Капризы судьбы - Кэтлин Гивенс

Дункан развел руками:

– Мы защитим тебя, Эйлин. Поедем с нами. Ты обретешь дом и забудешь об опасности. Ведь ты моя кузина, милая!

– Ох, Дункан, я бы очень хотела верить вам!

– И что же тебе мешает?

– Я уже не знаю, кому верить, – тихо пробормотала она.

Дункан скрестил руки на груди.

– Нашего деда зовут Филан Маккензи. Мой отец – самый младший из трех его сыновей, а твоя мать была его единственной дочерью. Когда ей исполнилось шестнадцать, она приехала в Лондон с нашим дедом и познакомилась с твоим отцом. Дед противился их браку, но король его одобрил. Ты знаешь девиз клана Маккензи?

Она кивнула.

– Да, его знают многие. «Горю, но не сгораю». Ребенком твоя мама не могла запомнить слова девиза и говорила: «Сгораю, но не горю». Мой папа часто над ней подтрунивал.

Эйлин вспомнила, как смеялась Катриона, рассказывая ей о проделках своего брата.

В глазах Дункана сверкнул огонек.

– Ты помнишь свою маму? Мой отец называл ее Кэт. Наш дед терпеть не мог это имя. У твоей мамы был шрам под подбородком, длинный тонкий шрам. Ты знаешь, откуда он взялся?

Эйлин опять кивнула.

– Я тоже знаю, – продолжал Дункан. – Из-за несчастного случая. Мужчину, от которого она пострадала, убили. Она рассказывала тебе об этом?

– Да.

– Его разрезали на десять кусков. Медленно. Наш дед – мстительный человек.

Эйлин судорожно сглотнула. Она знала от мамы лишь то, что виновника ее ранения убили жутким способом, и что дед Филан заставил ее смотреть на его мучения.

– Я видел твою маму всего один раз. Семилетним я приехал в Англию со своим отцом, когда ты и твоя сестра, наверное, были совсем маленькими. Во всяком случае, я вас не помню. – Лицо Дункана смягчилось. – Катриона учила меня играть в шахматы. Она никогда не ходила первой, но все время выигрывала. Размышляя над очередным ходом, она тихо напевала себе под нос. Я засыпал рядом с папой, пока он с ней разговаривал. Она казалась мне сказочной феей. Мог ли я знать в то время, что мы больше никогда ее не увидим?

Эйлин приложила руку к губам и отошла от Дункана. Он прав: когда-то ее мама напоминала сказочную фею. Но время и частые измены мужа наложили на нее свой отпечаток. Эйлин обернулась и увидела Нейла. Кружева на его рубашке поднимались и опускались в такт его дыханию.

– Эйлин, – ласково проговорил Дункан, – я действительно твой кузен. И я не желаю тебе зла. Так же как и Нейл. Поедем с нами в Шотландию.

– Соглашайся, милая, – подхватил Нейл. – Мы позаботимся о твоей безопасности.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла принцесса Анна. За ее спиной маячила Бесс.

– Время позднее, джентльмены! Мисс Ронли устала и хочет отдохнуть.

– Мэм, позвольте нам поговорить с ней еще несколько минут, – попросил Нейл.

– Уходите немедленно, месье Бельмонд, или я позову охрану.

– Мы вернемся завтра, мэм.

Анна царственно кивнула и посторонилась, давая мужчинам пройти. Дункан поклонился.

– Отель «Пегас», – прошептал Нейл, нагнувшись к руке Эйлин.

– Спокойной ночи, джентльмены, – простилась Анна.

Когда гости ушли, Бесс молча удалилась. Лакеи последовали ее примеру. Анна осталась наедине с Эйлин. Шагнув в гостиную, она закрыла дверь, привалилась спиной к деревянной створке и посмотрела на Эйлин долгим оценивающим взглядом.

– Я все слышала, – произнесла Анна.

Эйлин глубоко вздохнула, ожидая, что будет дальше.

– После того как твой месье Бельмонд побывал здесь в первый раз, я навела справки и выяснила, что он граф Торридон. Мне не составило труда это узнать. Торридону не стоит задерживаться в Лондоне, ему опасно здесь быть. Резня в Гленко отвлекла внимание Вильгельма и Марии, но скоро они выяснят, кто он такой, и начнут действовать.

Она подошла к камину.

– Вильгельм будет счастлив, если при дворе начнут обсуждать что-то помимо Гленко. Он объявит всем, что Торридон – заговорщик, что он замыслил убить короля. А кровавая бойня в Шотландии – необходимая мера борьбы с якобитами. Тебя тоже сочтут виновной.

Все кругом только и говорят о тебе и о Бельмонде. Люди знают, что он приходил сюда и беседовал со мной. Торридон должен уехать если не ради собственной безопасности, то хотя бы ради моей. Своим присутствием он бросает тень на мою репутацию и на твою тоже. Очень скоро сплетники вспомнят, что твой отец выступал против правления Вильгельма и Марии, и тогда тебе не поздоровится. То, что ты живешь в моем доме, ставит меня под удар. У меня есть сын и муж, Эйлин, я должна заботиться об их благополучии. Поезжай с ними в Шотландию. Так будет лучше.

Было еще темно, когда Эйлин выскользнула из спальни, которую делила с Селией и Бесс. Она почти не спала ночью и в конце концов приняла решение. Тихо закрыв за собой дверь, она пересекла гостиную и опустилась на колени перед комодом. Здесь лежали ее вещи. Эйлин быстро переложила все содержимое комода в свои дорожные сумки, а затем подняла фальшивое дно.

Осторожно, чтобы не повредить старое дерево, она достала из тайника кожаный мешочек и, затаив дыхание, развернула письмо, которое там хранилось, и каждое слово которого она знала наизусть. На письме стояли дата – 3 декабря 1646 года – и подпись – Джейн Ронли (бабушка Эйлин).

«Мой дорогой муж, сегодня я родила сына и назвала его, как мы договорились, Адам Карл Ронли Стюарт. Я поручаю его твоим заботам, любимый, потому что мне нездоровится. Пожалуйста, приезжай ко мне».

До сего момента Эйлин не собиралась никому показывать письмо и претендовать на трон. Но теперь, после всего, что случилось за последнюю неделю, она передумала. Если Адам – законнорожденный сын Карла… это все меняло.

Она написала записки Анне, Бесс и Селии, где в нескольких строчках объяснила, что ей нужно время на обдумывание собственного будущего, и обещала сообщить о себе, как только сможет.

Закинув сумки на плечи, Эйлин вышла из спящего дома. Она знала, что ей будет не хватать Анны и Селии, но Вильгельма, Марию и Бесс она покидала без сожаления.

На улице она остановилась. Крыльцо дома напротив было пустым. Эйлин огляделась, но не увидела ничего подозрительного. Поправив сумки на плечах, она решительно зашагала вперед.

Нейл распахнул окно и забросил руки за голову, не обращая внимания на холодный воздух, обдувающий его нагое тело. Лондон на рассвете казался пустынным. Через час его улицы наполнятся жизнью, торговцы начнут шумно предлагать свои товары, купцы откроют свои лавки, в толпе будут шнырять лакеи и гонцы. Через час они с Дунканом сядут на «Изабеллу», чтобы уплыть с приливом.

Внизу какая-то женщина осторожно брела по замусоренной мостовой. В руке она несла большую кожаную сумку, вторая висела у нее на плече. Остановившись на углу, она сбросила с головы капюшон и принялась разглядывать вывески на фасадах зданий. Нейл подался вперед, чтобы получше ее рассмотреть, и когда женщина подняла голову, он встретился с ней взглядом.