Убежать от заклятья или Моя чужая жизнь - Элина Литера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я почти убедила себя, что все в порядке, я просижу в комнате еще пару дней и стану искать оказию в Лаганио, как снизу донесся визг. Кажется, детский. Я сама не поняла, как скатилась по лестнице в зал.
Пожилой, но еще крепкий мужчина с копной седых волос тащил за ухо мальчишку лет двенадцати, тощего и заморенного. Швырнув его на лавку он навис над ребенком: — Кто тебя подослал, тварь?
Мальчишка дрожал. Крепкие руки схватили его за плечи и встряхнули несколько раз. Голос был тот же, что я слышала из-за двери утром. Так вот он какой, сосед. Ну спасибо, что не лысый. Дважды спасибо. — Оставьте ребенка! — не выдержала я. — А это еще кто? — старик (теперь я видела, что он достаточно стар) повернулся ко мне и вперился в меня нехорошим взглядом. А я в него. Жуткое лицо в морщинах, тонкие губы, нос крючком и бородавка рядом.
— Это ваша соседка, мужа ждет, — ввинтился трактирщик и успокаивающе заулыбался всем сразу. Ему скандалы ни к чему, и между двух постояльцев он выберет примирение и деньги. — А, та баба из соседней комнаты, — старик осмотрел меня сверху донизу и провел рукой по своим волосам. Да, грива у него роскошная, я б от такой не отказалась.
— Что вам сделал мальчик? — Заступаешься? с чего бы? — Так бабы всегда за детев заступаются, — снова вылез трактирщик, и кивнула ему с благодарностью. — Вот и выясни у него, с чего он за мной следил, — старик швырнул мальчика ко мне и отряхнул руки, рассыпая искры. Значит, есть магия, и немалая.
Я не раз присутствовала при разговорах Антонии с детьми — они часто видят то, чего не замечают взрослые, а преступники, бывает, не принимают детей в расчет. Малолетних карманников и бандитских помощников отправляли в особый приют при Обители Пресветлых. Антония говорила, что вызнать у них что-то очень трудно — силен страх перед взрослыми преступниками. Но сейчас от того, что я могу сделать, зависит жизнь мальчика... я глянула на старика... а возможно, и моя.
Я крикнула трактирщику, чтоб принес кружку молока и пирог с яблоками, которым тянуло с кухни. Старик фыркнул и сложил руки на груди. — Ешь, — я поставила перед мальчиком тарелку с кружкой.
Мальчишка посмотрел на меня затравленным волчонком, пошмыгал носом и набросился на еду. — Ты следил за этим господином?
Он кивнул, не отрываясь от пирога. Старик сжал губы в тонкую полоску. — Зачем?
Мальчик утер рукавом молочные "усы" и вздохнул: — Коли я болтать буду, меня прирежут.
Старик начинал закипать, и я сделала ему знак рукой. Эх, сюда бы Антонию, она бы мигом и со стариком бы поладила, и с ребенком... Но Антонии нет, а я в Штудии не училась и три года дознавателем не работала. Придется выкручиваться с чем есть. — Кто твои родители. — Нету их. — С кем ты живешь?
Мальчик молчал. — Ты где-то ночуешь? кто-то тебя кормит? — Если дождь или совсем холодно, то у тетки в конуре... коли не гонит.
Дальше расспрашивать было бессмысленно. Мальчик, по сути, после смерти родителей живет на улице. Тетка наверняка пьет и водит мужчин. А мальчишка ворует, чтоб не умереть с голоду, и пристал к какой-то банде.
— Послушай... — я пыталась подыскать слова, но ничего путного не приходило на ум. — Я понимаю, что тебе грозят неприятности от тех, кто тебя послал, но этот господин... — Тоже может их доставить! — рявкнул старик. — Не орите на ребенка! — не осталась я в долгу. Я тут стараюсь, мосты навожу, а он...
Мальчик сжался в комок: — Меня все равно прирежут, да?
Я грозно посмотрела на старика. Тот бросил на меня убийственный взгляд и все-таки ответил: — Я обещаю, что не буду тебя убивать. Говори уже! — Беспалый ищет пер-гу-мент. Думает, что он у Профа, у вас, то бишь. Он не сразу понял, что это вы, присматривался какое-то время, а потом меня послал.
Старик произнес длинную фразу, и я едва успела прикрыть уши ребенка, хоть и сомневаюсь, что он не слышал раньше таких загибов. — Узнал, значит, — старик снова провел рукой по волосам. — Надо уезжать отсюда. А Беспалый твой дурак. Я уже писал ему, что пергамента у меня нет! Придется его навестить. Ты, — он ткнул в меня пальцем, — пойдешь со мной. — Я? Зачем? — Затем. Увидеть Беспалого можно только в ресторации на Сосновой улице. Он там хозяин. Прийти без женщины значит, что собираюсь с ним воевать. А если с женщиной, то поговорить надо. Раз ты все слышала, будешь моим знаком.
Меня пробрала дрожь. Свидетелей такого рода дел не оставляют в живых. Нет уж, спокойно ждать, пока меня прирежут, я не буду. — Что за пергамент? — ой, зря я вопросы задаю. Тут чем меньше знаешь... Хотя все равно убьют. Но попытаться стоит. — Раз вы меня в это втянули, расскажите. Но прежде поклянитесь на магии, что ни вы, ни ваши люди не причините мне вреда! — Откуда знаешь, что у меня есть магия? — удивился обладатель баса и бородавки. — У меня есть чуть-чуть магии ветра, у вас, думаю, тоже. Я видела, как вы искры выпустили, когда отряхнули руки.
Один раз рассказывая про магию металла я уже навлекла на себя беду, поэтому теперь смолчала. Магией ветра в небольших количествах владеют многие. — Добро. Но ты понимаешь, что должна будешь сказать мне свое настоящее имя, — прищурился старик.
Я улыбнулась. Немногие знают, что магии человеческие документы не указ. Я обнаружила случайно, когда клялась на магии вскоре после свадьбы, еще не привыкнув в новому имени, и назвала фамилию отца. Каково было мое удивление, когда магия ее приняла! А теперь у меня целых три имени. Три! Пожалуй, если я одолжу у бывшего мужа фамилию, он возражать не будет. Ему не до того. — Арабелла Малинио. — Я, Винченцо Болдини, маг третьего круга, клянусь, что ни я, ни по моему приказу не будет причинен вред Арабелле Малинио.
Искры подтвердили его слова. Я выдохнула. Я понимала, что его подручные могут сделать мне что-то
