Великие учителя церкви - Константин Скурат

Основание третье заключается в знании и крепком памятовании того, что должно предпочитать всему — даже полезному и необходимому, — мир и любовь. Стоящий на этой твердыне не опечалит чем-либо брата, зная драгоценность блага мира и помня слова Господа: По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35) [с. 451, 452].

Четвертое видится в том, что гнев не допустим по всем причинам — справедливым и несправедливым. Укрепившийся на сем основании руководствуется рассудительностью и все движения гнева усмиряет, по слову Соломона: Глупый весь гнев свой изливает, а мудрый сдерживает его (Притч. 29, 11). Он контролирует не только свои дела, слова, но и расположение духа, ибо знает, что Богом вменяется в вину и желание, и намерение. Свойство же гнева таково: "Сдерживаемый — он ослабевает и утихает, а обнаруживаемый — более и более разгорается" [с. 451, 459, 462, 465, 466].

Пятое основание состоит в уврачевании гнева брата на созидающего дружество. Утвержденный на сем знает, что гибелен не только гнев на брата, но в равной мере и гнев брата на него. "По какой причине допустит оставаться в себе или в другом скорби тот, кто вполне убежден, что не может быть справедливых причин гибельной гневливости непозволенной, и как может молиться, когда брат сердится на него, все равно как если бы сам он сердился на брата своего, всегда содержа в смиренном сердце изречение Господа Спасителя: Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5, 23–24). Никакой пользы не будет, если ты хоть уверяешь, что не гневаешься, и думаешь, что исполняешь эту заповедь: Солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 26), и: Кто гневается на брата своего напрасно, тот подлежит суду (Мф. 5, 22), а скорбь другого, которую мог бы укротить своею кротостью, по упорству сердца пренебрегаешь" [с. 451, 452, 457, 458].

Последнее — шестое основание находится в памятовании смертного часа, в неизвестности переселения из этого мира. Сие надежно не только для сохранения ненарушимого дружества, но и для истребления всех пороков и приобретения добродетелей. "Как может и самую малую скорбь иметь на брата тот, кто верит, что он в каждый день во всякое время может переселиться из этого мира?" [с. 451, 453].

Под всеми же основаниями дружества и над ними лежит и возвышается исполнение воли Божией. Если каждый исполняет не свою волю, а единую волю Божию, то не только прекращаются все несогласия и раздоры, но вырываются с корнем и причины их, а в братстве господствует любовь, которая по своему существу и есть единство воль [с. 450].

Важно, что преподобный Кассиан, когда говорит о любви, то указывает и разные ее степени. Есть любовь, которая оказывается всем людям, в том числе и врагам (См.: Мф. 5, 44; Гал. 6, 10). А есть "сердечное расположение", оказываемое лишь связанным одинаковостью нравов, общностью добродетелей, хотя само "расположение" многогранно: иначе любят родителей, иначе детей, братьев, сестер, супруги друг друга… "Это есть истинно упорядоченная любовь, которая, не имея ненависти ни к кому, некоторых больше любит по праву заслуг, и которая хотя любит вообще всех, однако ж отличает тех, которых должно любить с особенным расположением; опять и между теми, которые пользуются высшею, особенною любовью, она отличает некоторых, которые пользуются еще большим расположением пред прочими" [с. 456, 457].

Все указанные основания дружества приводят к одному выводу: "У Бога сходство нравов, а не соединенное местожительство соединяет братий; и никогда не может ненарушимо сохраняться мир там, где бывает разность воль" [с. 450].

Став на эти основания, христианин непременно воздвигнет крепкое здание истинной, вечной дружбы.

Благодать Божия

"Благодать Божия всегда направляет волю нашу в добрую сторону и вспомоществует во всем так, что иногда и от нас требует или ожидает некоторых усилий".

Ко времени преподобного Кассиана сложилось два противоположных взгляда на действия благодати Божией и активность человека в деле его обращения к вере и спасению — блаженного Августина, епископа Иппонского, и Пелагия (ересь пелагиан). Блаженный Августин учил, что человек в естественном — падшем состоянии — как будто вовсе не может совершить чего-либо сообразного с Божией волей, и за него все делает одна благодать. Пелагианство же отрицало благодать как Божественную силу и все усваивало свободному произволению человека. Преподобный Кассиан смягчает резкость взгляда блаженного Августина и избегает заблуждений пелагиан. По существу, он мыслит правильно о взаимоотношении благодати и свободы, хотя и говорит больше о значении действий благодати Божией. Но и в этом случае у него никогда благодать Божия не противопоставляется свободе.

К теме о благодати Божией преподобный Кассиан возвращается неоднократно, но, по преимуществу, изложил учение о сем в тринадцатом собеседовании — "О покровительстве Божием, или О том, как благодать Божия содействует совершению добрых дел".

Исходя из апостольских слов: Даяй семя сеющему, и хлеб в снедь да подаст, и умножит семя ваше, да возрастит жита правды вашея (2 Кор. 9, 10), преподобный Кассиан учит, что Бог "и начинает в нас добродетель, и совершает ее" [с. 403]. Промысл Божий "непрестанно предваряет нас" [с. 407]. Сама чистота целомудрия, столь важная в

духовной жизни, "подается по милости благодати Божией" [с. 385]. Благодать служит "первой причиной… дарования исцелений для изгнания бесов" [с. 440, 439]. Она же и сопутствует при всяком добром деле. "Усилия трудящегося, без помощи Божией, ничего не могут совершить" [с. 402]. Сам собою человек может желать добродетели, но чтобы эти желания осуществить, нуждается в Божией помощи, подобно тому, как и больному для выздоровления недостаточно одного желания [с. 408] (См. также: с. 216–222).

Но при действии благодати Божией требуется приложение усилий и со стороны человека. "Нельзя думать, чтобы Бог не дал человеку желания и возможности делать добро, ибо иначе не дал бы ему свободного произволения, если бы он мог желать и делать только зло" [с. 410, 411]. Благодать непрестанно влечет нас к добру, а мы должны со смирением ей покоряться, "чтобы, противясь ей, не услышать того же, что сказано было иудеям чрез Иеремию: Еда падаяй не востает, или отвращаяйся не обратится (Иер. 8, 4). Почто отвратился народ сей в Иерусалиме отвращением упрямым? Они ожесточили выи свои, не хотят обратиться (ст. 5)" [с. 403]. Промысл Божий не только предваряет нас, но и "сопутствует нам" [с. 407], а чтобы кто-то нам сопутствовал — надо самим идти. Чистота целомудрия от милости Божией, но стяжающему ее вменяется в обязанность строгость воздержания: голод, жажда, бдение, постоянный труд, неослабное усердие в чтении. "Всякий пусть знает, что он должен неутомимо упражняться в этих подвигах", хотя бы для того, "чтобы ради скорби их приклонив милосердие Божие, удостоиться, по Божественному дару, освободиться от брани и господства преобладающих страстей" [с. 385]. Благодать исцелений даруется "избранным и праведным мужам за их святость" [с. 440]. Ленивым земледельцам, не старающимся "обрабатывать сохою свою землю, Бог не дает обильного плода" [с. 402]… И искушения, полезные для добродетели, посылаются Богом в той мере, в какой может "вынести добродетель искушаемого" [с. 414]. Господь, "покровительствуя тем, коих веру хочет искусить, оставляет место и собственным их силам и воле (для заслуги), и искушает только тех, кои могут вступить в борьбу с искусителем" [с. 415]. Из примера сотника, о котором повествует святой Апостол Матфей в восьмой главе своего Евангелия, видно, что и сама великая вера восхваляется Господом как заслуга человека. "Если бы сотник имел такую веру не от себя, то Христос напрасно хвалил бы то, что Сам дал, и Он сказал бы: Я не дал такой веры и Израилю" [с. 414, 415] (в Святом Евангелии сказано: И в Израиле не нашел Я такой веры. — Мф. 8, 10). "Мы, — утверждает преподобный Кассиан, — должны с неослабным старанием и ревностью устремляться к подвигам добродетели и непрестанно упражняться в оных, дабы по недостатку преспеяния тотчас не последовало оскудение. Ибо в одном и том же состоянии ум не может пребывать, то есть чтобы не получал приращения в совершенстве добродетелей, или не терпел ущерба в оном. Ибо не приобресть значит утратить: поелику оставляющий желание преуспевать в совершенстве не далек от опасности потерять оное" [с. 277]. "Изменению подлежат" даже высшие силы — небесные. Это явствует уже из того, что растлевшие свою волю отпали от их числа. "Ибо иное значит иметь неизменяемую природу, и иное — приобрести качество неизменяемости собственным старанием и силою добродетели, при содействии благодати неизменяемого Бога" [с. 278] (Ср.: с. 287).