Великие учителя церкви - Константин Скурат

Константин Ефимович Скурат

Великие учителя церкви

Вместо предисловия

Данный труд был задуман года два-три тому назад. По мере приближения моей жизни к библейскому возрасту (Пс. 89, 10) созревала и мысль отметить этой работой свое 70-летие.

Если читатель найдет в этом труде указанный великими учителями Церкви путь жизни — мой труд будет не напрасен.

Да послужит он и мне постоянным напоминанием в оставшиеся дни о том, каким должен быть православный христианин!

Святители Христовы Иоанн Златоуст († 407) и Амвросий Медиоланский († 397), преподобные отцы блаженный Диадох Фотикийский (V в.), авва Дорофей († 620), Григорий Синаит (XIV в.), Иоанн Кассиан († 435) и все святые, на земле Востока и Запада просиявшие, молите Бога о нас, дабы Он явил нам Свою бесконечную милость и не лишил нас Своих вечных Небесных Обителей!

СЛАВА БОГУ ЗА ВСЕ!

29 августа 1999 г. Константин Скурат

Восточные святые отцы

Святитель Иоанн Златоуст боголюбезной Олимпиаде

"Я знаю благородство твоего ума, знаю крепость твоей богобоязненной души, знаю обилие рассудительности, силу любомудрия… Блаженна ты и трижды блаженна…".

Эпистолярное наследие святителя Иоанна Златоуста очень богато. Большая часть писем появилась в годы лишения его Константинопольской кафедры и изгнания из столицы (403–407 гг.). Святитель Иоанн писал к разным лицам: к священнослужителям, диакониссам, инокам и мирянам, два раза обращался с письмами к Римскому епископу Иннокентию [с. 550–558] [1], а также к епископам, пресвитерам и диаконам, заключенным за благочестие в темницу [c. 563–565; 717, 718]. Но особенно содержательны, полезны и потому ценны семнадцать писем Константинопольского cвятителя к святой диакониcсе Олимпиаде [c. 549–565]. В них даются глубоко духовные наставления этой дивной диакониссе Константинопольской Церкви, восхваляются ее примерные добродетели, ее целожизненный подвиг во славу Божию и на благо людей. Вместе с тем в них ярко выступает светлая личность самого святителя.

Хотя в них описываются постигшие его бедствия, однако не обнаруживается не только ненависти к врагам и обидчикам, но и признака жалобы. Болезни, страдания, голод и холод, о чем свидетельствует святитель Иоанн Златоуст, нисколько не ослабляют его веры в Промысл Божий и не делают его недостойным священного сана.

Житие святой Олимпиады

"Достохвальная Олимпиада", как именует ее в своем "Лавсаике" Палладий, епископ Еленопольский и защитник святителя Иоанна Златоуста от нападавших на него врагов [2], происходила из знатного рода Константинополя — столицы Византийской империи. Отец ее был сенатором, мать — дочерью префекта претории. В юные годы она была обручена с префектом столицы. Святитель Григорий Богослов († 389), приглашенный на брак, попросил извинения, что не может присутствовать на семейном торжестве, и обратился к молодой супруге с "отеческим советом", который сам назвал "добрым подарком" [3]. Святитель Григорий советовал: "Почитай Бога, а потом супруга — глаз твоей жизни, руководителя твоих намерений. Его одного люби, ему одному весели сердце, и тем больше, чем нежнейшую к тебе питает любовь; под узами единодушия сохраняй неразрывную привязанность. Дозволяй себе не такую вольность, на какую вызывает тебя любовь мужа, но какая прилична… Когда муж раздражен, уступи ему, а когда утомлен, помоги нежными словами и добрыми советами… Сколько бы ни была ты раздражена, никогда не укоряй супруга в понесенном ущербе, потому что сам он лучшее для тебя приобретение… Радости и все скорби мужа и для себя почитай общими. Пусть и заботы будут у вас общие, потому что чрез это возрастает дом… Будь высокомудренна, но не высокоумна…" [4] Замужем была святая Олимпиада всего двадцать месяцев. Овдовев, она решительно отказалась вступить во второй брак, невзирая ни на уговоры, ни на угрозы императора Феодосия Великого, желавшего выдать ее замуж за своего родственника, молодого аристократа. Ее отказ разгневал императора, почему он и приказал префекту столицы секвестровать все ее имения — ограничить пользование ими до тридцатилетнего возраста. Святая Олимпиада приняла это незаконное действие спокойно и, более того, писала императору: "Государь! Ты оказал мне милость, которая достойна не только государя, но и епископа; опекою над имениями освобождена я от многих забот. Для большего счастья моего благоволи повелеть, чтобы роздано было все церквам и нищим. Издавна боюсь я наклонностей суетности, которые при раздаче имений так легко возникают. Временные блага, пожалуй, могли бы отдалить сердце мое от истинных благ, духовных и вечных" [5]. Феодосий понял свою ошибку и велел вернуть святой Олимпиаде ее имения. С этого дня она щедрой рукой творила дела милосердия монастырям, храмам, заключенным в темницах, ссыльным, плененным, всем нуждающимся. Епископ Палладий (упоминавшийся выше) пишет о сем как "духовный и искренний друг ее", как очевидец: "Она раздала все свое, чрезвычайно большое, богатство, и помогала просто всем без различия. Ни город, ни деревня, ни пустыни, ни остров, ни отдаленные страны не были лишены щедрот этой славной девы… рассылала милостыни по всей вселенной" [6].

Архиепископ Константинопольский Нектарий (предшественник святителя Иоанна Златоуста) возвел святую Олимпиаду в диакониссы… Обязанности диаконисс заключались в заботе о страждущих, несчастных женщинах, обучении их закону Божию, услужении при совершении над ними Святых Таинств… И святая Олимпиада во всем явила пример.

С того времени как святитель Иоанн Златоуст был возведен на Константинопольскую кафедру, святая Олимпиада стала его ближайшим духовным другом, и потому, как только буря бед обрушилась на святителя, враги его восстали и на нее. Ее клеветнически обвиняли в разных преступлениях. Хотя ложность их была и очевидна (например, ее обвиняли в поджоге храма святой Софии, — и это ту, которая построила на свои средства не один храм), ее влачили по судам, причиняли немало страданий, довели до болезни, изгнали, как и святителя Иоанна Златоуста, из Константинополя. В изгнании она и скончалась в 410 г. — вскоре после кончины святителя Иоанна Златоуста († 407), своего великого духовного руководителя… "Какое слово, — сетует и восторгается Константинопольский святитель, — будет у нас достаточно, каковы должны быть рассказы, если кто-нибудь стал бы перечислять твои страдания, начиная с детского возраста до настоящего времени, страдания от домашних, от чужих, от друзей, от врагов, от находящихся в родстве, от тех, кто ни в каких родственных отношениях не стояли, от обладающих могуществом, от людей простых, от начальников, от частных людей, от принадлежащих к клиру? Ведь каждое из этих страданий, если бы кто стал излагать его только само по себе, в состоянии превратить рассказ о нем в целую историю" [с. 578]. "В самом деле, тебя не переставала постоянно осаждать болезнь тела различных видов и свойств, болезнь более тяжелая, чем бесчисленные виды смерти; бесчисленные ругательства, оскорбления и ябеды не переставали устремляться против тебя" [с. 603] [7].

Святая жизнь Олимпиады была предметом утешения, радости для многих и подражания для ищущих благ вечных. "Жизнь без тщеславия, открытая наружность, нрав искренний, лице без всяких прикрас, изможденное тело, скромный ум, чуждый гордости рассудок, безмятежное сердце, неусыпное бодрствование, безмерная любовь, необъятная благотворительность, бедная одежда, чрезмерное воздержание, мысль, устремленная к Богу, вечные надежды, неизобразимые дела милосердия — вот ее украшение" [8].

Письма к святой Олимпиаде святителя Иоанна Златоуста убедительно свидетельствуют о том, как была духовно близка и любезна эта диаконисса святителю и как, в свою очередь, глубоко страдала она, переживая невинное изгнание верного служителя Церкви.

Наставления святой Олимпиаде

Так как на святую Олимпиаду обрушилось множество испытаний, святитель Иоанн Златоуст, хотя и сам подвергался жестоким преследованиям, много и утешает ее. "Чего же ты боишься? — вопрошает святитель. — Ради чего страдаешь, ты, которая научилась презирать даже саму жизнь, если потребует время? Но ты желаешь увидеть конец теснящих тебя несчастий? Будет и это, и будет скоро, при Божием изволении" [с. 631]. К несчастью, ужасному и тяжелому, приносимому недругами, должно относиться с презрением, "уподобляя бранные речи, оскорбления, укоризны, насмешки со стороны врагов и злые замыслы изветшавшей одежде и изъеденной молью шерсти", — все сие состарится, как риза, и будет изъедено, как шерсть молью (Ис. 51, 7–8) [с. 567]. В скорби не следует гоняться "за тенями" человеческой помощи, а должно непрестанно призывать Спасителя — и все бедствия прекратятся в один миг. Если же этого не происходит, то у Бога есть такой обычай: не сразу удалять бедствия, но когда они достигнут наибольшей высоты, когда усилятся, когда враждующие изольют почти всю свою злость [с. 567]. Подвиг страдальца в этих обстоятельствах увеличивается, а чем более велик подвиг, тем больше и венец и блистательнее награда. Да будет тебе это утешением в ожидании [с. 589]. Но великую выгоду от страданий получает лишь тот, кто переносит их благородно и кротко, за все прославляя Бога [с. 600]. При таком отношении к ним Бог "может произвести не только те блага, каких мы ожидаем и надеемся (получить), но и гораздо большие и бесконечно ценнейшие". Библейским примером служат три отрока, брошенные в раскаленную печь (Дан. 3). Естественно, что Бог мог не доводить их до этого искушения, но довел, ибо пожелал доставить им большую выгоду. "Когда все отчаялись в их спасении, тогда-то нежданно и вопреки всякой надежде проявилось чудное дело превосходнейшего Художника-Бога и просияло с превосходной силой. Именно, огонь связывался, а узники разрешались" [с. 567].