Поток. Психология оптимального переживания - Михай Чиксентмихайи

Обычно мы не замечаем, сколь мало мы контролируем собственный разум, потому что направление психической энергии задаётся привычками, и происходит это настолько гладко, что мысли как будто текут сами собой. Каждое утро по звуку будильника мы приходим в сознание, идём в ванную, чистим зубы. Предписанные культурой социальные роли формируют рамки нашего поведения, и мы обычно ставим себя на «автопилот», на котором можно продержаться до вечера, когда можно будет снова лечь спать и отключиться. Но в одиночестве, без необходимости концентрировать внимание, мы обнаруживаем, что сознание начинает погружаться в хаос. Предоставленное самому себе, оно, как правило, переключает внимание случайным образом, задерживаясь на неприятных или тревожных мыслях. Если человек не умеет произвольно упорядочивать сознание, внимание неминуемо остановится на какой-нибудь мучающей его проблеме, на реальной или воображаемой боли, недавно случившихся или давно тянущихся неприятностях. В энтропии нет ничего радостного или полезного, однако она представляет собой естественное состояние сознания [136].

Чтобы избежать его, люди стремятся занять свой ум любой доступной информацией, лишь бы она отвлекла их внимание от обращения внутрь себя и фиксации на неприятных мыслях. Именно поэтому огромное количество времени проводится перед телевизором, хотя это занятие редко приносит радость. По сравнению с другими источниками стимулов — такими как чтение, общение или какое-нибудь хобби, — телевидение практически не требует вложений психической энергии и непрерывно поставляет структурирующую внимание зрителя информацию. Перед экраном телевизора человек может не опасаться, что его свободно дрейфующее сознание задержится на каких-нибудь болезненных проблемах. Вполне понятно, что подобная стратегия преодоления психической энтропии быстро входит в привычку и может приобрести характер зависимости [137].

Гораздо лучший способ борьбы с хаосом в сознании заключается в том, чтобы самостоятельно контролировать свои психические процессы, а не отдавать эту власть внешнему источнику стимулов, такому как телевидение. Однако занятия, позволяющие этого достичь, требуют практики, а также характерных для потоковой деятельности целей и правил. К примеру, одним из простейших способов структурирования сознания являются мечты и фантазии в форме проигрывания в уме какой-нибудь последовательности событий. Однако многие люди оказываются не способны даже к этому. Джером Сингер, психолог из Йельского университета, занимающийся исследованиями способности мечтать и мыслительных образов больше, чем кто-либо, обнаружил, что многие дети так и не научаются использовать своё воображение. [138]Мечты позволяют не только восстановить душевное равновесие за счёт воображаемой компенсации не столь благополучной реальности — например, смягчить фрустрацию и агрессию в чей-то адрес, вообразив обидчика наказанным, — но и в процессе мысленного «проигрывания» разных вариантов найти оптимальную стратегию поведения в той или иной ситуации, увидеть новые альтернативы, обнаружить не заметные на первый взгляд последствия. Это помогает детям (и взрослым) повысить сложность своего сознания. И, конечно, при умелом использовании фантазии может приносить много радости.

Анализируя условия, способствующие упорядочиванию сознания, мы прежде всего обратим внимание на важнейшую роль в этом памяти, а затем на то, как достигать состояния потока с помощью слов. Затем мы рассмотрим три символические системы, которые, если знать их правила, могут доставлять немало удовольствия. Речь пойдёт об истории, науке и философии. Можно было бы упомянуть и многие другие области знания, но три перечисленные представляют собой наиболее удобные примеры, и любая из умственных «игр» доступна каждому, кто захочет ей научиться.

«Матерь познания»

Древние греки отождествляли память с богиней Мнемозиной, считавшейся матерью девяти муз, прародительницей всех искусств и наук. И это не случайно. Память является одной из древнейших психических функций, лежащей в основе всех прочих умственных процессов. Если бы человек был лишён способности запоминать, он не мог бы следовать никаким правилам, без чего другие ментальные операции не были бы возможны. Не было бы ни логики, ни поэзии, и каждому поколению приходилось бы заново открывать зачатки наук. Первостепенное значение памяти становится очевидным, если мы посмотрим на историю человеческого рода. До изобретения письменности все знания хранились в памяти и передавались от человека к человеку. То же относится и к истории отдельного индивида. Лишённый памяти человек оказывается отрезанным от своего прошлого опыта и не может построить структуры, вносящие порядок в сознание. Как сказал Бунюэль, «без памяти нет жизни… Наша память — это наша связность, наш разум, чувства, даже наши действия. Без неё мы — ничто» [139].

Все формы умственной потоковой деятельности прямо или косвенно зависят от памяти. Обратившись к истории, можно видеть, что старейшим способом организации информации было припоминание своих предков, родословной, помогавшей человеку обрести своё место в племени или семье. Не случайно в Ветхом Завете, особенно в самых первых его книгах, содержится так много генеалогической информации (например, Бытие 10: 2629: «Иоктан родил Алмодада, Шалефа, Хацармавефа, Иераха, Гадорама, Узала, Диклу, Овала, Авимила, Шеву, Офира, Хавилу и Иоавава…»). Знание своих корней, своего происхождения было главной предпосылкой создания социального порядка, когда не существовало других оснований. В культурах, не знающих письменности, перечисление по памяти имён предков и сегодня не утрачивает важности и приносит большое удовольствие тем, кто умеет это делать [140]. Припоминание само по себе всегда приятно, поскольку предполагает достижение цели и вносит упорядоченность в сознание. Всем нам знаком краткий миг удовлетворения, испытываемого в момент, когда мы вспоминаем, куда положили ключи от машины или другой временно потерянный предмет. Хранение в памяти длинного списка предков, уходящего на десяток поколений в прошлое, особенно радостно потому, что так человек удовлетворяет потребность найти своё место в нескончаемом жизненном потоке. Вспоминание ушедших родственников помещает его в цепь, начавшуюся в таинственном прошлом и уходящую в непостижимое будущее. Несмотря на то,что в нашей культуре знание генеалогии утратило практическую значимость, люди по-прежнему получают удовольствие от мыслей и разговоров о своих корнях.

Наши предки были вынуждены доверять памяти не только знание о собственном происхождении, но и множество других фактов, от которых зависело их выживание. Перечни съедобных плодов и растений, советы по лечению, правила поведения, порядок наследования, законы, географические знания, зачатки технологии и житейская мудрость — всё это передавалось в легко запоминаемой форме стихов. Вплоть до изобретения печатного станка 500 лет назад большая часть человеческих знаний существовала в форме, напоминающей песенку про алфавит из детских телешоу типа «Улицы Сезам».

По мнению Йохана Хейзинги, великого голландского историка культуры, одной из важнейших предпосылок систематического знания являются игрызагадки. В древних культурах старейшины племени вызывали друг друга на поединок, во время которого один должен был пропеть поэтический текст со скрытым содержанием, а от другого требовалось разгадать его смысл. Соревнования между мастерами загадок зачастую представляли собой наиболее волнующие интеллектуальные события в жизни племени. Форма загадок предвосхитила правила логики, а их содержание нередко использовалось для хранения знания, которое наши предки хотели передать потомкам. Некоторые были довольно просты, как, например, процитированное ниже древнее валлийское стихотворение:

Без мяса и костей,Без жил и без кровей,Без рук и без ступней.В горах и в долинах,В лесах, на равнинах.На всём белом светеНикто не заметил.А что это? … Ветер [141].

Другие поэмызагадки из тех, что доверяли своей памяти друиды и менестрели, имели более сложную форму и содержали в себе важную и подчас секретную информацию. Так, Роберт Грейвс считал, что древние ирландские мудрецы хранили свои знания в форме легко запоминаемых стихов. Нередко они использовали сложные и загадочные коды — например, обозначали буквы названиями деревьев, так что слова нужно было вычитывать в перечислении растений. Вот, например, строки 67–70 из длинной и таинственной поэмы «Битва деревьев», которую исполняли древние уэльские менестрели: «Первыми в бой пошли ряды ольхи,/За ними следовали ивы и рябины». Ольха в тайном алфавите друидов обозначала букву «ф», ива и рябина соответствовали буквам «с» и «л». Умеющие пользоваться этим кодом друиды могли петь песню, якобы описывающую битву деревьев, а на самом деле передающую тайное послание, которое могли расшифровать лишь посвящённые. Конечно, умение разгадывать загадки зависит не только от памяти; специальные знания, развитое воображение и способность решать задачи также имеют немаловажное значение. Но без хорошей памяти невозможно не только стать мастером разгадки, но и преуспеть в какой-либо другой умственной деятельности.