Последний курорт - Сьюзен Льюис

Когда им случалось оставаться вдвоем. Пенни тщательно следила, чтобы разговор не касался ничего, кроме журнала. Хотя ей очень хотелось спросить Дэвида, где он бывает, когда отсутствует на работе, она ни разу не позволила себе этого. Ей вовсе не улыбалось дать ему еще раз повод думать, что ее интерес к нему выходит за рамки чисто профессионального. Зато постоянные подначки, добродушные насмешки и сумасбродные розыгрыши, которые поощрялись как Дэвидом, так и самой Пенни, только помогали сплачивать коллектив, и Пенни всегда воспринимала их с удовольствием.

Единственным сотрудником, не выказывавшим желания принимать участие в подобных развлечениях, была Мариель, хотя и она как-то по случаю соизволила присоединиться ко всей компании в «Легендах» — мексиканском кафе-баре, расположенном через дорогу от редакции.

Хотя связь Мариель и Дэвида продолжалась, но Пенни она как-то незаметно перестала волновать, чем сама Пенни была очень довольна.

Теперь, когда период сильных дождей закончился и ночи стали светлее. Пенни испытывала по-настоящему добрые чувства к Лазурному берегу и его людям. Так много дверей распахнулось перед ней, так много людей обещали свою помощь и советы, что Пенни начала считать жуткие рассказы о французской бюрократии просто мифом. Она разъезжала в «пежо» пятилетней давности с откидывающимся верхом, проявляя смелость, присущую самым героическим водителям-французам, чтобы поспеть на обед в Эз, или на вернисаж в Ментону, или в Монте-Карло на благотворительный концерт. Однажды ей даже посчастливилось выиграть в местном казино три тысячи франков.

Когда в Каннах закончился Международный телевизионный фестиваль, мэр лично прислал ей приглашение, и Пенни была в числе его почетных гостей на обеде в честь двух французских телекомпаний. А впереди был еще кинофестиваль. К изумлению и радости Пенни, организаторы пригласили ее на церемонию вручения «Пальмовой ветви», и теперь она раздумывала, стоит ли просить Дэвида, чтобы он сопровождал ее. Чего доброго, он еще посчитает Пенни недостойной того, чтобы показаться в его обществе на такой роскошной церемонии, где полно звезд. Что ж, в таком случае он узнает, куда ему следует убраться!

По правде говоря, несмотря на компьютерные баталии и неоспоримые успехи в продвижении их рабочих взаимоотношений, Дэвид был единственным темным пятном, омрачавшим безоблачный горизонт Пенни. Дело даже не в редких эротических снах, где он почему-то постоянно присутствовал, — они не очень беспокоили Пенни и на самом деле были связаны вовсе не с Дэвидом, а всего лишь с тем, что до этого времени она всегда вела довольно активную половую жизнь. Ее гораздо больше волновали частые исчезновения Дэвида и его удивительная способность организовать работу так, чтобы она не останавливалась даже в его отсутствие. Разумеется, Пьер Клеменс был просто потрясающим заместителем, но мозговым центром являлся, несомненно, Дэвид. Именно его искусству бизнесмена журнал был обязан теми невероятными успехами, которых достиг с такой легкостью.

Пенни, конечно, больше всех радовалась этим успехам…

И все же ее настораживали полное отсутствие трудностей и удивительная готовность тех, кого это касалось, браться за, казалось бы, невыполнимые задачи. Пенни видела совершенно ясно, что Дэвид всеми силами старается не привлекать внимания к своей персоне, но если он скрывал что-то — а у Пенни были сильные подозрения, что так оно и есть, — то тогда перед ней вставал вопрос: действительно ли она хочет узнать его тайну? Казалось, ответ напрашивался сам собой, — конечно, хочет, но будь она проклята, если доставит ему удовольствие своими расспросами, из которых Дэвид может понять, что ее любопытство по отношению к нему усилилось. Еще, чего доброго, проявит такую радость по этому поводу, что ей придется залепить ему пощечину.

В конце недели, большую часть которой Дэвид отсутствовал, Пенни решилась-таки позвонить Сильвии. Может быть, она узнает хоть что-то о прошлом Дэвида — что-нибудь, могущее пролить, пусть небольшой, свет на его загадочное настоящее.

Ожидая, пока ее соединят с Сильвией, Пенни покрутила вентилятор в разные стороны, пытаясь немного остыть и успокоиться, затем перевела глаза на стопку бумаг, которые только что прислал Пьер. Просматривая их одну за другой, она тяжело вздохнула. Мариель, похоже, считала, что положение любовницы Дэвида придает ей еще и статус его деловой партнерши. Она демонстративно обращалась к Пьеру с теми вопросами, с которыми должна была обращаться к Пенни.

Наконец в телефонной трубке раздался голос Сильвии, и Пенни, повернувшись в кресле, уставилась в открытое окно.

— Пенни, дорогая, все время собираюсь позвонить тебе, но каждый раз не хватает времени. Расскажи мне, как у вас там дела?

— Все отлично, — ответила Пенни, размышляя о еще одном довольно необычном факте, который заключался в том, что за последние шесть недель Сильвия даже не попыталась связаться с ней. — Мариель Дескорт продолжает оставаться моей головной болью, но с этим мне приходится мириться. Нет нужды говорить, что главной причиной наших трений является Дэвид.

— Вот как?

— Уверена, вы понимаете, о чем я говорю.

Сильвия рассмеялась:

— Да, пожалуй. Дэвид всегда был неравнодушен к женщинам, что и разрушило его брак.

Улыбка исчезла с лица Пенни.

— Его брак? — переспросила она.

— А разве он не говорил тебе, что был женат? Да, понятно, наверное, не говорил. Они разошлись около года назад, и сейчас он видится с женой только тогда, когда навещает детей.

— Детей? — вновь переспросила Пенни.

— У него два мальчика. Им сейчас… дай-ка подумать…

Одному, пожалуй, четыре, другому шесть. Пара маленьких сорванцов, но ужасно очаровательные.

— А где они? — спросила Пенни, чувствуя, что у нее все начинает плыть перед глазами.

— Во Флориде, вместе с матерью.

— Да, понятно, — рассеянно пробормотала Пенни, но тут же встряхнулась. — Что ж, я рада за него. Но как бы там ни было, я звоню именно по поводу Дэвида. — Пенни замолчала. Сейчас, когда надо было задать вопрос, она не могла подобрать нужной фразы, чтобы этот вопрос не показался Сильвии пустяковым. — Меня интересует, — начала она, — как он стал вашим крестником… — Сжавшись внутренне от страха. Пенни подумала: а стоит ли беспокоиться о каком-то этикете, когда вообще весь этот разговор выглядит нелепым?

—  — Мы с его матерью вместе учились в школе, — ответила Сильвия, и по ее тону чувствовалось, что она улыбается. — А почему ты спрашиваешь об этом?

«В школе, — подумала Пенни, испытывая отвращение к самой себе. — Разумеется, все люди учатся в школе».