Жизнь коротка, как журавлиный крик - Айтеч Хагуров

Так вот и в Шапсугии, и у нас в Краснодаре волнуют проблемы прежде всего молодежи, ее удаление от адыгагьэ, от адыгского этикета, проблемы изучения родного языка и культуры.

Корр.: У адыгов большое значение придается возрождению национального этикета, который сформировался в иных условиях, чем те, в которых мы все же живем сейчас. Не искусственными ли выглядят попытки заставить нынешнюю молодежь жить по нему?

А. А. Хагуров: То, что адыги подразумевали под словом «адыгский этикет», переводится не адекватно, не полностью. И адыгский

этикет, и адыгское гостеприимство — это части, это стороны более объемного явления, которое у нас называется «адыгагьэ», что означает искусство быть адыгом, искусство быть человеком. Это наш главный социальный институт культуры. Им стоит гордиться. Это то, что мы представляли бы в первую очередь на всемирной выставке национальных культур.

И вот нас, адыгов, беспокоит отход молодежи от адагагьэ. И то, что это беспокоит людей и в Краснодаре, и в горных далеких аулах, говорит о том, что проблема стала общенациональной и решать ее надо как таковую.

Корр.: Не преувеличиваете ли вы роль адыгагьэ. Разве нельзя опираться на общечеловеческие нормы?

А. А. Хагуров: Наше адыгагьэ как раз и построено на общечеловеческих нормах нравственности. Адыги — один из немногих народов, пропустивших через себя все мировые религии (кроме буддизма). Они были и язычниками, и христианами, и мусульманами. Это позволило им четко вычленить общечеловеческие нормы нравственности и построить на них свои принципы общежития.

Корр.: Отношение к женщине у адыгов со стороны кажется жестоким, суровым. Не кажется ли вам, что оно отходит от общечеловеческих норм?

А. А. Хагуров: Нет, не кажется. Так могут считать только те, кто видит лишь внешнюю сторону. В действительности отношение к женщине у нас рыцарское. В адыгском языке есть два слова, переводимые одним русским словом «жена». Первое означает просто «жена», второе — «княгиня, госпожа» (гуащэ). Так вот, первое слово

— «просто жена» — не применяется к солидной женщине, живущей в семье с детьми. Оно по отношению к ней будет звучать вульгарно. Про такую мать семейства говорят гуащэ, то есть госпожа, княгиня. Но дело даже не в словах, хотя они о многом говорят. Вся моральная философия адыгского общежития требует, чтобы женщина была женщиной, а мужчина — мужчиной. Весь уклад жизни, вся этика их были построены так, чтобы они таковыми оставались в повседневной жизни, а не иногда, от случая к случаю, при людях…

Этот акцент на половых различиях свидетельствует о том, что адыгский этнос формировался давно — в период перехода от матриархата к патриархату.

Помню, во времена моего детства в ауле женщина, работавшая завмагом, растратилась, и ее должны были судить. Так не толь

ко наш аул, а и другие собирали деньги, чтобы возместить растрату. Если бы на ее месте оказался мужчина, он пошел бы под суд. Но допустить, чтобы женщина попала в тюрьму, было нельзя, и не допускали. Таким должно быть отношение к женщине в соответствии с адагагьэ.

Корр.: Хорошо. То что Вы сказали, позволяет объяснить разделение в быту женского и мужского: женская половина дома и мужская; мужское застолье без женщин и т. д. Но почему «похищают» невест и до сих пор?

А. А. Хагуров: Для понимания и этого обычая нужен этносоциологический анализ. Сначала лингвистический. В адыгском языке нет слова «жених»! Согласитесь, что это слово имеет некий пренебрежительный оттенок. Не случайно оно используется в разговорном языке часто в соответствующих ситуациях с иронией. В адыгском языке соответствующее понятие обозначается словом «псэльыхъу», что в переводе означает «ищущий душу» или «жизнь» (псэ — и душа, и жизнь). Выходит, что желающий иметь семью должен найти другую душу, другую жизнь. Тогда скажите: легко давать согласие на то, чтобы отдать душу и жизнь вашей дочери кому‑то? Нет. Поэтому родители с трепетом отворачиваются от решения этой проблемы. Пусть господин Случай решает эту проблему. Как видим, за внешне варварской формой здесь скрывается очень деликатное, человеческое содержание.

Корр.: Все это было во времена вашего детства, а как потом?

А. А. Хагуров: Увы, потом и адыгейки стали попадать в тюрьмы… Теперь вообще нравственные устои общества размываются со всех сторон.

Корр.: Мы, кажется, отошли от темы. Проблема Шапсугии известна не как нравственная, а как административно — территориальная проблема, проблема создания национального района.

А. А. Хагуров: Мы от темы не отошли. Мы, по существу, говорили об истоках шапсугской проблемы. Кстати, эти истоки у всех национальных движений одинаковы. Повсюду наблюдается нравственный кризис. Что‑то неладное творится с человеком. Это то, что ученые называют антропологическим кризисом, и этот кризис лежит в основе и экологического, и энергетического, и других настоящих и будущих кризисов. Чувство самосохранения заставляет каждую нацию бороться с наступающей нравственной деградацией. Первое, самое доступное и эффективное средство — это обраще

ние к своей культуре, погружение в нее и неизбежный при этом рост национального самосознания. Но культура должна материализоваться, иметь свою инфраструктуру, и когда всего этого нет, нация чувствует себя униженной и оскорбленной. Четырнадцать горных аулов Шапсугии не входят в Адыгею, а бывшим и нынешним чиновникам Туапсинского и Лазаревского районов, куда эти аулы входят, проблемы их культуры, как говорится, до лампочки.

На съезде Хасэ, о котором вы спрашиваете меня, все выступавшие говорили, в каком бедственном состоянии находятся клубы, дороги и мосты в этих аулах. Председатель национального Совета в ауле Малое Псеушхо сетовал на то, что каждый раз, когда в их клубе выступают приглашенные артисты, он сидит как на иголках, боится, что вот — вот провалятся прогнившие полы. В том ауле нет ни радио, ни телефона. А вот что мне говорил в ауле Шхафит председатель Шапсугского Адыгэ хасэ, стоявший у истоков шапсугского национального движения, Мурдин Тешев: «Вначале мы всего-навсего хотели вернуть исконные названия нашим аулам. Нам и это запретили, увидели в этом национализм. Тогда мы созвали 1–й всеобщий съезд Шапсугии и выдвинули требования, направленные на сохранение нас как этноса, нации. Мы уже не могли оставаться в узких рамках топонимических требований…». Вот так возникают, точнее провоцируются, национальные движения.

Корр.: К сожалению, многие движения потом обретают националистическую окраску.

А. А. Хагуров: Простой народ в национальных движениях всегда держится в разумных пределах, народ, как правило, центрист. Националистические устремления исходят от интеллигенции, так называемых активистов.

Приведу примеры, на мой взгляд, иллюстрирующие исконную национальную терпимость трудового народа, в частности, адыгского. Когда в Адыгее с первого тура голосования не удалось избрать Президента, пошли всякие кривотолки. В это время ко мне приехал из аула мой родной дядя Г. К. Панеш. С ним были двое аульчан. Зная, что я печатаюсь в газетах, выступаю по радио и телевидению, они решили, что смогу помочь им… в качестве кандидата в президенты Адыгеи выдвинуть Николая Игнатовича Кондратенко. Они уверяли меня в том, что он запросто пройдет на выборах. Было видно, что мнение это не только приехавших, но и многих их земляков.

Чего больше в этом факте проявилось: авторитета, который

завоевал бывший председатель крайсовета, или интернационализма жителей аула Кунчукохабль? Очевидно, что и то, и другое.

Второй пример. На IV съезде Адыгэ хасэ шапсугов в Туапсе я познакомился с интересным человеком — Михаилом Константиновичем Михно. Русский человек среди делегатов, именно делегатов, а не гостей шапсугского съезда?! Оказалось, что он в ауле Малое Псеушко, где живет, возглавляет местное Хасэ. Ставил на съезде вопрос об открытии в своем ауле адыгской национальной школы. Делегат М. Мискур из аула Головинка говорил о необходимости налаживания дружбы и взаимопонимания между всеми национальными общинами Лазаревского и Туапсинского районов. Вот такой настрой у простого народа Шапсугии.

Корр.: На IV съезде шапсугского Хасэ были разногласия. Означает ли это раскол в национальном движении шапсугов?

А. А. Хагуров: Нет, не означает. Любое глубинное течение имеет и левый, и правый экстремизм, и центр. Они могут не только противоречить друг другу, но взаимно корректироваться, дополняться, обогащаться. Если, конечно, участники движения болеют за дело, а не решают свои карьеристские планы.

Спор там возник по проблеме существования двух параллельных органов управления шапсугским движением: Хасэ и исполкома конгресса Шапсугии. Все согласны, что надо иметь один орган, спор идет лишь о сроках, формах слияния.