Двое для трагедии. Том 1 - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло уже больше месяца с момента, как мы с Седриком стали встречаться, и теперь меня не волновали ни злые взгляды Юлии, ни насмешки однокурсников, которые продолжали наблюдать за нами с Седриком, будто ожидая, когда он бросит меня.
Седрик был для меня всем: моим другом, моей любовью и моим миром. Я рассказывала ему о своих переживаниях, мыслях, мнениях, а он учил меня быть сильнее. И я стала сильнее: во мне будто появился стержень, помогающий мне противостоять реальности и насмешкам. Мне стало плевать на них, ведь мой возлюбленный заслонял собой все неприятное, что окружало меня.
Мы занимались физикой в библиотеке почти каждый день, и Седрик был решителен и настойчив в обучении меня: когда я предлагала ему потратить эти часы на прогулку, он твердо настаивал на том, что мы должны заниматься. Он руководил моей учебой, и я была рада и благодарна ему за то, что он заставлял меня учить физику, не отступаясь от своего слова, ведь мысль о том, что я могла провалить стипендию от гранта, ввергала меня в ужас. Седрик был настоящим преподавателем: когда я отвлекалась и пыталась переключиться на нейтральную от физики тему, он мягко одергивал меня. Каждые полчаса он давал мне перерыв на пять минут, и тогда я извинялась за свое поведение и за то, что мешаю ему объяснять материал, а он извинялся за то, что был чересчур строг ко мне.
Седрик был странным, даже более чем странным, но я любила его и принимала эту странность как должное, ведь мой возлюбленный – необычный человек. Я не чувствовала ни малейшей обиды на него, когда он вдруг срывался с нашего свидания после того, как кто-то звонил ему и он разговаривал по телефону в двадцати метрах от меня. Я знала, что ему самому было тяжело расставаться со мной в таких обстоятельствах.
До экзаменов осталась неделя. Помощь Седрика была для меня манной небесной, и я мысленно благодарила ректора за его экспериментальную программу. Но я не могла отделаться от мысли о том, что буду делать, если вдруг получу низкий балл. Тогда, прощай стипендия и здравствуй работа по ночам! Я уже разыскала кафе, где требовались официантки, так, на всякий случай, потому что, если меня лишат стипендии гранта, признаваться в этом родителям я не буду, – они будут волноваться и жить в постоянном стрессе. Только этого еще не хватало!
Наступила зимняя сессия. Я удачно сдала все предметы на отлично, и теперь впереди маячил последний страшный экзамен по физике. Перед экзаменом Седрик опросил меня на знание теории и решение задач, законов, имен и дат, и после сказал, что я не допустила ни единой ошибки.
– Я не смогла бы сделать это без тебя! – вырвалось у меня. – Я так благодарна тебе!
– Меня не за что благодарить – я всего лишь подтолкнул тебя. – Седрик улыбнулся удивленной улыбкой.
– Не скромничай, я все равно тебе благодарна!
– Лучше поблагодари ректора – это его идея! – рассмеялся Седрик.
– Я делала это уже тысячу раз! Мысленно! Но, знаешь, никогда не думала о том, что буду когда-нибудь ему за что-то благодарна, ведь… – Я запнулась, вспомнив, как дурацкая экспериментальная программа ректора свела нас с Седриком за одним столом в библиотеке.
– Ведь?
– Ведь тогда мы бы с тобой не встретились. Я была бы для тебя всего лишь тенью, а ты для меня эгоистом, – улыбнувшись, продолжила я.
Он взял мои руки в свои.
– Поверь, если бы ректору не стукнула в голову эта программа, и, если бы даже он не устроил для всех такой сюрприз, я все равно познакомился бы с тобой, – серьезно сказал Седрик. – Я был просто очарован тобой на мосту, а потом мельком увидел, как ты выходила из университета, и я был в замешательстве оттого, что отчаянно хотел узнать, кто ты, черт возьми, такая, и почему ты так заинтриговала меня. Я полюбил тебя еще до того, как мы вообще начали разговаривать друг с другом, прежде нашей встречи в библиотеке.
– На Нусельском мосту? – удивилась я. – Но ты ведь не знал, кто я, и даже не увидел меня! Ты стоял слишком далеко, и я видела лишь твой силуэт!
– Возможно, ты не помнишь, но в тот вечер ты стояла близко к фонарю, – объяснил Седрик. – К тому же, у меня очень хорошее зрение.
Но я точно помнила, что это было не так: я никогда не становлюсь у фонарей – они мешают мне созерцать город. Открыв рот, я уже хотела, было ответить Седрику, но вдруг громом среди ясного неба зазвонил мой телефон – его противная мелодия ударила по ушам.
– Тебе не мешало бы сменить телефон, – усмехнувшись, сказал Седрик.
Его слова ужасно смутили меня. Мне вдруг стало ужасно стыдно за свою несостоятельность приобрести новый, более современный телефон. Я почувствовала себя оборванкой рядом с принцем. Конечно, я понимала, что Седрик всего лишь пошутил, но мне стало даже не обидно, а больно от его шутки.
Не знаю, что отразилось на моем лице, но Седрик тут же схватил мою ладонь и поцеловал ее.
– Прости меня, я сказал, не подумав, – произнес он. Он выглядел смущенным. – Прости меня, я дурак…
– Ничего страшного! – Я попыталась отшутиться. – Ты не обидел меня, нет! Эта мелодия и, правда, очень действует на нервы!
– Прости, но я знаю, что это было бестактно с моей стороны, – еще раз извинился он, не отпуская моей руки.
Увидев неподдельную искренность на лице Седрика, я улыбнулась широкой улыбкой. Он был так мил!
– Ты преувеличиваешь! Поверь мне, я ни капли не обижена! Прости, но мне нужно ответить на звонок.
Седрик молча отпустил мою руку, но продолжал сидеть с расстроенным выражением лица, наверняка, злясь на себя из-за своей неловкой шутки.
Достав из сумки телефон, я слегка нахмурилась: как не вовремя!
– Алло, привет мам! – сказала я в трубку, стараясь говорить тихо, чтобы не беспокоить других студентов своей болтовней.
Седрик деликатно кашлянул и, со словами: «Мне нужно отойти на минуту», направился к туалету, находившемуся на другом конце огромного библиотечного зала.
– Привет, солнышко. Почему так долго не отвечала? – спросила мама.
– Прости, я была немного занята, – ответила я.
– Но теперь ты освободилась? Как твоя сессия? Ты так долго не звонила, что мы с отцом уже успели разволноваться!
– Мам, я не звонила, потому что… У меня кончились деньги на счету, и я все еще не пополнила
