Город грехов - Юрий Трещев

— Так мы что, в аду?.. — спросил человек в клетчатом пальто, сонно озираясь.

— В аду, в аду… где же еще… и нам не уйти отсюда вплоть до того момента, пока не прозвучит труба последнего суда…

— Кажется, труба уже звучит…

Небо было чистое. Ни облачка.

Писатель очнулся на ложе, нелепо озираясь.

— Что с тобой?.. — спросил артист.

— Я только что вынырнул из жуткого кошмара…

— Если вы думаете, что наступили черные дни, то вы ошибаетесь, худшее впереди… — пробормотал философ, не открывая глаз.

— Боже, и нам еще завидуют…

— Кто?..

— Видишь вон того рыжего пса…

Пес залаял.

— Жалуется на собачью жизнь…

— Не узнаешь?.. это же Вергилия…

Странники пошли дальше. Дорога извивалась, как змея.

Появились странники.

— Здравствуйте… что это за земля?.. что за люди здесь обитают?..

— Земля, как земля… и люди, как люди… а вы кто и откуда?..

— Мы заблудились… — странник глянул вокруг. — Одни пески и скалы… как мы будем здесь жить?..

— Кто вас завел сюда?..

— Еврей вожатым был…

— Бежать вам надо было от такого вожатого… и без оглядки…

— Вот мы и бежали… и чуть в болоте не утопли…

— Наверное, путаной дорогой шли… или задом-наперед…

— Артист, ты так странно смотришь на них?..

— Я знаю их… помню, я проходил через их городок и никого не встретил… даже собаки молчали… ночь я провел в гостинице… лег, съежившись, закутав плечи пледом, и заснул… спал я как младенец в утробе… и проснулся стариком…

— Темнеет… нам надо поискать укрытие… путников тут много проходит… не узнаешь, что у каждого в мыслях… какие каверзы и уловки… а вот и убежище… — артист заглянул в расселину и отшатнулся.

— Что ты там увидел?..

— Следы… жуткие следы туда ведут, а оттуда еще жутче…

Со стороны города показался прохожий. Он шел, прихрамывая.

Писатель поднялся ему навстречу.

— Надо его расспросить… он, по всей видимости, недавно покинул город…

— Узнай, нет ли дурных новостей?.. — сказал артист.

— Забудь свои видения и измышления… все там прекрасно и будет еще лучше?.. — сказал философ.

— Это были не пустые видения… это были знаки… и такие ясные и отчетливые, что до сих пор словно стоят перед глазами…

— Думаете, мы дождемся лучших времен?.. — спросил прохожий.

— Дождемся, держи карман шире… — пробормотал артист.

— Вы из города?.. что там творится?.. — спросил писатель прохожего.

— Нет, я не из города… я, как и вы, питаюсь слухами о городе… говорят, там опять воцарилась порнократия, власть шлюх… впрочем, там уже некем править… никого не осталось… одни старики и покойники…

— Ночью мне снился город… он напоминал некое чешуйчатое чудовище с крыльями, уползающее в море…

— А в моем сне он напоминал многоножку с длинным туловищем, которая опиралась на короткие лапки, расположенные под брюхом…

— А тебе что снилось?..

— Нет мне до этого дела… я другим озабочен…

— Чем же?..

— Видишь вон там у миртовых зарослей стоят трое в штатском… я их знаю… помню, мне было 7 лет… они пришли среди ночи, обыск устроили… ни свидетелей, ни понятых…

Артист подошел к странникам и обратился к ним с речью:

— Граждане без определенного места жительства, я могу предложить вам место в пещере и историю в трагических стихах… или вы предпочитаете, чтобы я умолк?..

— Умолкни…

— Пусть говорит… я его знаю, он может рассмешить даже мертвого…

— Рассказывай, только без излишних подробностей…

— Отчего же, нет, рассказывай со всеми подробностями…

Пока артист смешил одних, другие говорили о нем.

— Вы знаете этого шута?..

— Говорят, он пострадал из-за женщины…

— Так он был женат?..

— У него было пять или шесть… нет, семь жен…

— И где же они?..

— Он бежал от них… и до сих пор бежит, как будто его преследуют собаки…

— Так он спасается от жен?..

— Нет… не только от жен, но и от власти…

Рассказав странникам историю своих несчастий, артист указал на троих в штатском:

— Граждане странники, вот кто виноват в моих бедствиях…

Трое в штатском, поняв, что им угрожает, бежали.

Писатель обнял артиста, утешая.

— Вы знаете человека, который пытается утешить этого шута?.. — спросил человек в клетчатом пальто, обращаясь к старику в очках.

— Он писатель… мифическая личность…

— Когда-то и я играл словами, витийствовал и собирал вокруг себя зрителей, даже заслужил изваяние из железа… я думал, что подражаю богу… и что?.. наплодил столько видимостей, что в них утонула действительность…

— И кто вы теперь?..

— Я странствующий лицедей, показываю свои фокусы там, где их способны оценить и за них заплатить… я как иллюстрация двойственности природы человека… сотворены мы богом, но манипулирует нами дьявол…

— Мне кажется, этот жонглер зримое воплощение беса… в своих одноактных пьесках он все смешивает: добро и зло, слова и жесты… он рыдает и смеется над несчастьями людей, приносит им облегчение… и даже позволяет себе показывать призраков каким-либо способом…

— У всех свои слабости… у этого человека дар кривляться, ходить на руках, витийствовать, вызывать возбуждение и веселить как обычных зрителей, так и глядящих с неба…

— А у вас какой дар?..

— Бог обделил меня дарами…

— Странно, писатель плачет, наверное, эти бездомные разбередили его старые раны… а теперь он целуется со скрипачом…

— Поцелуй на языке жестов — это символ равенства людей определенного круга…

Писатель записывал историю человека со скрипкой, когда из-за поворота дороги вышли бледные люди.

— Эй, господа несчастные… — заговорил артист. — Оставь печаль и слезы, вы теперь наши гости… правда, в обмен на историю… расскажите, в чем ваша беда?..

— Мы евреи…

— Это о вас сказано: они не узнали бога…

— Потому бог посмеялся над нами…

— Ну, посмеялся… и что?.. куда вы идете?..

— Мы идем в город… идем и сомневаемся… говорят, исполнилось проклятие и город погиб, а у меня там семья, дети…

— Все это слухи, которые, возможно, власти сами распускают, чтобы избавиться от лишних людей…

— Вы, думаете, у города есть надежда на спасение?..

— Надежда осталась на дне ящика Пандоры… — сказал философ.

— Однако голос у тебя как у сирены и даже слаще… спой что-нибудь… — попросил артист.

Еврей принял позу и запел. Он пел, помогая себе жестами и мимикой. Словами песни еврей рассказал историю о любовных страстях женщины и мужчины, как, сбросив одежду, нагими телами любовники прильнули животом к животу, бедрами к бедрам. Они словно срослись. Любовь лишила их стыда.

Не все еврей рассказал, что-то скрыл, не выговорил до конца, лишь рассыпал намеки, где-то позволил себе заменить ответ вопросом. Он пел о прелестях женщины, об ее нраве. Он пел и менялся. Он то приобретал черты изящного грека, то сдержанного немца, то величавого жителя востока.

Женщина из истории еврея жила шумной и праздной жизнью, жадно пила из чаши наслаждений, правда, надо сказать, наслаждения были не самого высокого качества. Измена мужа принудила ее стать преступницей. Она убила мужа и бежала в пустыню, чтобы жить в полном уединении, но ее выследили и арестовали. Из пустыни она попала в тюрьму, а из тюрьмы в сумасшедший дом, но пробыла она там не долго, переселилась на небо.

— В любовных делах слаще бывает мечта, чем воплощение мечты… — сказал философ.

— Унылую ночь ты от нас отогнал своим пением… как звали эту женщину?.. — спросил писатель.

— Имя ее?.. зачем вам его знать?..

— Смутная история и сочинена смутным автором, но, надо признать, что пел ты вдохновенно и откровенно… — заговорил артист. — Таких историй тысячи… когда-то я тоже был пленником страсти и много чего претерпел, пока не прозрел… я очистился от всех желаний и стал нищим…

— Что тут скажешь?.. — еврей снял шляпу. — Может быть, вы меня чем-нибудь одарите?..

— Постыдитесь, вы же интеллигентный человек, артист… впрочем, у вас есть возможность получить роль в моем театре…

— Вы, по всей видимости, гений… не смею утверждать, но я вам не подхожу… я человек маленький… — Еврей потер шишку на лбу.

— Что вы все трете лоб?..

— Мне кажется, что у меня рог растет прямо из середины лба… назовите его рогом изобилия, или избавления, мне все равно…

— Странный вы человек… на людях я самого себя изображаю обычно лишенным изъянов и пользующимся известностью, признанием… по правде сказать, славу я получил через брачные узы… жены меня ославили… а вы женаты?..

— Я был женат…

— И что случилось с вашей женой?..

— Она ушла и не вернулась… тело ее искали, но не нашли… она исчезла, растворилась в воздухе, но иногда она приходит ко мне невидимой, чтобы взглянуть на меня спящего и получить наслаждение… — Еврей утер слезы.