Час «Ч», или Ультиматум верноподданного динозавра - Евгений Соломенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мальчик, Господь одарил тебя талантом. Но твоей музыке недостаёт одного. Ей не хватает доброты. Я пью, Васыль, за то, чтобы твоя скрипка научилась любить и сострадать. Играй людям о любви. О ненависти они слышат каждый день.
И пригубил нарзан из бокала.
По ходу застолья внутри Ледогорова вызревало неясное беспокойство. Ему захотелось снова взглянуть на непрояснённую послушницу, которая три минуты посидела за столом, опустив очи долу и не проронив ни слова. После чего растаяла, как призрак.
Кто же она такая, кем приходится профессору? И отчего так испугалась его, Весёлого Роджера?
Подполковник поднялся с дивана и ленивой походкой профланировал в кухню. Но там вместо искомой «монашки» обнаружил Овидия, который курил подле форточки. Ледогоров напустил на себя вид беспечного гостя, слегка расслабленного водочкой и потому отчасти бесцеремонного:
– Слушайте, Васыль! А что это за девушка мелькала, когда мы только пришли? Она что – родственница Георгию Борисовичу?
– Георгию Борисовичу она никто и звать ее никак, – процедил сквозь зубы Овидий, не поворачиваясь к собеседнику.
– Теперь понятно, – констатировал Роджер. – Вот только зачем Георгий Борисович ее в дом пускает, если она – никто?
Вся радость от сегодняшнего концерта мгновенно улетучилась, Васыля захлестнула ярость. К нему снова это пришло – как месяц назад он остался заночевать у Платонова и как среди ночи к нему под одеяло скользнула Настя. Та самая – несостоявшаяся Платоновская невестка, которую профессор пригрел в доме и зовёт дочкой.
Жарким телом она прижалась к Васылю, оглаживала руками, шептала с удушливым придыханием:
– Ну? Что же ты? Иди ко мне, не бойся! Старый козёл дрыхнет – пушками не добудишься!
С той ночи Васыля душила тяжкая злоба. Нет: не на подлую тварь, пригретую доверчивым Платоновым, а – на себя же самого. Стыдно и больно!
Стыдно – что не прогнал её тогда, не устоял перед руками, обнимавшими его в полутьме занимающегося утра. А больно – оттого, что понимал: вся она – фальшивая, как подделанная сторублёвка. И лгут ласковые руки ее, и губы лгут, и лжет разыгранная страсть с придыханием. Страсть к нему, низкорослому, плешивому уродцу.
Знал, понимал, но – жадно целовал, и ненасытно владел ею, красивой и гибкой. И каждую минуту помнил, что владеет – чужим, что ворует в доме у своего учителя.
И совсем не удивился, когда после шквала страстей, обессиленный и опустошённый, он услышал тот же вкрадчивый голос, нашептывающий уже совсем другие слова:
– Васыльчик, любимый, бросим их всех! Эту страну дураков, где никогда ничего хорошего не будет. Уедем в Америку! И будем мы – трое: ты, я и скрипка. Я стану твоим правым плечом, твоим импресарио. Перед тобой будут стелиться лучшие концертные залы мира! Поехали, Васыльчик?
Помнится, он даже засмеялся. Хрипло, скрипуче. Смехом рассохшейся двери, за которой – изгаженный нужник. Вот он, момент истины! Понятно теперь, откуда вдруг такая страсть к нему, красавчику-Квазимодо!
Вот тогда он её прогнал. И тотчас поднялся сам. Не зажигая света, кое-как оделся и выскользнул на лестницу – тихо, как вор. Да он и был вором.
А неделю спустя она улучила момент – пришла к нему снова. И он опять не смог отказаться от ладного, на всё готового тела…
И вот теперь этот столичный хмырь выспрашивает про неё. Зачем? И почему – у него, Васыля? Случайно, или..?
Привычно загнав сигарету в угол рта, Васыль развернулся на пятках и прижал кухонный тесак к Роджеровому горлу:
– Ну ты, пёс легавый! Не суйся в чужие дела, или я тебя выпотрошу, как помойную кошку!
Сравнение с помойной кошкой показалось Роджеру не вполне корректным. К тому же, ему ничего не стоило обезоружить неожиданного противника. Но в данный момент подполковника интересовала неадекватная реакция Васыля: чем она вызвана и что, чёрт подери, стоит за всей этой темной историей? Вот тебе и скрипичный концерт Моцарта! Концерт для скрипки и тесака.
– Юноша, положите ножик, это вам не смычок! – спокойно проговорил Роджер, не отводя взгляда от полыхающих ненавистью тёмно-карих глаз. – И скажите по знакомству: вы только меня так любите, или всё человечество?
– Всё человечество. И тебя, в частности.
Васыль как-то враз остыл. Конечно, он не полоснёт этого любознательного по глотке. Нельзя: ему, Васылю Гаращуку, предстоит свершить Большой Поступок. Самый большой и самый радостный в жизни. И не стоит ломать планы из-за какого-то паршивого подполковника.
Он убрал нож от Ледогоровского горла, бросил на столешницу. И утопил горящий взор в заоконной мути.
Доска объявлений
Компания по утилизации особо опасных отходов производит бартер для населения. Принимаем в утиль полигоны, ракетные комплексы, атомные грибы, сейсмовзрывные волны, возбудителей сибирской язвы, пятнистой лихорадки Скалистых гор и лихорадки Ку. Взамен выдаём белые концертные рояли и скрипки работы мастеров Кремонской школы.
Глава 34
ТЫ ВИДЕЛ ЛИЦО ВОЙНЫ?
(Санкт-Петербург, 20.. год)
С каждым днем профессор все более упрочивался во мнении: «Этот гэбистский москвич – не аксолотль бесхребетный. Он сам кого хошь на ноль помножит!». Упрочивался – и недоумевал: «Только почему же мне так хочется спорить с крючконосым стервятником, доказывать что-то? Почему кажется, будто мы с господином опричником говорим на одном языке?».
А говорили они всегда об одном и том же – о войне и насилии, о свободе и несвободе. И хотя слово «ультиматум» не произносилось, но ходили оба вокруг да около. Осторожно ходили, выбирали, куда ногу поставить – словно танец вытанцовывали посреди минного поля. Каждый видел в другом врага. Но врага достойного. И они продолжали свою словесную дуэль. Пока – только словесную…
– Мы – стадо людоедов! – утверждал Викинг тоном судебного обвинителя. – Лупим друг друга по башке чем ни попадя, норовим в ближнего дротик засадить. А дротик-то – уже не каменный! Дротик – «третьего поколения»: лазерный, с голографическим наведением…
Роджер слушал эти бредни толстовские и хмурился.
Да, мужик: хлебнул ты беды – лютой, обжигающей. Сына единственного потерял. А он, наверное, был похож на тебя: красивый, сильный, талантливый. Парень мечтал открыть для людей город-мечту, а ему какая-то сволочь голову разнесла – со всеми его исканиями да открытиями. Как теперь отцу жить вот с этим?
Но кроме своего горя что ты знаешь о боли, о насилии? Тут не ты, тут я – профессор, и мог бы тебе такого порассказать! Да не про обстрел ракетами «Воздух-Земля», когда убийство – совсем не страшное, когда оно прикидывается едва не фейерверком. А про тот клятый «шашлык по-ангольски». Или про «фильмотеку»…
Где-то в жаркой Африке…
Невыдуманная история капитана Ледогорова
…Это было без малого двадцать лет назад. Штабунитовской бригады они взяли красиво, противник не успел ничего понять. В ушах у Ледогорова ещё звенело от уханья минометов и нервной скороговорки «калашей». Сейчас, слегка оглушённые и чуть хмельные от нахлынувшего адреналина, Роджер и его ангольские орлы обследовали завоёванные владения.
Ледогоров сразу положил глаз на глинобитный домишко, притулившийся слева от штабного здания. Он шибанул дверь каблуком десантного ботинка и, держа автомат наготове, ввалился внутрь.
Всё помещение занимали вытянувшиеся вдоль стен стеллажи. Ароматы раскалённого металла и пороховых газов остались за порогом. Тут царил мирный до зевоты запах канцелярского картона. Под единственным столом послышалось шебуршание – и оттуда, отдуваясь, вылез седенький пузан. Американский боевой камуфляж на нем смотрелся нелепо. Этому благообразному толстячку более приличествовал домашний халат – в котором так приятно оккупировать кресло-качалку и нянчить на коленях внуков.
Точней – внучек. Двух пухлощёких девчушек с белоснежными бантами, вплетёнными в гудронно-чёрные волосы.
Эти два создания проказливо взирали на Роджера с фотографии, размещённой на письменном столе дедушкой – штабной крысой.
А дедушка тянул кверху дрожащие лапки и лопотал, что он – человек гражданский, занимается исключительно делопроизводством.
– Делопроизводством., сеньор офицер, и ничем более! Я – скромный служитель архива!
Роджер глянул на тощие картонные папки, хмыкнул скептически: многие ли из здешних штабистов способны хотя бы расписаться? И тут его взгляд упал на полку, уставленную видеокассетами. Аккуратный ранжир, на каждом футляре проставлен номер. Порнуху, что ли, гоняют для поднятия боевого духа?
– Что там? – качнул Роджер автоматным стволом в сторону кассет. – Фильмы?
