Ласковый обманщик - Джуд Деверо

Оглядывая комнату, всматриваясь в отцовскую мебель, она впервые подумала, что здесь нужны другие занавески. Может, пестрые, в розовых тонах. Хорошо бы сменить и покрывало на кровати.

Саманта стала расстегивать блузку. Ночная рубашка висела у нее на руке. Она направилась в ванную комнату принять душ. Там, где она станет жить, она сможет делать все, что угодно и с занавесками, и с мебелью.

Все произошло неожиданно. Только что она безмятежно спала, а через мгновение, почувствовав, что ее душат, уже отчаянно боролась за свою жизнь. Саманта изо всех сил вцепилась ногтями в руку, которая схватила ее за шею, но, даже когда она почувствовала, как ее ногти впиваются в мясо, рука не шелохнулась.

— Где деньги Однорукого? — шептал человек. Лунный свет озарил его лицо — на голову был натянут чулок.

— Где деньги Однорукого? — повторил он, однако не ослабил хватки, чтобы дать ей ответить.

Саманта попыталась ударить его ногой, но он так навалился на нее, что она не могла его достать. Кроме того, она задыхалась и теряла силы. Саманта подумала о Майке и, собрав остаток сил, ударила пяткой по стене. Ударила раз, затем другой. Сил хватило еще на третий. Потом сознание начало покидать ее, а шею сдавливали все сильнее.

Когда это давление неожиданно прекратилось, она все еще не могла дышать. Будто часть горла была раздавлена, и оно уже было непригодно, чтобы пропускать воздух. Саманта попыталась вздохнуть, но воздух не поступал в легкие. Даже когда она села в кровати и ее руки потянулись к искалеченной шее, она все равно не могла набрать даже глоток воздуха. Резко обернувшись на звук громкого удара, она увидела промелькнувшую тень Майка. Он боролся с тем, кто пытался ее убить. Майк был крупнее и сильнее, и когда его кулак нанес по лицу незнакомца сокрушительный удар, у того не осталось никаких шансов. И как только он рухнул на пол, Майк уже был рядом, обнимая Саманту.

— Дыши, родная, — велел он, — черт тебя побери, дыши же!

Она тщетно пыталась глотнуть воздуха. Сильные руки Майка обхватили ее плечи. Он встряхнул ее, глядя прямо в глаза. Он словно повелевал ей сделать то, что она была сделать не в состоянии. Но она хотела вздохнуть, хотя бы потому, что этого хотел он. Казалось, прошли часы, пока воздух не проник в ее легкие в болезненной конвульсии.

Обняв Саманту, Майк положил ее голову на свое голое плечо и гладил по спине, пока она боролась за каждый вздох и ее грудь тяжело вздымалась после каждого спазма.

Раздался треск, Майк обернулся. Саманта поняла, что незваный посетитель пришел в себя и выпрыгнул с балкона.

— Чтоб он себе шею свернул, — прошептал Майк, однако оба тут же услышали топот убегающего человека. Не было сомнения, что он перемахнул с одного балкона на другой, затем спрыгнул во дворик и перескочил через ограду.

Не отпуская Саманту, Майк дотянулся другой рукой до телефона на тумбочке у кровати и начал тыкать пальцами в кнопки.

— Блэр! — позвал он в трубку. — Ты мне нужна… Нет… Удушение. Приезжай скорей.

Он бросил трубку.

— Майк… — Саманта пыталась что-то сказать, но он велел ей молчать.

Он чувствовал, как она трепещет, ощущал ее страх, когда она вцепилась в него, как маленький испуганный ребенок цепляется за своего отца. Майк успокаивал ее, поглаживая по спине, по плечам, по голове. Когда она вновь задрожала всем телом, он лег рядом, крепко обхватил ее руками и прижал к своей груди. Потом обхватил ее еще и ногой, как бы целиком обернув своим телом, превратив в кокон спокойствия и надежности.

— Малыш, я с тобой, — шептал он, хмуро вглядываясь в темноту. Саманта все сильнее прижималась к нему.

Она тогда сказала «раненая пташка». Она заявила ему, что не является его «раненой пташкой». Майк был убежден, что она услыхала это идиотское выражение от Дафнии. Дафния… Если бы Майк любил такой тип женщин, он был бы от нее без ума.

Саманта же заинтересовала его еще задолго до их встречи: когда он обнаружил ту самую газетную вырезку в вещах дяди Майкла и разыскал Дейва Эллиота. Он и Дейв понравились друг другу. Дейв был одинок. Его единственная дочь жила далеко на Западе, как он выражался, в счастливом браке. Возможно, и Майк чувствовал себя одиноким с тех пор, как умер его дядя Майкл. Вместе они выработали план пожить в Нью-Йорке в доме Майка: Дейв, выйдя на пенсию, собирался заняться розысками своей матери и заодно помогать Майку работать над биографией Дока. Майку понравилась эта идея. Помощь ему была нужна. Затем, когда все уже было решено и Майк уже попросил сестру обставить в его доме квартиру специально для Дейва, учитывая все его пожелания, тот неожиданно позвонил и сообщил, что вообще не поедет в Нью-Йорк. Он отказался назвать причину, которая привела к этому решению, но Майк понял — что-то стряслось, поэтому сел на ближайший же самолет и внезапно появился у входной двери Дейва с чемоданом в руке, требуя объяснений. И Дейв рассказал то, о чем сам узнал всего несколько дней назад: он умирал от рака. Майк хотел, чтобы он позвонил дочери и рассказал все, но Дейв отказался.

Майк прожил у Дейва целый месяц. Тот уверял, что с ним все в порядке, но Майк просто не мог покинуть его, зная, что у человека осталось так мало времени, а он так одинок.

Дейв почему-то настоял, чтобы Майк остановился в комнате Саманты, а не в комнате для гостей. Увидев комнату, тот рассмеялся — это была детская.

— Саманта с матерью обставили ее сами, — улыбнулся Дейв, явно гордясь обстановкой.

У Майка чуть было не сорвалось с языка, что ведь мать Саманты умерла, когда девочке было еще двенадцати лет, но он вовремя удержался. Поставил чемодан на ковер с изображением маленьких розовых и белых танцующих балерин и взглянул на кровать. Она была почти скрыта розовым пологом, схваченным большими розовыми бантами. У стены стоял небольшой столик, задрапированный материей в белую крапинку, на нем детский одежный набор. Майку показалось, что в комнату вот-вот войдет десятилетняя девчушка.

Тем не менее Саманта жила в этой комнате вплоть до замужества. Открывая створку встроенного шкафа, он ожидал увидеть маленькие платьица, все в оборочках, но вместо этого там была взрослая одежда: скучные, бесформенные, навязчиво опрятные, предназначенные явно не для девочки костюмы и платья.

Последующие несколько недель интерес Майка к женщине, выросшей в этой детской комнате, все возрастал. Дейв принимал болеутоляющие таблетки, от которых его постоянно клонило в сон. Поэтому у Майка было много свободного времени, которое он посвящал изучению комнаты Саманты. Сначала он это делал скрытно, зная, что не имеет права внедряться в чужую частную жизнь, но постепенно перестал стесняться и тщательно просматривал каждую полочку и ящичек.