Великие учителя церкви - Константин Скурат

Похвала святой Олимпиаде за добродетели

Святитель Иоанн Златоуст именует святую диакониссу Константинополя цветущей "множеством добродетелей", проявившей в них "великое любомудрие" и благодаря им "коснувшейся уже самого свода небес" [с. 577].

Прежде всего святитель восхваляет святую Олимпиаду за мужество в перенесении страданий, скорбей, болезней. Он радуется тому, что святая диаконисса благородно переносит "приключающиеся скорби", называет их — даже болезни тела — "пустяками", спокойно переживает несчастья, не замечает их, "когда они находятся налицо", и, более того, презирает их. Все это "свойственно душе полной сил и изобилующей богатым плодом мужества" [с. 622]. Константинопольский архипастырь отмечает, что именно благодаря мужеству дела святой Олимпиады "становятся блистательнее, величественнее и светлее… являются друг за другом непрерывные венцы". Само мужество чрез несчастья "много возрастает". Такова природа испытаний, что тех, кто их переносит "кротко и благородно", ставит "выше несчастий, выше стрел диавола, и научает презирать злые козни". Деревья, растущие в тени, бывают слабее тех, которые растут на открытом месте и подвергаются разным климатическим переменам. Так же бывает и на корабле. Взошедшие впервые на него беспокоятся, смущаются, а переплывшие много морей и видевшие много бурь чувствуют себя на нем лучше, чем иные на земле [с. 619, 620]. "И удивительно то, что, не выступая на площадь и не бывая в центре города, а сидя в небольшом домике и в спальне, — восхваляет святую Олимпиаду святитель, — ты внушаешь бодрость и укрепляешь готовящихся к борьбе, и когда море так свирепствует и волны так вздымаются, отовсюду показываются скалы, подводные камни, утесы и дикие звери, и все охватывает глубочайшая ночь, ты, как бы в полдень и среди тишины, как будто ветер дует в корму, распустивши паруса терпения, плывешь с большой легкостью, не только не испытывая волнения вследствие этой жестокой бури, а даже и не обрызгиваемая водой; и весьма естественно, потому что таковы кормила добродетели". Святитель восторгается тем, что его духовный друг, несмотря на свирепые житейские волны, плывет по перевернутому "вверх дном" житейскому морю, как будто "с попутным ветром" [с. 623]. Кроме того, святитель не забывает, что святая Олимпиада страдала еще "жесточайшей болезнью" и однако не роняла достоинства, не унижалась при оскорблениях, не превозносилась при почестях и славе. "Между тем, — продолжает святитель, — как это было причиной бесчисленных бедствий для многих, которые, просияв в сане священства и достигши последней старости и глубочайшей седины, упали отсюда и выставлены на общее позорище желающих их осмеивать. А ты, женщина, облеченная в тщедушное тело и перенесшая столько нападений, не только не потерпела ничего подобного, но еще и многим другим попрепятствовала потерпеть то же" [с. 624]. "Постоянно сражаясь с демонами, ты одержала бесчисленные победы, а между тем не получила ни одного удара, напротив, стоишь неуязвимая среди такого роя стрел, и копья, которые бросают в тебя, возвращаются обратно на тех, кто их мечет" [с. 623, 624]. "Ты… поставила трофеи и причинила" множество "печалей свирепому и проклятому демону" [с. 645]. Этой непобедимости святая Олимпиада достигла благодаря тому, что она "за все тягости и горести" всегда благодарила Бога, постоянно прославляла Его, и Господь дал ее "любомудрой душе" духовную силу, мужество, что "выше всякой бури" и "крепче бесчисленных войск, сильнее оружия и надежнее башен и стен" [с. 612, 623, 625]. "Такова мудрость твоего искусства, — восклицает святитель. — Это служит доказательством высочайшего любомудрия" [с. 622, 624].

Святитель радуется великому терпению святой Олимпиады, которое поучительно проявилось и среди житейских бурь, и при болезнях. "Имея постоянного и вместе с тобою живущего палача — эту чрезмерную болезнь, ты терпишь страдания более тяжкие, чем те, когда кого влачат, терзают и мучают палачи, и кто когда терпит самые крайние бедствия". Такую многострадальную в терпеливом несении жизнь, по мысли святителя Иоанна, нельзя назвать праздной [с. 617].

Чтобы еще больше подчеркнуть величие святой Олимпиады в стяжании и этой великой добродетели (терпения), святитель Иоанн Златоуст создает своего рода гимн терпению. "Нет, — пишет он, — ничего равного терпению. Оно в особенности царица добродетелей, основание совершенств, безмятежная пристань, мир во время войн, тишина во время бури, безопасность среди злоумышлений. Оно делает обладающего им крепче адаманта. Ему не в силах повредить ни выдвигаемые оружия, ни построенные в боевом порядке войска, ни подводимые машины, ни стрелы, ни пускаемые копья, ни самое полчище демонов, ни страшные полки супротивных сил, ни сам диавол, выступающий в бой со всем своим войском и хитростью" [с. 631]. Святитель отмечает, что все это хорошо известно святой Олимпиаде.

Терпеливым перенесением всех испытаний святая диаконисса приобрела неприкосновенное сокровище и бесконечное достоинство. Враги же ее "достойны сожаления" [с. 826].

Одобряет святитель Иоанн Златоуст и воздержание своего духовного друга. "Мы говорим, что тот воздержен и тверд, кто, обеспокоиваемый какой-либо страстью, одерживает верх над нею. Тебе же не над чем одерживать верх, потому что ты, с самого начала напавши на плоть, с большою стремительностью потушила ее страсти, не обуздав коня, но связав и повергнув на землю и заставив его лежать неподвижно". Святитель отмечает, что, овладев воздержанием, святая Олимпиада овладела и бесстрастием, а желудок свой приучила вкушать пищи столько, сколько нужно лишь для поддержания жизни [с. 579].

Мудрой называет святитель скромность святой Олимпиады, проявившуюся в простоте ее одежды. "По-видимому эта добродетель меньше остальных; но если бы кто исследовал ее тщательно, то нашел бы, что она очень велика и требует души мудрой, презирающей все житейское и стремящейся к самому Небу". Еще в Ветхом Завете, когда "законы евреев" создавались в "грубой и плотской форме", запрещалась страсть к украшениям. В Новом Завете святой Апостол Павел прямо не советует женщинам носить золотые украшения и дорогие одежды. Святой Апостол знал, "что это опасная и трудноодолимая болезнь души, болезнь, которая служит величайшим доказательством растленного ума и для борьбы с которой нужен ум очень мудрый" [с. 580–581].

В своих письмах к святой Олимпиаде святитель Иоанн Златоуст немало рассуждает о девстве. Может быть, этим подтверждается следующее мнение, выраженное в Лавсаике: "Достохвальная Олимпиада… в самом деле ни за кого не вышла замуж. Говорят, что до самой смерти она пребыла непорочной девой" [9].

Девство — "великое дело" и требует "великого труда". Потому Спаситель не возвел его "на степень закона", а предоставил на свободный выбор. Величие девства доказывается уже тем, что ряд ветхозаветных праведников, процветших многими добродетелями, как-то: глава пророков Моисей, приносивший в жертву сына патриарх Авраам, любящий истину праведный Иов — не отважились "приступить к подвигам девства", не пустились "в море девства, боясь несущихся оттуда волн", и предпочли "покой, какой дает брак" [с. 581–584]. "Столь велика трудность девства, — заключает святитель, — так высоки и велики соединенные с ним подвиги и тяжелы труды, и требуют для себя большой твердости духа" [с. 584].

О прочих добродетелях святой Олимпиады — смиренномудрии, любви и других — святитель Иоанн Златоуст не считает возможным говорить, ибо это увело бы его в плавание "по беспредельному морю, а лучше сказать — по морям, пролагая разнообразные пути каждой добродетели, из которых всякий путь рождал бы опять море, и была бы речь или о терпении, или смиренномудрии и милостыне, разнообразно проявляющейся и распространившейся до самых концов вселенной, или о любви, одерживающей верх над бесчисленными страстями, или о безмерном благоразумии, исполненном великой благодати и превосходящем меры природы. А если бы кто желал перечислить порожденные отсюда добродетели, то он стал бы делать то же самое, как если бы кто вздумал считать морские волны" [с. 579–580]. Святитель ограничивается лишь воспоминанием, в общих выражениях, как святая Олимпиада с первого возраста и до последних дней по-евангельски (Мф. 25, 31–46) питала алчущего Христа, напояла жаждущего, принимала странников, одевала нагого, посещала больного, "приходила к связанному", проявляла море любви, достигшее с большой стремительностью "самых границ вселенной" [с. 586]. "Состояние добродетели", — утверждает он, — зависит не от возраста, "а от одной только души и воли" [с. 624].

Сказав свое слово о многих страданиях святой Олимпиады и о ее славных добродетелях, святитель Иоанн Златоуст сопоставляет одно с другим и приводит к заключению, что награды "назначены не только за добродетели, но и за страдания, и вознаграждения очень великие, и за страдания не меньше, чем за добродетели, а скорее иногда даже большие — за страдания" [с. 598].