Узлы ветров - Григорий Демьянович Зленко (составитель)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так говорили между собой Пенелопа с сыном, стоя вдали от гостей.
В это время один из самых богатых женихов Итаки, Эвримах, прельщенный красотой Пенелопы, воскликнул:
— Если б ахеяне могли увидеть тебя, Пенелопа, то завтра собралось бы здесь женихов вдвое больше, ибо ты превосходишь своей красотой всех женщин!
— Нет, Эвримах, — отвечала ему Пенелопа, — я свою красоту потеряла с той поры, как ушли на быстроходных кораблях ахеяне в Трою, и с ними ушел мой муж Одиссей. Если бы он вернулся, то возвратилась бы снова ко мне моя красота, а ныне я вяну от горя. Когда муж мой прощался со мной, он сказал мне: «Не все возвратятся из Трои; я не знаю, суждено ли мне будет домой вернуться; я оставляю дом на твое попечение, заботься о сыне, о матери и об отце, как прежде о них заботилась ты. Если я погибну под Троей, то, когда наш сын возмужает, ты можешь выйти замуж и дом наш покинуть». И вот исполняются его слова, близится день ненавистной мне свадьбы. Вы нарушили наш старый обычай; прежде женихи, сватаясь, привозили в дом невесты быков и баранов, дарили подарки, а вы бесстыдно расхищаете наше добро!
Радостно было слышать Одиссею разумные слова Пенелопы.
Ответил ей Антиной:
— Каждый из нас охотно тебе подарки пришлет, и ты благосклонно прими их; но мы не уйдем отсюда, пока ты не выберешь себе жениха.
Все женихи были с Антиноем согласны, и тотчас послали гонцов за подарками.
Принесли гонцы Антиною богатую мантию из ткани цветной с двенадцатью золотыми застежками, Эвримаху — золотую цепь, Эвридаму — красивые серьги, а другим — ожерелья прекрасной работы. Пенелопа, приняв ото всех подарки, тотчас ушла к себе в верхние комнаты дома.
Женихи остались внизу и тешились пением и пляской до самой ночи. Когда совсем уж стемнело, рабыни поставили три жаровни и зажгли в них сухие смолистые поленья. Подошел Одиссей к рабыням и сказал:
— Вам лучше пойти бы к своей госпоже и прясть тонкую пряжу. А о жаровнях я сам позабочусь.
Но рабыни в ответ засмеялись, и молодая Меланто грубо ответила Одиссею:
— Что ты тут, глупый бродяга, болтаешь? Смотри, найдется, пожалуй, кто посильнее Ира, и вышибет зубы тебе крепким своим кулаком, и выбросит прочь отсюда за двери!
— Злая собака! — сказал в ответ Одиссей. — Я все расскажу Телемаху, он накажет тебя.
Рабыни испугались и убежали, а Одиссей остался следить за огнем в жаровнях и наблюдал за женихами, раздумывая, как бы лучше им отомстить.
А между тем они стали снова оскорблять Одиссея, и Эвримах, обратившись к гостям и указывая на него, заметил:
— А и вправду, сам бог послал нам этого старика, его лысая голова нам светит, как факел!
— Эфримах, — ответил ему Одиссей, — я хотел бы, чтоб сейчас наступила весна, и каждому из нас дали бы в руку косу; неизвестно, кто лучше из нас управился бы с работой; или чтоб вдруг сюда Одиссей вернулся и вошел в эту залу, тогда, пожалуй, узкими вдруг показались бы тебе эти широкие двери для бегства!
Разгневался Эвримах и, схватив из-под ног скамейку, бросил ее в Одиссея; но Одиссей успел нагнуться, и она пролетела мимо и выбила из рук виночерпия чашу с вином, а сам виночерпий упал со стоном на землю.
Поднялся шум среди женихов; они, возмущаясь, говорили между собой:
— Было бы лучше, если бы этот бродяга издох где-нибудь по дороге; из-за него веселый наш пир испорчен.
Тогда вмешался в их спор Телемах:
— Должно быть, вы пьяны; довольно вы пировали, спать вам пора, время пришло по домам расходиться!
Телемаха поддержал Анфином, и вскоре все женихи, выпив вина на прощание, покинули царский дом.
Одиссей, оставшись вдвоем с сыном, предложил вынести тотчас из залы оружие.
Телемах согласился с отцом и, позвав няню Эврик-лею, сказал ей, чтоб она увела всех служанок из зала.
— Надо вынести оружие отца в кладовую, оно здесь ржавеет и покрывается копотью.
Эвриклея была рада, что Телемах заботится о хозяйстве отца, и сказала:
— Но кто же тебе посветит факелом во время работы?
— Да вот этот старик, — ответил ей Телемах. — Никто в моем доме, кто хлеб получает, не должен быть праздным.
Встреча Одиссея с Пенелопой
Одиссей вместе с сыном начали переносить из опустевшего зала наверх в кладовую копья, щиты и медные шлемы. В это время явилась Афина-Паллада и, держа в руках золотой светильник, ярким огнем осветила всю комнату.
— Что за дивное чудо! — сказал Телемах отцу. — Вся комната ярко освещена и блистает. Не бог ли какой присутствует здесь незримо?
— Молчи и не расспрашивай о тайнах богов, — ответил сыну Одиссей хитроумный.
Когда они переносили оружие, Одиссей посоветовал сыну:
— Пора тебе, Телемах, отдохнуть, а я здесь останусь, присмотрю за работой служанок и побеседую с Пенелопой; она хочет меня о муже своем расспросить, я сердце ее встревожу, пусть она, плача, о нем вспоминает.
И Телемах, взяв зажженный факел, отправился спать в свою комнату.
Когда Одиссей остался один в опустевшем зале, Пенелопа вышла из верхних покоев, и была она лицом похожа на золотую Афродиту, и стройна, как молодая Артемида. Она села на стул из слоновой кости, украшенный серебряной тонкой оправой искусной работы и покрытый мягкой овчиной. С ней вошли рабыни, они стали убирать столы после пира и подложили в жаровни смолистых дров. Среди рабынь была Меланто; она начала снова бранить Одиссея:
— Ты еще здесь, старый бродяга? Ты даже ночью не хочешь нас оставить в покое. Вон убирайся отсюда, а не то я брошу в тебя головню!
Мрачно посмотрел на нее Одиссей исподлобья и ответил:
— Чего ты на меня злишься? Или тебе противно, что я беден и прошу подаяния? Ты гордишься своей красотой, но помни, что можешь за гордость свою поплатиться. Может домой Одиссей вернуться, а если же сн погиб, то узнает о поведении служанок в доме молодой Телемах.
Услыхала их разговор Пенелопа и стала бранить Меланто за ее грубость:
— Зачем ты, бесстыдница, злишься? Ты ведь знаешь, что я пригласила к себе нищего странника, чтобы узнать о своем муже; как же осмелилась ты его выгонять отсюда?
И пристыженная Меланто вышла из комнаты.
Затем Пенелопа велела, чтоб Эвринома подала страннику стул, и когда Одиссей сел, она
