Великие учителя церкви - Константин Скурат

Таким образом, необходим неослабный подвиг. Однако здесь может случиться и опасность — переоценка своих трудов, завышенное мнение о них. "Человек не должен мечтать, будто его труды привлекают благодать Божию, и будто потому Бог благословляет его обилием плодов, что он трудится. Чтобы истребить в себе эту гордость, пусть он представит себе, что если бы Бог не укреплял его, то он не мог бы и трудиться, и что если бы милосердие Божие не споспешествовало его действиям, то и желание, и силы его остались бы без действия" [с. 402, 403]. Подобает помнить, что "благодать Божия всегда дается даром, потому что за малые наши усилия воздает нам бессмертием и нескончаемым блаженством с неоценимою щедростью" [с. 413]. Как бы "ни были велики труды человеческие, все они не могут быть равны будущей награде и не могут сделать благодать не туне даемою" [с. 414].

Итак, в деле нашего спасения "участвует и благодать Божия и свободное произволение наше" [с. 408]. "Решительно утверждаю мнением не моим, — заявляет преподобный Кассиан, — а старцев, что вовсе невозможно достигнуть евангельского совершенства без усилий и трудов; также и этими одними трудами никто не может достигнуть совершенства без благодати Божией. Ибо как мы говорим, что человеческие усилия сами по себе не могут достигнуть совершенства без помощи Божией, так утверждаем, что только трудящимся и старающимся оказывается милосердие и благодать Божия" [с. 150]. Творец мира возбуждает в человеке желание добра, но "человек по свободному произволению может стремиться и к противному". Господь помогает в совершении добродетелей и в утверждении в них, но при этом не исключается и не стесняется свобода [с. 419]. Действующая благодать Божия как некая внутренняя спасительная сила исполняет человека духовным благоуханием, "превышающим всякую приятность мастей, составляемых человеческим искусством" [с. 226]; подает ему случаи ко спасению и устрояет благоприятные обстоятельства. Дело же человека есть "с большим или меньшим жаром или равнодушием принимать благодеяния Божии" [с. 221] (См. также: с. 215–217, 223).

Впрочем, ум человеческий не может в совершенстве постигнуть то, как всеблагая воля Божия проявляет нам постоянное покровительство и "как это спасение принадлежит и нашему произволению" [с. 407, 408].

Свои рассуждения о Божием покровительстве преподобный Иоанн Кассиан Римлянин завершает предостережением и одновременно советом: "Если же хитрословесным мудрованием выведено умозаключение, противоречащее такому понятию, то его более надобно избегать, нежели обнаруживать на разорение веры" [с. 420].

Обозрение жития, творений и богословия преподобного Иоанна Кассиана Римлянина позволяет заключить, что как сама жизнь преподобного была исполнена подвига, так и его наставления имеют, по преимуществу, аскетический характер.

Жизнь подвижника складывается из двух периодов: периода борьбы и периода светлого состояния. Первый состоит в беспрерывном трудничестве, второй, как переживание результатов первого и продолжение его, заключается в мире, радости, любви, свойства которой описывает святой Апостол Павел (См.: 1 Кор. 13, 4–8) "и которая состоит в одной чистоте сердца" [с. 170].

Глубины духовной жизни неисчерпаемы и потому подвиг во имя спасения многогранен — не для всех одинаков. Одному хорошо отшельничество, а для другого "оно не только бесплодно, но и гибельно". Третьему киновия — святое избрание, а иному и ее нельзя рекомендовать. Что одному может быть трудно и даже невозможно, то другому "приобретенная привычка обратила в природу". Поэтому "каждому из нас, — советует преподобный Кассиан, — надобно наперед тщательно узнавать меру своих сил и по этой мере браться за науку, какая нравится, ибо хотя все науки полезны, однако ж не могут быть все удобны для всех" [с. 612].

Главное внимание, старание, труд должны быть направлены к тому, "чтобы дух всегда прилеплялся к Божественным предметам и к Богу". Все прочее подобает считать второстепенным, низшим. Лучшим образом представляется это на примере Марфы и Марии (См.: Лк. 10). "Марфа хотя и святым делом занималась, так как услуживала самому Господу и Его ученикам, а Мария, внимая только духовному учению, сидела при ногах Иисуса, целуя их, мазала маслом доброго исповедания; однако ж Господь предпочитает последнюю первой, потому что она избрала лучшую долю, и притом такую, которая никогда не может быть отнята у нее" [с. 177].

Корпус святых отцов

Чему учит "Лавсаик"

"Кто захочет знать, как они (дивные и боголюбивые мужи) поступали, что делали, что говорили в пользу слушателей, и как им повиновались самые звери, тот пусть прочитает особую книгу, написанную… Палладием. В этой книге он предложил о них сведения; рассказал также и о женах, которые своей жизнью уподоблялись вышеупомянутым мужам".

"Душа, которая подвизается о Христе, должна или сама верно изучить то, чего она не знает, или других ясно учить тому, что узнала [II]". [34]

Есть книги, именуемые "настольными" — находящимися на столе, как весьма полезные, нужные и даже необходимые. Из них, кроме самой высочайшей — Богооткровенной и потому общеобязательной — Святой Библии, можно выделить четыре сборника житий и наставлений угодников Божиих, подвижников веры и благочестия. Это:

2. Творение блаженного Иоанна Мосха (VII век) "Луг духовный" — Патерик Палестины, Сирии, Египта. Труд этот служит свидетельством твердости святого Православия в хранении веры и священных обрядов. Догматическая важность его утверждена VII Вселенским Собором (787 г.), на котором читались из него отдельные главы.

3. "Отечник. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их". Отечник, или Отечная книга, — книга изречений святых отцов, преимущественно египетских. Собрано святителем Кавказским Игнатием (Брянчаниновым) в 1863 г.

4. "Цветник духовный. Назидательные мысли и добрые советы, выбранные из творений мужей и святых". Назидательные мысли и советы извлечены преимущественно из творений святых отцов и церковных писателей. Встречаются имена и светских мужей. Епископ Чигиринский Порфирий (Успенский) († 1885), строгий ценитель книг, дал такой отзыв о "Цветнике духовном": "Книга народная и душеспасительная! Умудрится тот, кто прочтет ее со вниманием и сложит глаголы ее в своей памяти" [35].

5. "Лавсаик, или Повествование о жизни святых и блаженных отцов".

Первые три сборника подлежат отдельному — специальному изучению. Сегодня наше внимание привлекает лишь последнее творение — "Лавсаик". Значимость его для православного христианина следует уже из того, что он введен в круг богослужений Святой Православной Церкви — читается на утренях во дни святой Четыредесятницы.

Название "Лавсаик" происходит от имени "отличнейшего мужа" Лавса, начальника "при ложе" благочестивого Византийского императора Феодосия Великого [С. 380–395]. Лавс пожелал получить описание жизни "непобедимых подвижников" [с. 9, 184].

Автор "Лавсаика" инок Палладий (IV–V века) по поручению упомянутого мужа с "великим тщанием" [с. 10] посетил тогдашние монашеские центры. Прежде всего он прибыл в Египет, где встретил великое множество братий — "стройный полк ангелов, облеченных во все доспехи" [с. 100]. Египетская пустыня, по замечанию Палладия, "представила Богу больше чад", чем заселенные страны. "Где, — вопрошает он, — в городах такое множество спасающихся монахов, сколько их предстоит в пустыне египетской? Сколько здесь (в городах) народа, столько там — в пустынях — монахов" [с. 100]. Из Египта Палладий отправился в Палестину, далее в Вифинию, где был хиротонисан во епископа Еленопольского и принял живое участие в судьбе святителя Константинопольской Церкви Иоанна Златоуста († 407) — стал на его защиту. За это и его возненавидели враги святого Иоанна — и епископ Палладий вынужден был в течение одиннадцати месяцев скрываться от них. Какое-то время он находился в Риме. Где бы он ни был, везде "с большим усердием собирал сведения о жизни святых блаженных отцов и некоторых жен" [с. 3]. С одними он встречался лично, беседовал с ними; о других узнавал "от богоносных подвижников Христовых" [с. 10], житию которых "иной и не поверит: так оно превосходит обыкновенный образ людской жизни" [с. 181]. Все узнанное записывал и "предложил в этой книге" [с. 3]. "Но наперед мы, — свидетельствует епископ Палладий, — должны были много вытерпеть и даже подвергались опасности жизни, чтобы видеть их. Семь раз мы едва не лишились жизни, а восьмой один только Бог сохранил нас от смерти". Несколько суток блуждали по пустыне, попадали в гнилые болота, увязали в грязи, четыре дня бродили по воде и едва не потонули, трое суток пробыли под открытым небом на безлюдном острове, убегали от гнавшихся за ними разбойников, крокодилов… [с. 181, 182]. Тем не менее, хранимый Промыслом Божиим и окрыляемый "предстательством святых отцов" [с. 182], епископ Палладий уверенно шел избранным поприщем, дабы как можно больше узнать о подвигах и представить их описание "к соревнованию и подражанию добродетелям" [с. 9].