Звездная бирема «Аквила». Рубеж - Олег Мелехов

Устоять перед искушением Северин не смог, синтезировал чашку кофе — тоже дань ностальгии. И уютно устроился на диване, чтобы полюбоваться на Алнот. Отсюда, с борта биремы, варварская планетка выглядела гораздо симпатичней, чем с поверхности. Но спокойное его созерцание оказалось скоро и предсказуемо прервано.

Когда бы Квинта Марция допросили с пристрастием, то он, конечно, признался бы, что выслеживал Фурия. Но только под угрозой щипцов для тестикул. Время поджимало, и пока Ливия под присмотром Ицилия, хотелось успеть поговорить с её «новым приобретением» наедине.

— Salve, Марк Фурий! — бодро кивнул префект и сделал широкий жест на обзорный экран. — Отсюда эта планета выглядит привлекательно.

— Гораздо привлекательней, чем вблизи, могу поклясться. Salve, Квинт Марций, — Северин улыбнулся в ответ. — Потрясающее зрелище. Не могу поверить, что наконец-то вырвался с этого куска смерзшейся грязи.

Он без сожаления отвернулся от экрана, ибо префект «Аквилы» был зрелищем гораздо более любопытным. Хотя нет, не так. Марций Аквилин внешность имел типичную для представителя своей фамилии и на первый взгляд от любого другого Марция ничем не отличался. Классический профиль, темные волосы, традиционно серые глаза — лицо и внешность стандартного армейского офицера, хоть сейчас на плакат: «Образцовый центурион». Никаких явных признаков «летучего» дефекта. Как же обманчива бывает внешность. Какая ирония.

— Сразу оговорюсь: я был против этого нелепого побега, — Фурий решил не тянуть парфа за бороду и сразу перешел к делу. Неловкие паузы — последнее, что должно возникать между квиритами. — Но, к счастью, доблестная Ливия изящно разрешила эту дилемму, проложив мне путь к спасению. И руку помощи протянув. Кстати, о Ливии. Ты заявляешь на нее права?

Квинт Марций оторопел. Стыдно признаться, но он не понял вопроса. Вернее, понял, но не до конца.

— Э-э-э… права Ливии принадлежат только ей. О чем ты?

Покаянная гримаса и почти стыдливый взмах ладони был ему ответом. Фурий даже поморщился виновато:

— Благие лары, я слишком долго общался с варварами! Я имел в виду — у вас конкубинат? Я нарушил какие-то сложившиеся отношения?

— Нет, — твердо заверил его Марций. — Она — отличный наварх, бесспорно, но… — префект на миг запнулся, чтобы сгоряча не ляпнуть: «Такая сука!» и не выдать всю сложность их отношений. — Ты ведь знаешь, нас подбирали специально, чтобы не возникало симпатий.

«Что ж, Фурий вполне в её вкусе. Наварху с навархом делить нечего, кроме постели. А стало быть, одной проблемой у нас на „Аквиле“ стало меньше! Прекрасно!» — вздохнул удовлетворенный Аквилин.

— Хорошо, — кивнул Северин. — Но на случай, если у тебя остались сомнения, предупреждаю — я буду за нее драться. Насчет симпатий зря ты так. Она очень много говорила о тебе там, внизу, — и он ткнул пальцем в направлении планеты.

«Драться? Эк она его впечатлила!»- невольно поразился Марций. Северин, похоже, и в самом деле слишком много времени провел в компании неотесанных варваров.

— У нас с Ливией много общих… тайн, — дипломатично уклонился префект. — Так уж получилось. А как вышло, что ты жив? Жив и оказался здесь?

Собственно, ради этого вопроса Квинт Марций и нарушил уединение гостя Ливии Терции. «Личного гостя», как она недвусмысленно выразилась.

— О, вот ты о чем! — Фурий дружелюбно показал зубы. — Мне иногда до сих пор кажется, что все это — очередной сценарий для моего… развлечения, а на самом деле я все еще в вирт-коме. Официально я мертв и уже довольно давно, Квинт Марций. Сгорел вместе с кораблем, как объявили. В этом есть большая доля правды. Но я оказался не просто живучим, но и подходящим для некого… научного проекта. Кстати говоря. Вам тут действительно необходим этот психокорректор? Этот Антоний, — Северин намеренно выделил имя. — Я бы пообщался с ним… приватно. Потом. Когда он будет уже не нужен.

Фурии, вообще-то, люди эмоциональные и чрезмерно импульсивные, склонные к нестандартным решениям, можно сказать — агрессивные. И общение с варварами на пользу этому конкретному Фурию не пошло, это точно. Замордовать Луция Антония просто в отместку психокорректорской службе? Не слишком ли это радикально? И все же Квинт Марций решился спросить Фурия, что называется, в лоб. Раз уж у них такой откровенный разговор, то почему бы и нет?

— Так что же случилось с «Северой» на самом деле?

— Она сгорела, — язвительно скривил губы Фурий, словно кого-то передразнивал. Но потом сменил тон. — Сгорела в короне Фебы. Но прежде — нас расстреляли свои. «Фортуна» выпустила по нам торпеду, начиненную нейрофагом, каким-то особым, экспериментальным, что ли… Не знаю, почему именно я уцелел. В эти подробности меня не посвятили. Хотя можешь поверить, я очень настойчиво расспрашивал эту тварь Антонию Альбину, прежде чем покончить с ней и ее пыточным центром. Взрыв на Альбе Нове помнишь? Это был я, — и отпил большой глоток остывшего кофе.

Девственником в вопросах истинной военной политики Республики Квинт Марций и прежде не был, а после знакомства с Курионом у него открылись глаза на те факты, о которых плебеи даже не догадывались. «Дружественный огонь» — это всегда трагедия, которую тяжело пережить обеим сторонам. Всякое бывает. Но если кто-то из живорожденных и власть имущих захочет срочно прикрыть свою задницу от неприятностей, то правды не доискаться.

«И все же подобное притягивает подобное» — еще раз уверился в расхожей истине Квинт Марций. Ливия с её невероятным чутьем и на варварской планете сумела найти мятежника. Причем какого! Злого на всех и вся, и прежде всего — на республиканских мозголомов.

— И что же от тебя хотели психокорректоры?

— Признания вины на показательном процессе и торжественного самоубийства после. Мне дважды стирали память, чтобы создать ложные воспоминания. Дескать, на «Севере» вспыхнул мятеж, меня то ли вышвырнули за борт, то ли я сам сбежал, а мятежники ошиблись в расчете рат-перехода, потому и влетели прямо в звезду. Я удостоился чести стать подопытной мышью самой Антонии Альбины. Но фокус не удался старой препараторше. Я вспомнил, что все было на самом деле, обманул Альбину и, когда она вывела меня из вирт-комы, провел собственный эксперимент. А потом сбежал с Альбы Новы и вообще из Республики. Беспокойному мертвецу вроде меня никто не позволил бы смущать умы добрых квиритов.

Уж кто-кто, а Квинт Марций отлично знал о подлинной роли психокорректорской службы. На своей шкуре познал кой-какие штучки. Но откровение Северина все же еще сильнее уязвили его и без того увечную лояльность к Республике в целом. Если так можно поступить с навархом, то с опальным сенатором не больно-то и церемонились, а простую манипуларию растерли в порошок.

— Они убили их, Марций. Хладнокровно и расчетливо убили весь мой экипаж. Мой корабль, мою «Северу», моих людей. А потом стали убеждать меня, что это я повинен в их смерти. Какое-то время, — Северин вздрогнул, — я даже верил. А теперь — я живу их жизни. Я — все, что от них осталось, единственный, кто знает и помнит. Кроме меня, правда известна только убийцам, и сомневаюсь, что Фортунаты кому-то рассказывали о том выстреле. Но, — он встряхнулся, — Ливия кое-что поведала мне об «Аквиле» и тех, кто на борту. Сенатор-беглец, летающий префект, манипулария-убийца и мятежница-наварх. Как, по-твоему, ходячий покойник впишется в такой экипаж?

— И-де-аль-но, — задумчиво молвил потрясенный Квинт Марций.

— Если не возражаешь, теперь я попросил бы тебя прервать допрос, — вздохнул Фурий и обезоруживающе улыбнулся: — Некоторое время я хотел бы побыть в одиночестве, но затем я в твоем распоряжении.

Немногого стоит командир, в отсутствие которого все на борту разваливается. Иллюзия того, что без наварха жизнь останавливается, безусловно, греет самолюбие, но и только. Задачей Ливии с момента, когда «Аквила» эффектно покинула док Цикуты Вирозы, было наладить все так, чтобы, если волей и попустительством богов наварха унесет за Ахерон лихая судьба мятежницы, на корабле ничего не изменилось. Есть наварх или нет, жива она, погибла или в плену — «Аквила» должна оставаться боевой биремой Республики, эффективной и смертоносной.

И сейчас, вернувшись домой с этого грязного варварского шарика, Ливия убедилась — с задачей она справилась. Отсутствие наварха практически не сказалось на боеспособности корабля, и это была победа. И изрядное облегчение, потому что, бегло просмотрев отчеты и ознакомившись с диспозицией, наварх смогла позволить себе не только тщательный осмотр в медотсеке, душ и обед, но и полноценный отдых. И пока гладила Фиделиса и наслаждалась прикосновением свежего белья к чистой коже, Ливия успела обдумать ситуацию, изменившуюся с… приобретением «Аквилой» Марка Фурия. И когда, посвежевшая после краткого, но бодрящего сна, она созвала экстренное совещание, Аквилина уже приняла ряд важных решений. Во-первых, перевести «Либертас» из вспомогательного корабля, пригодного для разведки или неприкосновенного резерва, в штабные. Марк Флавий делом доказал, что, выпорхнув из-под крыла «Аквилы», способен широко расправлять собственные крылья. И больно клеваться. Из первого решения логично вытекало второе: Гай Ацилий и Кассия должны остаться на либурне. Личное присутствие политического лидера на борту «Аквилы» — основной ударной силы — не только не обязательно, но даже нежелательно. Кроме того, необходимость разъяснять все военные решения лицу все-таки гражданскому, да даже и просто визировать приказы с оглядкой на патриция… Это не то чтобы мешает, но замедляет изрядно. И вопрос безопасности лидера, конечно. Быстроходная «Либертас» с лигариями на мостике способна улизнуть почти от любого противника, если дело пойдет плохо. И Кассии совершенно незачем мозолить глаза воскресшему Северину, напоминая ему о потерях и искушая на необдуманные поступки. Ливия была далека от мысли, что Марк Фурий решит вдруг отыграться на девчонке-манипуларии за свой погибший экипаж, но… Лишние конфликты противопоказаны команде, где и так каждый находится в постоянном напряжении.