Слуга смерти - Майкл Маршалл

— Так где он сейчас? — настойчиво спросил я.

— Не знаю, — пробормотала она. — Пришлось полтора дня слать ему сообщения, чтобы заставить его позвонить, после чего я в течение пяти минут выслушивала уклончивые фразы, а затем короткие гудки. Нет, я вовсе не собираюсь его преследовать, черт побери. Между нами все кончено, и это вполне меня устраивает. Я просто беспокоюсь. Он странно себя ведет. Более странно, чем обычно.

— Что между вами произошло?

— Ты спрашивал его о том же самом?

— Да.

— И что он?

— Ничего вразумительного.

— Понятно. — Она отрешенно вздохнула. — Просто ничего не вышло, Уорд. Как он сказал — прошлое не вернешь, да и возвращаться уже особо некуда. Нас объединяет лишь то, что до гибели Карен мы были вместе, и ни он, ни я не намерены возобновлять прежние отношения.

— К тому же вы оба боитесь.

Она улыбнулась — в первый раз с тех пор, как я появился у нее.

— Боимся?

— По‑хорошему.

— Учитывая, что я слышу это от человека со ссадинами на костяшках пальцев и с пистолетом в кармане пиджака, для меня это комплимент.

Я быстро убрал руки под стол.

— Ты весьма наблюдательна. Из тебя получился бы неплохой полицейский.

— Расскажешь, с кем подрался?

Мне не хотелось признаваться Нине в том, что я сделал и насколько я был тогда не в себе.

— Парень приставал ко мне с вопросом, не хочу ли я жареной картошки, Я просто огрызнулся в ответ. Ну, знаешь, как оно бывает.

Она пожала плечами.

— Джон был здесь несколько недель. Все было, в общем, хорошо. Мы гуляли, отдыхали, разговаривали о моей работе, поскольку у него, естественно, никакой работы нет. Это тоже часть проблемы. Возможно, даже главная проблема. Джон был очень, очень хорошим детективом. Если уж он брался что‑то раскапывать — то уже не мог остановиться. Но в полицию Лос‑Анджелеса он вернуться не мог, а никакого другого места для себя он просто не видел. Вскоре, возвращаясь с работы, я начала обнаруживать, что его нет. Он возвращался после полуночи и ничего не говорил о том, где был и чем занимался. Обычно он был пьян, но дело не в этом. Мысли его теперь постоянно были заняты чем‑то другим. Потом он внезапно исчез на пять дней.

— Где он был?

— Во Флориде. У своей бывшей жены.

Я знал, что брак Зандта распался после похищения их дочери. Я также знал, что он побывал в гостях у жены после того, как мы нашли останки Карен полтора года спустя, и я помнил, как он рассказывал мне предшествовавшей тому ночью, что убийцы — не единственное, что является для него главным в жизни.

— Два дня назад он тоже был там.

— Я знаю. Он прислал мне сообщение.

— Думаешь, он хочет вернуться к ней?

— Не знаю. Но не думаю. Сейчас его волнует лишь одно — найти Человека прямоходящего. На все остальное ему наплевать.

— Забавно. Мне он сказал как раз обратное.

— Джон лжет, — с горечью сказала Нина. — Иногда. Но иногда он говорит и правду.

— Что ж, боюсь, сыщицкое чутье начинает его подводить. Все, что ему удалось найти с тех пор, как мы побывали в Якиме, — какая‑то странная и малоинформативная история про колонию Роанок конца шестнадцатого века.

— Что?

Я рассказал ей все, что смог вспомнить из урока истории, который преподал мне Джон. Когда я закончил, вид у нее был совершенно безрадостный, и некоторое время мы сидели молча.

Наконец она встала.

— Мне нужно на работу. Ты никуда не спешишь?

Я пожал плечами.

— Мне особо некуда идти.

— Вот и хорошо. Я бы хотела попросить тебя еще об одной услуге.

После того как Нина ушла, я приготовил себе еще кофе. Хорошо было находиться в доме, даже в таком неприспособленном для жилья, как у нее. В доме не нужно постоянно тратить деньги или соблюдать нормы приличия. Можно просто спокойно посидеть (что не так‑то часто удается в сегодняшнем мире), зная, что никто за тобой не наблюдает и никто тебе не досаждает. Даже несколько странно. Так что я сразу же согласился выполнить просьбу Нины.

До ее ухода я скопировал все файлы с диска, который ей дал Грег Маккейн. Сам диск она собиралась передать полицейским вместе с тем, который извлекли изо рта Джессики. Я не знал, как она намеревается объяснить им, где до этого был вышеупомянутый диск, и мне не нравился риск, на который она преднамеренно шла. Она была единственной из нас, еще сохранявшей какую‑то связь с реальным миром, и у меня возникало ощущение, что в ней что‑то неуловимо меняется, как в пробке, которую медленно вытаскивают из гнезда. По своему опыту я знал, что форма ее может стать слегка другой и вставить ее обратно уже не удастся. Сгорбленные фигуры на каждом углу и в каждой провонявшей мочой подворотне наглядно демонстрируют, что музыка цивилизации часто умолкает и мест в зрительном зале никогда не хватает.

Первым делом я просмотрел видеозаписи. Это было не настоящее видео, лишь длинные последовательности неподвижных кадров, сменяющих друг друга через равные промежутки времени. Их было шесть. Три из них показывали Джессику, занимавшуюся беспорядочным пьяным сексом с тремя разными мужчинами: два раза на кушетке, занимавшей большую часть ее спальни, и один раз — на кровати. Кадры были зернистые, плохо освещенные, а однажды — снятые в почти полной темноте. Никто не пытался играть перед камерой, положение которой не менялось. Их позы напоминали Кена и Барби, которых какой‑то ребенок сцепил вместе, не имея никакого понятия о том, что это должно означать. Судя по временным отметкам, все три записи были сделаны в самом конце вечеров, проведенных в барах. Еще одна запись включала в себя четыре часа, в течение которых Джессика смотрела телевизор, занималась уборкой, немного играла на гитаре и без особого энтузиазма пыталась собрать не слишком сложную этажерку. Большую часть этого времени на ней не было ничего, кроме оранжевых шорт. Еще одно изображение показывало ее сидящей неподвижно с залитым слезами лицом. Последняя запись была сделана со значительно большими интервалами, минут в пять‑десять, и демонстрировала Джессику спящей на кушетке, под одеялом, в мерцающем свете телевизора. В конце ее она проснулась и некоторое время смотрела телевизор с чашкой кофе. Нина сказала мне, что Джессике не было еще и тридцати, но здесь она выглядела на все сорок пять.

Потом я начал просматривать неподвижные изображения, которых было огромное множество. Маккейн сбросил их все в одну большую папку. Вызвав программу просмотра, я щелкнул по нескольким первым попавшимся картинкам. Они изображали Джессику, занимавшуюся тем же, что и на видео, но без секса. Обнаженную или частично обнаженную. Читающую журнал. За едой. У компьютера. С чашкой кофе или стаканом «Джека Дэниелса». Спящую. Курящую. Просто уставившуюся в никуда. Общее впечатление показалось мне несколько странным, но я начал понимать, чем Джессика так привлекала Маккейна. Я и сам был хорошо знаком с вебкамерами, долгими часами наблюдая за улицами Нового Орлеана, или берегом озера Макдоналд, или витринами компьютерных магазинов на главных улицах неприметных городков Среднего Запада. Чтобы обработать полученную информацию, требовалось немало времени и трудов. Наблюдать приходилось вовсе не в надежде увидеть нечто экстраординарное, скорее наоборот. Именно благодаря отсутствию какой‑либо активности картина выглядит более реальной. Когда наблюдаешь за чем‑то конкретным, то только это и видишь. Ты видишь конкретное событие, конкретный момент, и это отвлекает от кажущегося малозначительным фона, на котором разворачивается действие. Если же ты не наблюдаешь ни за чем конкретным — то в итоге видишь все. Ты видишь реальность такой, какая она есть.

Множество случайных изображений Джессики вызывало точно такой же эффект. Ни для одного из них момент не выбирался специально. На многих она оказывалась за кадром или не в фокусе. Они не показывали ничего конкретного и вместе с тем демонстрировали все, что только можно. Отображение ее жизни напоминало саму эту жизнь — бесконечный ряд случайных, непреднамеренных и довольно скучных мгновений. Собранная Маккейном коллекция создавала намного более реальный образ этой женщины, чем можно было бы себе представить, раскладывая ее на мельчайшие пиксели. Пятнадцать мегабайт ее славы.

Лишь просмотрев то, что относилось к последним дням ее жизни, я взглянул на фотографии, которые дала мне Нина. На них была изображена квартира Джессики в тот день, когда полицейские обнаружили труп. Они тоже были достаточно невыразительными, но на этот раз далеко не случайными. Каждый их квадратный миллиметр говорил о том, что девушки, жившей здесь, нет в живых, и именно поэтому мне сперва хотелось просмотреть изображения с камеры.

Некоторое время я внимательно разглядывал фото. Потом снова вернулся к файлам на жестком диске, расположил их в хронологическом порядке и просмотрел еще раз.