершенно забыв, что полчаса назад он чуть не задушил ее, обвиняя в супружеской измене. – У меня и в мыслях не было тебя огорчать. Просто я очень хочу с ней видеться.

– Сказано тебе, я этого не желаю! Поймешь ты когда-нибудь?! Я вообще никогда не хотел детей, ты тоже. – Он открыл глаза и уставился на нее. – И уж точно мне совершенно ни к чему возня с какой-то девятнадцатилетней шлюхой из Мемфиса.

– Пожалуйста, не называй ее так! – взмолилась Мэдди. Больше всего она сейчас хотела, чтобы Джек простил ей ложь и предательство, простил то, что она родила в пятнадцать лет, что молчала о ребенке все годы их брака и что дочь вновь возникла в ее жизни. Она понимала, что не вправе требовать от него так много, но не могла не сожалеть, что ее муж отнесся к этой ситуации совсем не так, как Билл. Ему Лиззи, наоборот, пришлась по душе.

– Я хочу, чтобы ты перестала с ней видеться, – сказал Джек, сурово глядя на жену. – Ты передо мной в долгу, Мад. Ты скрывала от меня ее существование. Я хочу, чтобы она исчезла из нашей жизни. Она тебе не нужна. Ты ее даже не знаешь!

– Это невозможно. Я больше не могу иметь детей. Я не должна была от нее отказываться.

– Даже если это перечеркнет наш брак? – Он не скрывал, что угрожает ей.

– Ты ставишь меня перед выбором: ты или она? – ужаснулась Мэдди. Это была явная угроза, принуждение к душераздирающему выбору. В этот момент у нее не было желания расставаться с мужем. Последние пару недель он был с ней так ласков, что затеплилась надежда – их жизнь наладится. Теперь все летело вверх тормашками. Она жалела, что была вынуждена пойти на обман, чтобы повести в театр родную дочь. Ей так хотелось ее увидеть, что Мэдди не придумала, как еще сделать это, не разозлив мужа.

– Не исключено, – ответил Джек на вопрос, угрожают ли ее встречи с Лиззи их браку. – Это полностью противоречит нашей договоренности. Ты вышла за меня обманным путем, сказав, что никогда не имела детей. Ты солгала мне. На этом основании я мог бы расторгнуть наш брак.

– После семи лет? – испугалась Мэдди.

– Если смогу доказать твой обман – а он налицо и доказать его ничего не стоит, – то брак лишится законной силы. Имей это в виду, прежде чем втаскивать эту девицу в нашу жизнь. Пораскинь мозгами, Мад. Я не шучу.

Джек отвернулся, закрыл глаза и через пять минут захрапел. Мэдди в полном замешательстве не сводила с него глаз. О том, чтобы опять отказаться от Лиззи, и речи не могло быть: она не могла поступить так ни с ней, ни с собой. Но и терять Джека не хотелось. Он так много ей дал, а насилие, которому подвергал ее, в последнее время стало казаться плодом ее воображения – в отличие от Лиззи. У Мэдди было чувство, что это она поступила с мужем дурно и в жертву теперь превратился он… В ту ночь она провела много часов без сна, ломая голову над всем происходящим и борясь с чувством стыда перед Джеком.

Настало утро, а ответы так и не появились. Мэдди объяснила мужу, что поедет к Лиззи, позавтракает с ней и проводит в Мемфис, а потом вернется и посвятит день ему.

– Советую тебе, Мад, сказать ей, что вы больше не увидитесь. Ты играешь с огнем, то есть со мной и с прессой. Слишком высокая цена за девчонку, которую ты даже не знаешь и по которой даже не будешь тосковать, если прямо сегодня вы распрощаетесь.

– Я уже сказала тебе, Джек, что это невозможно. – Снова его обманывать Мэдди не смогла бы. Но с его точки зрения она только добавляла новый к своим многочисленным грехам.

– Ничего, никуда не денешься.

– Я с ней так не поступлю.

– Зато со мной – сколько угодно? Теперь понятно, как ты относишься к нашему браку. – Это было сказано с оскорбленным видом. Джек искусно изображал жертву.

– Попробуй отнестись к этому разумно… – начала было Мэдди, но он в ответ обжег ее негодующим взглядом.

– Разумно? Ты смеешься надо мной? Ты в своем уме? Ты что, стала наркоманкой? Навязывать мне свое отродье после стольких лет молчания – по-твоему, это разумно?

– Согласна, я совершила ошибку. Но я ведь не прошу тебя видеться с ней, Джек. Я хочу делать это сама.

– Значит, ты еще более чокнутая, чем я думал! Хочешь, чтобы на обложке «Пипл» появился ваш семейный портрет? Тогда ты успокоишься? Учти, рано или поздно это произойдет. После чего можешь навсегда проститься с публикой.

– Вдруг этого не случится? – возразила Мэдди тихо. – Вдруг публика проявит больше понимания, чем ты?

– Господи, когда же ты образумишься?!

Так они проспорили полчаса. Джек уезжал на гольф с двумя президентскими советниками. Перед уходом он еще раз предостерег Мэдди, что эта ее встреча с Лиззи должна быть последней. Она поспешила к дочери, и они прекрасно провели время вдвоем, хотя Лиззи заметила ее огорченный вид. Мэдди ни в чем не призналась и, конечно, не сказала ей, что они видятся в последний раз, наоборот, пообещала новую встречу в один из ближайших выходных и добавила, что все разузнает про Джорджтаунский университет. На прощание они обнялись и поцеловались. Мэдди предложила дочери денег на проезд до аэропорта и дала бы больше, но Лиззи категорически отказалась. Она и так согласилась на оплату матерью самолета, отеля и такси. Мэдди хотела открыть банковский счет на ее имя, но Лиззи запретила ей делать это, повторив, что деньги в их отношениях не главное. Мэдди знала, что Джек все равно ни за что этому не поверит.

Она вернулась домой к полудню и, так как Джека еще не было, позвонила Биллу, все ему рассказав.

– И все это по моей вине, – грустно закончила она. – Не надо было его обманывать.

Но Билл был другого мнения:

– Он показал себя во всей красе. Видите, как он корчит из себя жертву? Жертва – вы, Мэдди, а не он. Разве вы сами не видите этого?

Она еще ни разу не слышала, чтобы Билл был так огорчен. Они проговорили почти час, и под конец Мэдди совсем пала духом. Она отказывалась понимать Билла, и он уже сомневался, что у нее хватит сил и желания освободиться от цепей. Казалось, она пятится назад, вместо того чтобы двигаться вперед.

Вернувшись вечером домой, Джек ни словом не обмолвился о Лиззи. Мэдди не знала, хороший это знак или плохой; она боялась, что он готовит ей новый ультиматум, и делала все, чтобы его ублажить: приготовила вкусный ужин, развлекала приятной беседой. Они занялись любовью, и она еще сильнее устыдилась того, что так расстроила мужа.

На следующий день правота Джека подтвердилась: нарыв прорвался. Фотография Лиззи и Мэдди, сделанная незнакомцем у театра, появилась в разных вариантах на первых страницах всех таблоидов. Кто-то либо разболтал правду, либо догадался. «Мэдди Хантер и ее вдруг нашедшаяся дочь!» – кричали заголовки. Желтая пресса вывалила все, что удалось выведать: что Мэдди родила ребенка в 15 лет и отдала ее на удочерение. Прилагались интервью с Бобби Джо и ее школьным учителем. Таблоиды отлично подготовили сенсацию.

Джек примчался к Мэдди с охапкой газет.

– Нравится, да? Надеюсь, ты лопаешься от гордости. Как нам теперь быть, черт бы тебя побрал? Мы девять лет продавали тебя как непорочную деву, а теперь маска сорвана, Мад. Ты оказалась шлюхой! Что тебе стоило меня послушать?