Я - Спартак (СИ) - Рыжебородый Эрик

Игорь споткнулся о тело, лежащее на земле. Чертыхнулся. Упал. Встал. Задеревенелыми руками попытался поднять погибшего вчера. Щит пришлось забросить на спину, лишив себя даже эфемерной защиты. Почти тут же к Суркову на помощь пришёл кто-то, также сперва перелетевший через труп, который Игорь не смог поднять в одиночку. Вскоре они уже бежали. Неизвестный впереди, Сурков сзади, держа тело покойника за ноги. По мере продвижения ко рву становилось светлее. Тьма отступала. Неясные тени вокруг сменились чёткими силуэтами людей. Римляне зажгли сено, сваленное у стены и метали оружие наверняка, подступы ко рву были усеяны телами восставших. Игорь снова споткнулся и не удержав равновесие упал, уткнувшись лицом в землю. Попытался встать и тут же на него упало тело. Мятежник, тащивший вместе с ним труп, остановился из-за падения Суркова и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы римлянин поразил восставшего пилумом. Игорь оттолкнул рухнувшее тело вбок, попутно измазавшись в крови, вскочил и развернувшись в сторону укрепления спиной, поволок вчерашнего покойника ко рву, вспоминая бога, Георгия Победоносца, архангела Михаила и всех покровителей русского воинства.

Следующий удар пришёлся в щит на спине Суркова. Его словно огрели кувалдой, сбив дыхание и бросив на землю. Он судорожно открывал рот, пытаясь заглотнуть побольше воздуха, напоминая собой не то рыбу, выброшенную на берег, не то черепаху, сходство с которой добавлял круглый щит, по-прежнему прикрывавший своего распростёртого на животе владельца. Пробегавший мимо гладиатор, схватил Игоря за шкирман и, рывком поставив на ноги, толкнул в сторону укрепления. Ров в этом месте был заполнен. Восставшие карабкались на стену по лестницам, а наверху римляне вступили в рукопашный бой, из-за чего поток дротиков и пилумов иссяк.

Сурков брёл словно в тумане, то и дело спотыкаясь и поскальзываясь в лужах крови. Благо «сердобольные» соратники каждый раз пинали его в нужном направлении, кто рукой, а кто и ногой. В конце концов, после очередной «помощи» голова Игоря больно встретилась с перекладиной лестницы. Он ухватился за деревяшку и стал лезть. Руки и ноги соскальзывали, приходилось концентрироваться на элементарном: правая рука, нога, левая рука, нога, следующая перекладина, снова рука, нога и так далее. Достигнув верха Сурков немного отдышаться, бросив взгляд по сторонам. Восставшие захватили башни и, заняв на них оборону, не позволяли римлянам продвинуться к месту прорыва. В некотором отдалении, виднелись огни, очевидно там располагался основной лагерь одного из легионов Красса, бойцы которого в этот самый момент строились на поле за стеной. Не в силах отбить укрепление, римляне готовились дать бой мятежникам в поле.

Спартак пытался притормозить своих бойцов, дабы накинуться на легионеров всеми силами. Однако, разгорячённые люди, вкусившие кровь врага и совершившие казавшийся невозможным прорыв через укрепления римлян, не слушали вождя и устремлялись на врага, едва тот попадал в их поле зрения. В любой другой битве, вероятно, стройные ряды легионеров смогли бы остановить подобные неорганизованные наскоки варваров, но сегодня была не та ночь. В гладиаторов словно вселились фурии – богини мщения. Они были беспощадны и неудержимы. Большинство легионеров вскоре оказалось буквально растерзано, и лишь немногие спаслись бегством.

Армия Спартака понесла большие потери: только этой ночью погибло не менее шести тысяч человек, а учитывая неудачные попытки штурмов накануне – более двенадцати тысяч. Тем не менее войско не утратило боеспособность. Более того, успех поднял угасавший дух армии, восставшие снова уверовали в свою непобедимость, требуя от вождя активных действий, который повёл их на Брундизий. Спартак рассчитывал, захватив порт, переправиться на Балканский полуостров. Благо морское течение там не столь стремительно, как у Мессины, да и киликийские пираты Адриатического моря не подчинялись Гераклиону и вполне могли польститься на щедрые подношения.

Глава 15. Брундизий (вычитка)

Фермерская повозка с товарами миновала городские ворота Брундизия и свернула в переулок, скрывшись из вида охранников. Трое лазутчиков Спартака спрыгнули на булыжную мостовую. Публипор кинул хозяину повозки мешочек с сестерциями – вторую часть оговорённой платы за безопасный проход через римский пост. Аванс он отдал ещё утром на лесной дороге, когда разведчики перехватили фермера, везущего свой товар на продажу. Подъезды и сам город тщательно охранялись. Восставшие пообещали щедрую награду хозяину задержанной повозки, дав часть денег сразу и взяв в заложники жену, которую отправили в лагерь, тем самым не оставив мужчине выбора, кроме как «добровольно» помочь мятежникам беспрепятственно проникнуть в Брундизий.

- Милентий, потолкайся на рынке, расспроси что и как, - обратился Публипор к первому своему спутнику, греку средних лет с небольшой бородкой.

Тот кивнул и спокойным шагом, дабы не привлекать внимания, направился вслед за фермерской повозкой.

- Эта улица выведет тебя к порту, - продолжил говорить Публипор, теперь повернувшись в сторону второго лазутчика. - Посмотри там внимательней! Мелкие суда не в счёт. Нас интересуют крупные корабли. В первую очередь триремы. И ещё, помалкивай этруск, твой говор может привлечь ненужное внимание римлян.

- Да, понял я, зачем по сто раз повторять, - ответил Сурков, - буду нем как рыба, только смотрю и считаю транспорты.

- Хорошо, жду тебя после полуденного солнца вот в этой попине, - Публипор указал рукой на ближайший кабак. – Пойду посижу там. Пьяницы говорливы. Послушаю сплетни. Часто бывает: среди них проскальзывают интересные новости.

Игорь буркнул в ответ нечто типа «угу» и побрёл в сторону порта, кутаясь в плащ. Было прохладно. Зима, как никак. Путь итальянская, тёплая по сравнению с российской, но всё же зима. Он не оборачивался, а потому не мог видеть, как командир разведчиков не пошёл в попину, а двинулся совсем в ином направлении. Публипор знал много мест в городе, где можно раздобыть необходимые сведения, но обладая природной осторожностью не стремился никого полностью посвещать в свою планы, даже ближайших соратников.

На душе Игоря снова было неспокойно. Киборг почти полностью отключился. Вернее, как сказал Туллий, перешёл в сверхэкономный режим работы. Со стороны это состояние выглядело, как потеря человеком сознания или летаргический сон: полная неподвижность, редкое сердцебиение, еле заметное дыхание. Виной ли тому стали многочисленные ранения, полученные Титом накануне при штурме линии Красса или его доконало «отравление» морской водой, Сурков доподлинно не знал, но факт оставался фактом – возвращение домой снова под большим вопросом.

Игоря поразила апатия, но Публипор всё равно взял его на вылазку. Командиру разведчиков требовался наблюдательный человек с фотографической памятью, а именно эти качествами бывший директор фирмы обладал сполна. Публипора мало интересовало душевное равновесие подчинённого, что было очень похоже на самого Суркова, который невольно вспомнил Танечку, одного из младших менеджеров. Старательную девушку, подающую надежды. Казалось вот-вот и она перейдёт в замы. По крайней мере, Игорь уже склонялся к необходимости повысить работящего специалиста. Однако, внезапно у девушки началась апатия, дела застопорились, появились ошибки, на выговоры она не реагировала, отрешённо глядя в сторону и не особо разбираясь Сурков её просто уволил. Конечно, ему говорили, что Татьяне надо дать время, разобраться, может направить на тренинг или сводить к психологу, но зачем, если проще нанять нового сотрудника с горящими глазами? Намного позже, Игорь случайно услышал, что у Танечки умерла бабушка, воспитывавшая девушку одна, после гибели родителей в авиакатастрофе. Именно смерть единственного близкого человека и была причиной перемены, произошедшей в подчинённой. Тогда Сурков не придал этому особого значения: каждый сам должен заботиться о себе! Сейчас же он сам оказался в роли Танечки. Его «близкий человек» находился на смертном одре, а начальник в лице Публипора, требовал чёткого исполнения приказов.