Вояж - Даниэла Стил

Джек примчался к Мэдди с охапкой газет.

– Нравится, да? Надеюсь, ты лопаешься от гордости. Как нам теперь быть, черт бы тебя побрал? Мы девять лет продавали тебя как непорочную деву, а теперь маска сорвана, Мад. Ты оказалась шлюхой! Что тебе стоило меня послушать?

На фотографиях они с Лиззи выглядели как близняшки, настолько были похожи. Джек метался по ее кабинету, как раненый бык по арене.

Мэдди связалась с Лиззи в Мемфисе, чтобы предупредить. Когда Джек наконец устал беситься и убрался к себе наверх, она позвонила доктору Флауэрс и Биллу. Оба сказали ей одно и то же: во-первых, она не виновата, а во-вторых, все не так ужасно, как кажется. Зрители ее любят, она хороший человек, кто не совершает ошибок в юности, это только усилит любовь к ней, добавив сочувствия. Ее с Лиззи фотографии на самом деле очаровательны, они так чудесно обнимаются!

Но Джек сделал все, что мог, чтобы запугать ее и сделать виноватой. Даже Лиззи зарыдала в трубку.

– Прости меня, мама! Я не хотела тебе вредить. Джек сходит с ума? – Ей было тревожно за Мэдди, она считала, что от него можно ждать любой гадости. В нем было что-то зловещее.

– Он недоволен, но ничего, переживет. – Это было сильным приуменьшением.

– Он тебя уволит?

– Вряд ли. Да и профсоюз не даст. – Это выглядело бы дискриминацией, разве что Джеку удалось бы использовать пункт о нравственности, зафиксированный в ее контракте. Но в любом случае он был взбешен, а Мэдди страдала, что причинила ему боль. – Как-нибудь разберемся. Главное, обещай мне ничего не говорить репортерам.

– Клянусь! Я молчала раньше, буду молчать и теперь. Я тебя не подведу. Я тебя люблю. – Лиззи всхлипнула, и Мэдди поспешила ее утешить:

– И я тебя люблю, милая. Люблю и верю тебе. Скоро им это надоест. Постарайся не слишком огорчаться.

Но скандальные телешоу стали к полудню подсылать к ней своих людей, на канале все потеряли покой: звонили из всех журналов страны, выпрашивая интервью.

– Может, пойти им навстречу? – сдался наконец главный по пиару. – Так ли это опасно? Ну, родила в пятнадцать лет – эка невидаль! Не убила же она своего ребенка, в конце-то концов! Это можно превратить в сладкую сказку. Что скажете, Джек? – Он смотрел на босса с надеждой.

– То и скажу, что готов перевести ее из столицы в Кливленд! – крикнул Джек, не раздумывая. Никогда еще он не был так зол на Мэдди, да еще столь обоснованно. – Она прокололась уже тогда, когда призналась этой маленькой стерве, что она – ее мать. Мать! Какой смысл в этом слове в такой ситуации? Переспала с каким-то балбесом-одноклассником, залетела и отказалась от младенца, едва произведя его на свет. А теперь изображает святошу и болтает про любимую дочку! Черт, кошка и то роднее своим котятам, чем Мэдди – этой тупой стерве из Мемфиса. Та просто паразитирует на ее популярности. Как Мэдди этого не замечает?

– Вдруг в этой истории не все так просто? – осторожно предположил главный по пиару. Его покоробил цинизм Джека. В последнее время на него страшно давили. Рейтинг программы Мэдди падал с каждым днем, потому, наверное, босс и смешивал ее с грязью. Но при этом все понимали, что она не виновата, и твердили об этом Джеку, который ничего не желал слышать.

По дороге домой он продолжал бушевать, требуя от Мэдди обещания, что она положит конец своим встречам с Лиззи. Но та была тверда. К полуночи он так разошелся, что ушел из дома и отсутствовал до утра. Мэдди понятия не имела, куда он исчез. Убедившись, что дом осадили телевизионщики, она не решилась догонять мужа. Теперь ей оставалось вести себя так, как она советовала Лиззи: сидеть спокойно. Лиззи ночевала у подруги, поэтому ее не нашли; босс разрешил ей не приходить на работу в ресторан до конца недели – так его впечатлило то, что у него трудится дочь самой Мэдди Хантер.

Не впечатлился один Джек. Он на две недели отлучил Мэдди от эфира в наказание за устроенный ею скандал и велел убрать за собой, то есть отказаться от дочери под угрозой увольнения с работы. Она полностью лишилась его доверия. Он со страшным лицом проорал, что если она хотя бы еще раз посмеет его обмануть, то он ее убьет. Слушая это, Мэдди чувствовала одно – свою вину. Что бы ни происходило, виноватой всегда оказывалась она.

Глава пятнадцатая

В сентябре таблоиды стали понемногу терять интерес к Мэдди и ее дочери. Раз-другой репортеры совались в мемфисский ресторан, но босс Лиззи прятал ее в чулане до их ухода, и в конце концов им это бессмысленное занятие наскучило. Мэдди приходилось труднее: она была больше на виду, ей оказалось сложнее избегать прессы, чем Лиззи. По настоянию Джека она никому ничего не комментировала, так что ничем другим, кроме фотографии после мюзикла «Король и я», репортеры не разжились. Мэдди не подтверждала и не отрицала, что Лиззи – ее дочь, как ей ни хотелось провозгласить на весь мир, что она ею гордится и восхищена тем, что Лиззи ее нашла. Ради Джека она молчала.

Они с Лиззи решили, что девушке пока не следует появляться в Вашингтоне, однако это не мешало Мэдди искать ей место в Джорджтаунском университете. Билл тоже делал все, чтобы им помочь. Лиззи была перспективной студенткой: у нее высокие оценки и прекрасные рекомендации от мемфисских преподавателей.

Заседания комиссии первой леди продолжались, и Билл был счастлив встречаться на них с Мэдди. Правда, он замечал, как она угнетена, утомлена, встревожена. Атака таблоидов не прошла незамеченной, к тому же она не скрывала, что Джек никак ее не простит. Кроме того, его злили ее рейтинги: теперь он утверждал, что это результат скандала из-за незаконнорожденной дочери. Билл многое знал о жизни Мэдди из ежедневных телефонных разговоров с ней, но одно оставалось неясным: наберется ли она мужества уйти от Джека. Эту тему она больше не поднимала, более того, теперь винила почти во всех своих семейных проблемах одну себя.

Билл был так этим огорчен, что на очередном заседании комиссии завел разговор с доктором Флауэрс. Та не раскрыла ему никаких тайн, но по крайней мере обнадежила.

– Многие женщины терпят жестокое обращение долгие годы, – сказала она, оценив его неравнодушие. Было видно, что из-за Мэдди он лишился покоя. – Здесь мы сталкиваемся с самым иезуитским тиранством. Такие мужчины, как Джек, в этом деле большие мастера. Он заставляет ее считать себя ответственной за то, что сам вытворяет, выставляя жертвой себя. Но обратите внимание, Билл, она позволяет ему делать это.

– Как мы можем ей помочь? – Ему было невыносимо бездействие, но все его попытки что-либо придумать оказывались безуспешными.

– Оставаться ее друзьями. Слушать. Ждать. Честно говорить, что мы думаем и видим. Если ей хочется считать себя виноватой перед Джеком, значит, так и будет. Рано или поздно она разберется, как ей из всего этого выпутаться. Пока что вы делаете все, что можете.

Юджиния умолчала о том, что знала от Мэдди о ежедневных звонках Билла. Эта дружеская преданность вызывала у нее уважение. Вопрос, что это – просто дружба или нечто большее, возникал сам собой, но Мэдди настаивала, что они всего лишь друзья и что у обоих нет даже мыслей о романе. Доктор Флауэрс подозревала, что это не совсем так. В любом случае она симпатизировала Биллу и испытывала к нему и к Мэдди огромное уважение.

– Боюсь, что он вот-вот сбросит маску и покажет себя во всей красе, – сказал Билл. – Как бы не поднял на нее руку…

– Он и сейчас причиняет ей боль, – сказала психиатр. – Обычно такие, как он, не переходят к рукоприкладству. Не могу вам обещать, что этого не случится, просто надеюсь, что у него хватит ума сдержаться. Хотя чем больше шанс, что добыча от него ускользнет, тем больше опасность. Просто так он ее не отпустит.

После ухода Мэдди Билл и Юджиния еще немного поговорили. Домой он возвращался в плохом настроении. Такую же беспомощность до этого он чувствовал единственный раз в жизни. И был уверен, что его страх за Мэдди проистекает из горького опыта – похищения и убийства Маргарет. До этого дня Билл не верил в возможность подобного кошмара.

На следующей неделе он вручил Мэдди чистовую распечатку своей книги. За выходные она успела прочесть половину. Джек застал ее в слезах за чтением.

– Что тебя так расстроило? – полюбопытствовал он.

Они проводили дождливый уик-энд в Виргинии. Мэдди полдня пролежала на диване, читая и обливаясь слезами. То, как Билл описывал похищение жены террористами, разрывало ей сердце.

– Книга Билла Александера. Очень хорошо написано.

– Зачем тебе эта ерунда? Этот тип – форменный лузер, трудно поверить, что он способен накропать что-то стоящее. – Джек не испытывал к Биллу ни малейшего уважения, он был ему скорее неприятен. Знай он, как Билл поддерживает Мэдди, неприязнь сменилась бы лютой ненавистью. Она боялась, как бы Джек не почувствовал, что между ней и Биллом существует некоторая связь.

– Получилось очень трогательно.