Фредерик Жолио-Кюри - Марианна Шаскольская

Прошло лишь несколько месяцев после начала работ, и поросшие мхом, полуразрушенные казармы Шатильона превратились после ремонта в механические и радиотехнические мастерские, в лаборатории — химические, физические, электротехнические, минералогические.

Начинать пришлось почти на голом месте. Не было ни оборудования, ни материалов, ни установок. Во Франции кредиты на науку всегда были смехотворно малы, а сейчас страна к тому же была разорена войной.

Журналы помещали карикатуры: ученый в лохмотьях, на колченогом столе — стеклянные колбы с заплатками. «Принесите мне подопытного кролика», — обращается ученый к служителю. «Но ведь его вчера съели», — следует ответ.

Самой тяжелой была нехватка кадров. Именно об этих кадрах заботился Жолио-Кюри и в годы оккупации и сразу после освобождения. Он начал с подбора людей, с открытия школ лаборантов — физиков и химиков, геологов-разведчиков, радиотехников, механиков, стеклодувов, фотографов, даже садоводов. Он привлек в эти школы молодежь, бывших бойцов, партизан маки, смелых и инициативных. В феврале 1946 года их было около десятка. Через год — сотни, а затем тысячи.

Ирен Жолио-Кюри занялась вопросами обогащения сырья и геологической разведки.

Не прошло и полутора лет, как были построены заводы по обогащению и переработке урановой руды. Геологи-разведчики, выпущенные из школы комиссариата, уже через год обнаружили новые месторождения урановых руд в самой Франции и ее колониях и начали их эксплуатацию. Так Комиссариат атомной энергии стремился обеспечить независимость Франции.

Почти весь персонал комиссариата очень молод, но все относятся к делу любовно и увлеченно. Каждый знает план, конечную цель и состояние ведущихся работ. Часто собирается научный семинар, где живо и непринужденно беседуют о новостях науки. Профессор Жолио азартно вступает в споры. С энтузиазмом обсуждая новый эксперимент, он непрерывно курит. Иногда можно увидеть, как сидящая с ним рядом Ирен, беспокоясь о здоровье мужа, выхватывает у него изо рта сигарету и выбрасывает. Увлеченный спором, он невозмутимо закуривает новую. Так повторяется несколько раз. В конце концов, нетерпеливо отмахнувшись, профессор пересаживается на новое место, где никто не помешает ему курить.

Его можно видеть всюду: в радиотехнической мастерской, уже освоившей серийный выпуск счетчиков; на вступающем в строй заводе для очистки урана; в лабораториях, где люди в белых халатах монтируют сложные установки; на строительстве зданий, которые, как сам он описывает, «хотя и предназначены не для украшения пейзажа и не для того, чтобы производить впечатление на прохожих, но все же имеют красивый вид»; в двадцати километрах от Шатильона, в городке Саклé, где под руководством Жолио-Кюри создается второй французский центр ядерных исследований; в специально построенном ангаре, где идет сборка первого французского атомного котла; на товарищеских завтраках, где собирается весь персонал форта и где всегда слышен веселый смех верховного комиссара.

На одном из этих завтраков заметили, что профессор Жолио-Кюри часто исчезает куда-то. Оказалось, он не успел заехать домой и принес с собой ведерко с мелкой рыбешкой — наживкой для завтрашней рыбной ловли на берегу Уазы. Теперь он часто убегал из-за стола, беспокоясь о своих питомцах: их же нужно сохранить живыми до завтра!

— Следующий ученый совет мы проведем не в Шатильоне, — объявил он однажды и пригласил всех научных руководителей комиссариата на свою дачу в Ларкуэст, в Бретани.

Они действительно решали там научные проблемы, но вечером хозяин потащил всех гостей на деревенский бал и отплясывал, как юноша, на площади при свете бумажных фонариков.

Молодость, воодушевление, энтузиазм, общая цель, великолепная организационная структура, престиж, авторитет и обаяние Фредерика Жолио-Кюри сплотили воедино коллектив Комиссариата атомной энергии. Впервые в своей жизни Жолио, казалось, получил возможность и средства, чтобы полностью осуществить свои научные мечты.

Но он знал, чего ждут от него, и поставил твердые условия:

«Мы приступили к работе только после того, как ясно высказали, что целью наших исследований мы считаем защиту мира, и правительство на это согласилось».

«Если завтра от нас потребуют работать на войну, делать атомные бомбы, мы ответим: «Нет!»

По плану Фредерика Жолио-Кюри предусматривалось три этапа в развитии Комиссариата атомной энергии:

первый — сооружение первого французского уранового котла малой мощности;

второй — построение одного или двух котлов средней мощности и создание большого центра ядерных исследований;

третий — строительство первой большой энергоцентрали.

Дальше Жолио предвидел сооружение сети атомных электростанций, снабжающих энергией всю Францию. Первый из этих этапов должен был быть завершен к концу 1948 года, второй — к концу 1953 года.

«У нас есть основания верить в то, что мы сможем сдержать свои обещания, разумеется, в том случае, если страна будет оказывать нам доверие и даст необходимые средства», — писал Жолио-Кюри при разработке плана.

«Мы чувствовали, что нас поддерживают все французы, стремящиеся обеспечить независимость своей страны».

«Нашими акционерами являются все французские граждане, и мы знаем, что обязаны достичь реальных результатов в обмен на затраты, в которых участвовали все».

Материалом для первого французского атомного котла послужили те девять тонн окиси урана, личная собственность Жолио, которые он скрыл от немцев во время войны. Сооружение котла имело целью прежде всего научный эксперимент, а затем снабжение Франции радиоактивными изотопами.

В отчете Национальному экономическому совету Жолио-Кюри пояснял:

«Этот первый котел позволяет подготовить в лучших условиях конструирование котлов небольшой мощности и одновременно получать искусственные радиоактивные элементы, открытые во Франции в 1934 году. Сейчас их известно шестьсот. Эти искусственные радиоактивные элементы имеют выдающуюся ценность для исследований в области биологии, химии, физики и медицины, а также для промышленных исследований».

Производство искусственных радиоактивных изотопов было в то время уже широко освоено в Соединенных Штатах.

Но США соглашались ввозить их во Францию лишь при условии, что родина радиоактивных изотопов будет отчитываться перед Америкой в их потреблении.

«Тщетно целиком рассчитывать на помощь извне, как это делается во многих других областях, — заметил Жолио-Кюри. — За это всегда приходится платить — и часто очень дорого».

— Как назвать наш первый котел? — спросил Коварский. Он любил давать прозвища новым объектам.