Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» - Автор неизвестен Древневосточная литература

Иккю, увидев это, попросил:

— Дайте попробовать и мне!

Касо отвечал:

— Если ребёнок это съест, то захиреет и помрёт. Ни в коем случае даже лизнуть не пробуй!

Как-то раз, когда его не оказалось дома, Иккю попробовал лизнуть, и так это было сладко, что он сам не заметил, как съел всё, и осталось совсем немного. Крепко задумался он: «Когда вернётся Касо, как буду оправдываться?» — так долго думал он и наконец догадался.

Была тогда у Касо любимая чайная чашка, — Иккю её разбил, намазал губы мёдом и налил мёда на голову, сделал вид, будто бы горько плачет. Тут как раз вернулся Касо и спросил:

— Что это с тобой такое?

— Вот как приключилось. Достал я чашку, которую вы так бережно храните, ненароком разбил её и подумал — такое вам огорчение, что я скажу, когда вернётесь? Помнил я, как вы недавно говорили: «Съешь этот яд — умрёшь», и съел его весь, и не умер. Тогда ещё и налил себе на голову!

Касо не стал уж и ругать его, только молча удивлялся.

3

О тайной жене Иккю, а также о наставнике

Когда Иккю вернулся из Канто в столицу, неизвестно из каких соображений зазвал к себе жившую у берега на Третьем проспекте бедную женщину, и говорили, что глубока была любовь между ними.

Год миновал, сменялись луны, и появился у них ребёнок, которого они любили, а как-то раз он сказал ей: «Сходи-ка за уксусом!»

Она, ни о чём не подозревая, купила уксуса, принесла, а Иккю полил ребёнка уксусом и укусил за лодыжку, жена испугалась, закричала, забрала ребёнка и исчезла бесследно.

Если подумать, то поймём, что это была уловка, помогающая пресечь привязанности.

О наставнике

В прежних сборниках видим пояснение, что наставником Иккю был Ёсо[268], но слышал, что на самом деле то был Касо. Ёсо был старшим соучеником Иккю.

В краю Ооми, у залива Катата, и сейчас есть храм, который основал Касо[269]. И ловил креветок Иккю как раз при Касо[270]. Иккю в конце концов в Катата не пошёл, а Ёсо унаследовал храм в Катата от Касо.

4

О том, как упал бог грома

В самый разгар знойного лета жившие неподалёку от Мурасакино шестеро или семеро людей пришли в храм, где жил Иккю, чтобы отдохнуть от жары, как вдруг хлынул ливень.

Иккю тогда был в храме, и он сказал им:

— Заходите сюда, переждите, пока не прояснится!

Они воспользовались приглашением и зашли под крышу.

Пока они ждали, уже и смеркалось. Небо всё больше темнело, и всё сильнее расходилась гроза, гремел гром, не передать словами, как было страшно. Они говорили друг другу:

— Летом гроза — обычное дело, но такой ужасной ещё не бывало! — пугались, вскрикивали, и, когда снова ударяла молния, говорили:

— Того и гляди, сейчас и сюда в храм ударит! Вот-вот разнесёт нас! — перепугались они. И впрямь, точно, как грянет рядом!

— Разве переживём мы это? — так они все ужасались.

Через какое-то время к ним вышел Иккю, чтобы их подбодрить, и они как будто пробудились от страшного сна, говорили:

— Да уж, гроза была страшнее любых, о которых слышали!

Иккю спросил их:

— А что же, вы заметили, какая она была на вид?

— Да вот, такая, как будто у вола выросли крылья! — отвечали ему. А кто-то ещё сказал:

— Нет, это вам показалось! А была она как переносной фонарь, только красного цвета.

Ещё говорили:

— Похожа на петуха!

— Что-то похожее на чёрта! — так говорили они наперебой, а один смельчак, от начала и до конца не терявший присутствия духа, сумел хорошенько разглядеть, и сказал:

— Нет, то, что они говорят, всё неправда. А молния была в виде монаха в шесть сяку ростом, перед собой он держал широкий барабан, и, как упал, тут же загремел барабаном и скрылся в кухне!

Иккю выслушал и рассмеялся, хлопая себя по бокам от веселья. Потом рассказал, — оказалось, что это Иккю полез с миской на крышу, чтобы остановить течь, и, оступившись, свалился с крыши.

Один смельчак, не терявший присутствия духа, разглядел «бога грома» и сказал: «Молния была в виде монаха в шесть сяку ростом, перед собой он держал широкий барабан, и, как упал, тут же загремел барабаном и скрылся в кухне!»

5

О том, как Иккю послал в деревню очистки от тыквы

Когда Иккю пребывал в Акасака, останавливался он в храме школы Чистой земли, который назывался Хонэндзи[271]. Тамошний настоятель богато угощал Иккю, тот был очень доволен и продолжал переписываться с ним и после возвращения в столицу.

Как-то раз из Хонэндзи к Иккю прибыл посыльный со словами: «Сейчас один из моих прихожан удостоился продвижения по службе, нужно его поздравить подарком, а здесь, как вы знаете, деревня, и ничего эдакого не найти. Пришлите что-нибудь на ваш выбор, не очень дорогое, чтобы смотрелось хорошо и по количеству выглядело чтобы побольше».

Иккю услышал это и сказал: «Что за мелкая душа у этого монаха!» — заказал три тюка очистков от тыквы и приложил письмо:

«Получив весточку от вас из таких дальних мест, посылаю вам очень много очень дешёвых вещей. Если понравится, могу выслать сколько угодно ещё, только скажите!»

Всё это он отослал монаху, а тот, говорят, более никого не беспокоил корыстными просьбами.

6

О том, как Иккю посылал за ступкой для чая

Когда Иккю пребывал в Киото, неподалёку жил редкий среди людей скряга, и раз за разом донимал Иккю. Тогда Иккю послал к нему за мельницей для чая[272]. Тот скупой монах передал: «Вы присылали за чайной мельницей. Было бы совсем не трудно дать, но если давать её всем, то она изотрётся, потому пришлите лучше сюда чай, чтобы смолоть его». На том в тот раз всё и закончилось.

А через какое-то время тот жадный монах прислал кого-то в тот храм, где жил Иккю, с просьбой одолжить лестницу. Иккю, выслушав просьбу, отвечал: «Было бы совсем не трудно дать, но если давать её всем, то она будет плохо работать, потому приходите сюда и взберитесь по ней».

Жадный монах прислал кого-то в тот храм, где жил Иккю, с просьбой одолжить лестницу. Иккю отвечал: «Я бы дал, но если давать её кому попало, то она будет плохо работать, потому приходите сюда и взберитесь по ней».

7

О непринуждённости

Как-то раз житель какой-то деревни в глуши впервые подался в столицу, а сам он всегда делал вид человека бывалого, хотя грамоте был не учён. И в столице он напустил на себя такой вид, а хозяин того дома, где он останавливался, был человек угодливый. Иногда он бывал у Иккю, и тому человеку из деревни он предложил:

— Что же, раз вы впервые прибыли в столицу, нужно бы вам повидать Иккю, который живёт в Мурасакино!

— Конечно! Его и в нашей деревне хорошо знают. А мои родители с ним такие любовники[273], не разлей вода! Нужно бы сходить да повидаться с ним.

Так они пошли в Мурасакино вместе с хозяином постоялого двора.

Тогда Иккю как раз был в монастыре и вышел к ним. Тому, кто пришёл из деревни, он сказал:

— Вы, как я слышал, прибыли из деревни. Как приятно, что вы решили зайти ко мне! Вы, должно быть, устали с дороги, так что сделаем «хэйгай»[274].

Тот деревенский парень подумал, что ему предлагают еду, и ответил:

— Конечно, с удовольствием угощусь!

Хозяин постоялого двора, едва сдерживая смех, попробовал исправить его оплошность:

— Премного вам благодарны за вашу заботу. Для таких безродных, как мы, «хэйгай» будет в самый раз.

А тот деревенщина с таким же уверенным видом сказал:

— А, так это вы о «хэйгае»? Да уж, совершенно верно, в нашем краю мы из всякой лапши обычно едим «хэйгай» и рубленую гречневую лапшу. Мисочка лапши бы не помешала. Пускай несут!

8

О бамбуковой веранде

Один человек, который жил у пересечения Второго проспекта и Хорикава, отправился поклониться в святилище Имамия[275]. Когда проходил он мимо Дайтокудзи, вспомнил об Иккю и послал к нему посыльного со словами: «Сообщаю вам через посыльного, что нахожусь сейчас у ворот вашего храма. Хотел бы осведомиться о вашем здоровье», и так далее, такие слова он учтиво передал ему.

Иккю же и от себя послал монаха передать: «Заходите хоть ненадолго. Сейчас ещё и осенний дождь пошёл, так что приготовлю беседку для встречи, хоть она и не сравнилась бы с жилищем Тэйка[276]».

Посетитель был неучён, и ни слова не понял из того, что передал Иккю, потому ответил: «Обувь у нас грязна, так что мы пойдём дальше».

Иккю снова послал монаха передать: «Услышал, что вы сказали о грязной обуви. К счастью, у нас есть и бамбуковая веранда — тикуэн[277]. Заходите, пожалуйста!»

А тот человек решил, что «Тикуэн» — это имя человека, и отвечал: «Благодарю за приглашение. У вас и Тикуэн сейчас? Передавайте и Тикуэну мои наилучшие пожелания» — так он сказал и быстро ушёл по своим делам.