Мила Рудик и тайна шестого адепта - Алека Вольских

— О чем пишут? — спросила Мила.

Отвлекшись от дневника, она решила воспользоваться тем, что Лапшин полностью поглощен чтением, нырнула рукой в лежащую между ней и Ромкой цветастую упаковку и самовольно угостилась чипсами.

— Я все видел, — заметил Ромка.

— Не жадничай, — обиженно пробурчала Мила.

— Да ешь, ешь, — усмехнулся Ромка.

— Так о чем пишут? — напомнила Мила.

— «Преемственный маг третьего поколения Валентин Кумай, известный своей активной политической деятельностью во Внешнем мире, — вслух читал Ромка, — недавно был назначен премьер-министром, по сути став вторым человеком в правительстве. Это назначение вызвало негативный отклик у общественности Троллинбурга и всей Таврики…»

— Почему? — не поняла Мила. — Что в этом такого страшного?

— Ну ты даешь! — поразился Ромка. — Это же Главная Заповедь Славянина, Древиша и Тавра: «Сила чародея призвана охранять мир, но не должна править миром». Этот Кумай нарушает основной принцип, руководствуясь которым маги Таврики жили веками. Но это неписаный закон. Законами же Триумвирата не запрещено занимать высокие посты в правительстве Внешнего мира, так что официально никто не может запретить Кумаю… да хоть президентом стать!

Мила озадаченно хмыкнула — она никогда не смотрела на Главную Заповедь Трех Чародеев под таким углом зрения.

— «Однако нельзя сказать, что магическое сообщество едино в своем неодобрении, — продолжал читать Ромка. — Среди влиятельных особ в Менгире нашлось немало тех, кто поддержал господина Кумая в его действиях. Прозвучало мнение, что Главная Заповедь устарела. За последние десятилетия Внешний мир изменился, а значит и магический мир должен внести коррективы в свою политику существования».

— Я иногда туго соображаю, — честно призналась Мила. — Ты мне просто скажи: этот Кумай — он относится к плохим ребятам или к хорошим?

Ромка со смехом фыркнул.

— Ну, если судить по фотографии, — сказал он, — то вроде на злодея не похож. Вот, можешь сама оценить.

Ромка протянул Миле газету. Когда она заглянула в раскрытые страницы, ее рука с зажаренным картофельным ломтиком замерла на полпути. Несколько секунд она не мигая рассматривала лицо человека на снимке: белые как снег волосы, мягкие черты лица, вежливая улыбка.

— Ромка, его фотографии часто мелькают в троллинбургских газетах? — спросила Мила.

— Ну да, — ответил тот. — Кумай — фигура влиятельная. Он уже много лет в политике. Возглавляет какую-то партию, даже министром был. Считается, что он вращается в политических кругах, чтобы курировать интересы магического сообщества во Внешнем мире. А что?

— Наверное, я уже видела его фото раньше, — задумчиво произнесла Мила. — Вот почему он показался мне знакомым.

— Знакомым? — не понял Ромка. — Ты о чем?

Мила ткнула указательным пальцем в газетную страницу.

— Этот человек встречался в Менгире с Мстиславом, — сказала она. — Я видела его, когда ходила туда, чтобы найти Вирта.

Ромка озадаченно нахмурил брови.

— Это точно был он?

Мила кивнула.

— Точнее некуда. Мне показалось, что у них была назначена встреча. А теперь этот человек… внезапно становится премьер-министром.

Мила почувствовала внутреннее беспокойство. Интуиция подсказывала ей, что это не простое совпадение. Почему человек, который считался всего лишь соглядатаем мира магов в мире людей, вдруг решил занять такой важный пост в правительстве Внешнего мира? Почему это произошло именно сейчас, когда Многолик в теле Мстислава проник в Триумвират?

«Что ты задумал?» — словно обращаясь к Многолику, спросила мысленно Мила.

До конца отведенного для обеда времени оставалось еще целых полчаса, но, начав замерзать на открытой террасе, Мила с Ромкой решили, что лучше подождать начало урока в классе — там теплее. По пути им встретилась компания девушек из Белого рога, среди которых была Яна Ясколка. Девушка остановила Ромку, чтобы отвести его в сторону. Мила не стала ждать, ей еще нужно было до конца обеденного часа успеть кое-что сделать.

Поднявшись на четвертый этаж, она подошла к классу боевой магии. Этого урока по расписанию у шестикурсников сегодня не было, но Миле надо было увидеться с Гурием. Дверь была открыта. Потянувшись к дверной ручке, Мила уже собиралась войти, но голос Гурия заставил ее помедлить.

— По всем предметам самые высокие оценки, — с хорошо различимой улыбкой в голосе произнес он.

Последовало молчание. Мила стояла за дверью и не видела, с кем говорит Гурий, но ясно было, что кроме учителя боевой магии в классе есть кто-то еще.

— И по алхимии, смотрю, только «отлично», — добавил Гурий.

— Меня вырастил алхимик, — наконец прозвучало в ответ.

Глаза Милы чуть округлились от удивления — этот голос, холодный и надменный, несомненно, принадлежал Лютову.

— Знаю, Амальгама относится к тебе как к сыну, — мягко произнес Гурий. — Кстати, я хотел спросить насчет твоих родителей.

Молчание.

— Ты давно виделся с ними в последний раз?

— Какая разница?

Пауза.

— Нил, я уверен, по-своему, они…

— Для меня это уже не имеет значения, — холодно перебил Гурия Лютов. — Мне больше нет никакого дела до того, как они ко мне относятся…

— Посторони-и-и-ись!!!

Мила вздрогнула от неожиданности и обернулась. Прямо на нее несся мальчишка-первокурсник, за которым гнался заколдованный кем-то скелет химеры — учебный реквизит из кабинета монстроведения.

— Отстань от меня! — на бегу кричал скелету первокурсник. — Узнаю, кто это сделал, — голову оторву!

Полукозел-полудракон так гремел костями, что Мила на какой-то момент растерялась и, не вняв предупреждению, не успела отойти в сторону. Мальчишка, проносясь мимо, задел ее локтем — Мила пошатнулась, и книги, которые она держала в руках, посыпались на пол.

Глядя вслед удаляющейся погоне, она раздраженно выдохнула и проворчала себе под нос:

— Не помню, чтобы мы на первом курсе гоняли по коридорам, как ненормальные.

Присев, Мила потянулась за отлетевшей дальше всего «Магией четырех стихий». Отправив ее под мышку, она обернулась, чтобы поднять оставшиеся две книги, но протянутая рука застыла в воздухе — на корточках перед Милой сидел Лютов. В левой руке он держал одну из ее книг, а правой поднимал с пола вторую. Посмотрев на цветастую обложку, он многозначительно хмыкнул и прочел название:

— «Целительная магия для чайников».

Потом, переведя взгляд на Милу, как ни в чем не бывало сказал:

— Да ты совсем безрукая, Рудик. Два учебника в руках удержать не можешь?

Онемев от неожиданности, она пялилась на него не мигая и даже не думала отвечать.

— Держи, — сказал Лютов, вложив в неуклюже протянутую ладонь Милы обе книги, и с издевательской усмешкой добавил: — Чайник.

Он поднялся на ноги, засунул руки в карманы и неторопливой походкой направился по коридору в ту же сторону, куда убежали первокурсник и гоняющийся за ним скелет химеры.

— П-почему так не везет? — шепотом процедила сквозь зубы Мила, раздосадованным взглядом буравя спину Лютова.

Он уже не в первый раз за последнее время заставал ее в нелепом положении и, конечно, каждый раз с удовольствием использовал это как повод, чтобы поиздеваться над ней. Просто какое-то дьявольское невезение! Как еще это назвать?

Устало выдохнув, Мила вошла в класс. Увидев ее в дверях, Гурий улыбнулся.

— Мила? Пришла по делу или просто навестить?

— Если бы знала, что ты занят, заглянула бы на следующей перемене, — натянуто ответила она.

Он слегка удивился, но потом, словно догадавшись, о чем она говорит, кивнул.

— Ты имеешь в виду Нила?

Многозначительно покосившись на выход из класса, Мила сказала:

— Ты к нему очень добр.

Она намеренно не смотрела на Гурия, но чувствовала на себе его взгляд.

— Мила…

— Неважно, — перебила она, осознавая при этом, что ведет себя грубо. — Это не мое дело.

И после паузы, смягчив тон, добавила:

— Хоть я и не понимаю, как к нему можно быть добрым.

Гурий тяжело вздохнул.

— Я знаю, что ты не понимаешь, — тихо произнес он, — но надеюсь, что когда-нибудь это изменится. Может быть, если бы ты узнала его лучше…

— Ни за что, — во второй раз перебила Мила; ее тон снова стал резким. — Я знаю его достаточно, чтобы больше ничего мне о нем знать не хотелось. Он хладнокровная и злобная сво…

Мила осеклась, оборвав себя на полуслове. Ругаться в кабинете учителя показалось ей неуместным, но, когда речь заходила о Лютове, ей было сложно подбирать слова. Однако Гурий, кажется, не обратил на это внимания — он выглядел серьезным и задумчивым. И еще, пожалуй, расстроенным.

— Я знаю, что Нил кажется тебе жестоким…