Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» - Автор неизвестен Древневосточная литература

Когда Иккю был в бухте Сакаи, там была гостиница для путников. В ней обитала дева веселья, которую звали «Ад». Узнав Иккю, она послала ему стихи.

8

О том, как в земле Каи велась смешная дзэнская беседа

Когда Иккю пришёл в землю Каи, кто-то из местных жителей, будучи наслышан, как легко Иккю ведёт беседы, подумал: «Надо бы самому услышать, насколько он находчив!» — подозвал мальчика-служку, случившегося поблизости, и наказал ему:

— Когда Иккю будет проходить здесь, скажи ему: «Что вы будете делать с тем настоящим, что есть?»[299] Если он что-нибудь ответит, скажи «Кацу!» и убегай!

Мальчик таких слов не знал и ему было трудно запомнить так сразу, поэтому тот человек объяснил:

— «Настоящее» пишется иероглифом «нама», сырое, а «то, что есть», «иммо», похоже на «имо», картофель, так и запоминай.

Стал он с нетерпением ждать, когда же пройдёт Иккю, и вот появился наконец преподобный, тут мальчишка выскочил и спросил:

— Что вы делаете с сырой картошкой? — а преподобный ответил:

— Можно сварить, запечь тоже неплохо…

Когда он так сказал, мальчик крикнул, как его научили:

— Кацу![300]

Преподобный тогда спросил:

— Что, сырого обожрался?

Всем, кто это видел, было очень смешно, и они поняли, как Иккю находчив.

9

О том, как Иккю отвечал на вопрос о красном рисе

Преподобный Иккю как-то пошёл к одному своему приятелю из мирян, а тому как раз принесли «сэкихан» — красный рис[301], которым он угостил Иккю. Хозяин того дома любил показать свою учёность, и сказал преподобному, ожидая немедленного ответа:

— Вот что, преподобный! Этот «сэкихан» не зря называется «рис-застава», он так просто в живот не пролезет, застрянет в груди. Не стоит безрассудно его поглощать.

Тогда Иккю, ничего не сказав, пододвинул к себе рис, руками слепил из него лепёшку и тут же съел. Хозяин бранил его на все лады:

— Что это вы, ничего не ответили, а съели! Отвечайте!

Тогда преподобный отвечал:

— Так смотрите же! Как раз потому, что услышал о «заставе», я отпечатал на нём свою руку, а с отпечатком руки[302] сколько угодно можно этого риса съесть! — И тогда хозяину пришлось признать поражение и удалиться к себе.

Иккю пододвинул к себе рис, руками слепил из него лепёшку и тут же съел.

10

О Земле высшей радости

Среди последователей Будды в миру, часто посещавших Иккю, был один, который всей душой искренне уповал на перерождение в Чистой земле будды Амиды. Поэтому он во всякий день со всех ног спешил к знаменитым монахам Восьми и Девяти школ[303], расспрашивая о возрождении в Чистой земле высшей радости.

Как-то раз он пришёл к Иккю и спросил:

— Неглубока моя вера, рождён я во тьме и заблуждениях, но стремлюсь осознать природу будды, хоть это непросто, занимаюсь всяческими практиками, поскольку искренне хочу в будущей жизни возродиться в Земле высшей радости. Поэтому я хожу к просвещённым монахам, и вот другие учителя говорят: «Край высшей радости далеко, до него сто восемь тысяч ри», а вы, преподобный, говорите: «Ад и Земля высшей радости — перед вами». Ладно бы речь шла о разнице в сотню или две сотни ри, но такое огромное различие сбивает меня с толку. Пожалуйста, сжальтесь, разъясните мне истину! — молил он, проливая слёзы.

Иккю выслушал его и отвечал:

— Вот как обстоят дела — людям, глубоко увязшим в заблуждениях, говорят, что Земля высшей радости находится в сотне десятков тысяч сотен миллионов земель отсюда, но для тех, кто обрёл просветление, она прямо перед ними. В сутре сказано: «Скрыта она недалеко»[304] — это как раз об этом.

Так он объяснил, а мирской последователь Будды снова спросил:

— Вы так хорошо всё объяснили, но всё же, как ни вглядываюсь, не могу увидеть изукрашенную семью драгоценностями Землю высшей радости[305]. Велико сострадание ваше, и хотелось бы услышать от вас ещё одно ясное толкование.

Преподобный выслушал его и сказал:

— Хорошо! Дело вот в чём: «Земля высшей радости — перед вами» — это не значит, что она имеет вид именно страны, изукрашенной семью драгоценностями. Что она такое, нельзя выразить в словах так, чтобы людям было понятно. Если люди не стараются постичь себя и достигнуть просветления, отбросив слова, то и не поймут. Постоянно упражняйся в сидячей медитации, тогда и увидишь.

— Благодарю вас! — сказал тот, вернулся домой, уничтожил постель[306], думал день и ночь, а на рассвете в спешке прибежал к преподобному и сказал, задыхаясь:

— Я нашёл Землю высшей радости, которая перед глазами! Как мне жаль всё то множество бесчисленных существ, которые заблуждаются и не знают о ней! Я достиг просветления! — говорил он, смеясь и пританцовывая от радости.

Иккю, услышав это, спросил:

— Да неужто? Ну, если раскрыл ты глаза своей души, то сомнений у тебя быть не может. И всё же, что тебе открылось?

— Вот что — эта Земля высшей радости достижима для всех, вне зависимости ни от чего, для бедных и богатых, старых и молодых, мужчин и женщин, днём и ночью!

Иккю кивнул:

— Хорошо, хорошо, вот это правильное понимание! И что же лучше всего в этой Земле высшей радости? — спросил он.

— Вот в чём суть — неважно, обладает ли еда изысканным вкусом, или это простая пища, — высшая радость в том, чтобы наедаться, хоть днём, хоть ночью! — отвечал тот с важностью, и, похоже, гордился собой. Иккю всплеснул руками и рассмеялся.

11

О том, как Иккю вёл дзэнскую беседу о сакэ, когда отшельничал в горах

Когда преподобный Иккю отшельничал в горах, один приятель, которому он позволил его навещать, заходил иногда к нему. Как-то, когда он пришёл, Иккю как раз угощался неочищенным сакэ, и этот человек сказал:

Слышал я,Что ты в горахУсмиряешь страсть,Почему же ты тогдаСмело пьёшь сакэ?

Ямаи ситэКокоро сумасу тоКикицуру ниНигоридзакэ о баИка дэ ному ран

А преподобный на это ответил:

Именно в горахЕсли пить, то нужно питьИменно сакэ —Помогает забыватьЭтот бренный мир страстей.

Ямаи ситэНому бэки моно ваНигоридзакэТотэмо укиё ниСуму ми тэ мо наси

12

О том, как Иккю слагал стихи на тему любви и стены

Один человек, знавший о том, насколько остёр на язык Иккю, захотел сам услышать пример его находчивости, пошёл к преподобному и дал ему тему «Любовь и стена»: — Сложите, пожалуйста, японские стихи!

Ждал я тебя,А ты не приходишь,Спать одиноко,Только началась любовь —Не зря имя ей —«быстротечность»[307].

Мажу тебя,В одиночествеГлинойобмазываю,А чтоб плетёнкусвязать,Верёвку яприготовил.

Кими мацутиКонэба я хиториНуру бакариКои о ситатэ ноНа вататиникэри

Потом тот человек задал ему написать китайское стихотворение на тему «Дым и любовь», а Иккю сложил:

Тонкая струйка летучего дымаКак будто уносит печаль.В Шести покоях пир отгремел,Луну скрывает туман.Простым повозкам путь закрытВ Розовый дворец,Красавицы благовония жгутВ надежде на встречу с любимым.

13

О том, как Иккю направлялся в Канто и по дороге беседовал с монахом-ямабуси

Когда преподобный Иккю направлялся в Канто, на ходу он наигрывал на флейте, как бывает у монахов-комусо[308].

В пути встретился ему монах-ямабуси. Увидев Иккю, он спросил:

— Что, уважаемый комусо, куда направляетесь?

— Куда ветер дует! — отвечал преподобный. Тогда ямабуси спросил:

— А когда не дует?

Иккю ответил:

— Буду сам дуть и идти.

Ямабуси смирился и умолк.

Иккю на ходу наигрывал на флейте. В пути встретился ему монах-ямабуси. Увидев Иккю, он спросил: «Что, уважаемый, куда направляетесь?» «Куда ветер дует!» — отвечал преподобный.

14

Стихотворения Иккю

В третью луну третьего года ДзюэйВоины Ёсицунэ сели на корабли.Жестокую битву с войском Тайра словами не описать,Сколько десятков тысяч погибших камнем ушли на дно.

Есть рот, но он слова не скажет, весь круглый,Без привязанности он в бренном мире живёт,Всё равно, морская вода, речная —Из носика льётся дзэн Чжаочжоу[310].

Некто тайно установил у себя старое изваяние Фудо, а Иккю, бывавший в том доме, впервые увидев изваяние, тут же сложил: