Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия

Шагнув за завесу свежей зелени, я чуть сдвинула ветки и вдруг поняла, что не слышу ни звука, кроме глухого уханья в ушах. Судорожно вздохнув, я попыталась набрать в грудь больше воздуха. А потом, прикусив до боли губу, я смотрела, как к дому подъехал наемный экипаж, и из него вышли трое. Двое высоких мужчин и один пониже. На нем был плащ, но эту походку я знала столь хорошо, что скрыть ее под широким одеянием было невозможно.

— Пройди мимо, — прошептала я. — Умоляю…

Но он не прошел. Один из сопровождавших государя гвардейцев дернул шнур колокольчика, и дверь тут же распахнулась. Я даже увидела женские руки, накрывшие его плечи, и как мой неверный любовник, протянул руку, явно приобняв невидную мне женщину за талию, скрылся за дверью.

Рванув завязки плаща, я открыла рот и жадно вдохнула воздух, уже напитавшийся влагой. Правда… Всё правда! И я только сейчас поняла, что устроила эту слежку лишь с одной целью, чтобы убедиться – мне солгали. Но Селия не лгала. И мне вдруг открылось, что придворные знали об этой интрижке. Раз нашелся тот, кто принес сплетню герцогам Ришемским, значит, знали… И Дренг, конечно же, тоже знал. А Элькос? Мог он знать?

— Он бы тоже не сказал… — прошептала я, а потом с силой ударила по стволу сжатым кулаком и зло хохотнула: — Мои друзья!

Гвардеец, стоявший на моей стороне улицы, повернул голову на мой вскрик. Я отшатнулась и стремительно развернулась к Тальме.

— Мы уезжаем, — сказала я хрипло.

— Госпожа, — служанка понизила голос: — А там был не… государь?

Криво усмехнувшись, я сжала ее плечо и указала взглядом в сторону коляски. Но опомнилась и вновь отвернулась от Тальмы. В моем потайном кармане лежало письмо, которое я писала, пока пребывала в своем оцепенении, которое приняла за спокойную уверенность. Где-то в глубине души я была уверена, что не воспользуюсь им. Пойму, насколько были глупы мои сомнения, разорву и вернусь во дворец с легким сердцем. А пригодилось…

Покинув свое укрытие, я подошла к гвардейцу, ждавшему появления короля, он обернулся на мой голос, и по лицу верного телохранителя скользнуло изумление. Я увидела, как его взгляд метнулся к особняку, и усмехнулась. После протянула ему письмо и попросила, глядя в глаза:

— Передайте ему, когда выйдет. Не раньше. — Гвардеец нахмурился, и я взяла его за руку: — Пожалуйста.

— Как вам угодно, ваше сиятельство, — наконец, ответил он.

Вымученно улыбнувшись королевскому телохранителю, я вернулась к служанке. Она закрыла рот ладонью и взволнованно спросила:

— Что же это, ваше сиятельство?

— Это конец, дорогая, — ответила я и велела: — Идем.

Сейчас страдание, едва набиравшее силу, отступило. Я заставила себя думать лишь о том, как на время исчезнуть из столицы. Я понимала, что мне еще предстоит тяжелое и неприятное объяснение. Даже если его чувства ко мне угасли, то такой собственник и себялюбец, как Ивер Стренхетт, не позволит уйти от него, довольствуясь несколькими словами в послании. И потому не имело смысла далеко бежать – найдет. Но мне хотелось скрыться хоть ненадолго, чтобы обдумать, как мне жить дальше. Ни видеть его, ни разговаривать, ни тем более позволять прикасаться к себе я не желала.

— О, Хэлл, — воззвала я к своему покровителю. — Помоги, молю.

Я направилась к коляске, Тальма поспешила нагнать меня. Гвардейцы, разумеется, тоже. Они не отстанут, и тем выдадут мое местонахождение слишком быстро. И я знала, как это исправить. Пусть несколько часов, хотя бы сутки, но я должна была побыть наедине с собой.

— В мой городской особняк, — велела я.

Уже когда коляска отъезжала, я обернулась и увидела гвардейца с моим письмом в руке. Он покинул свой пост и глядел нам вслед.

— Лишь бы исполнил обещание, — тихо сказала я, ни к кому не обращаясь. Можно было оставить послание во дворце и тем самым оттянуть момент, когда начнутся поиски, но мне до безумия хотелось, чтобы в тот миг, когда монарх будет расслаблен и удовлетворен, он открыл мое послание и получил словесную пощечину. Мне хотелось верить, что ему будет хоть немного больно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отчий дом встретил меня тишиной. Сейчас отсутствие хозяев ощущалось особенно остро. Может потому, что мне хотелось, как то случалось в детстве, броситься на шею матушке, или же усесться на колени к батюшке и захлюпать носом ему в шею. Чувствовать, как большая теплая ладонь гладит меня по спине, и знать, что я скрыта от невзгод и несправедливости.

Но родители жили в Тибаде, а в особняке остались лишь слуги, смотревшие за порядком в доме. Я тоже заезжала, но нечасто и ненадолго. Без родителей в этих стенах мне было тоскливо. А сейчас и вовсе завыла бы волком, но дамам из высшего общества выть дозволялось только в лесу, где их никто не услышит. Так учила матушка, а она знала, о чем говорила…

— Боги, — всхлипнула я, но вновь взяла себя в руки и велела дворецкому, поспешившему навстречу: — Позаботьтесь о господах гвардейцах и о кучере. Накормите, меня не тревожить. Тальма.

Но в доме мы не задержались. Дождавшись, когда мои стражи будут заняты разговорами и едой, я взяла свою служанку за руку и вывела через черный ход. Она глядела на меня, широко распахнув глаза, но не спорила. Обойдя особняк с той стороны, где нас не могли заметить, я открыла калитку для прислуги и выбралась снова на улицу. Это был мой дом, и я знала здесь всё.

На улице Тальма быстро остановила извозчика, и мы направились в предместье. Иного места скрыться у меня не было, поэтому я знала, что найдут меня скоро, но не сейчас. Скорей всего будут проверены дома моих родных и друзей. Я как-то делилась с королем, что мне не заставить себя поехать в наш загородный особняк. Воспоминания, связанные с похищением, отвращали меня от дома, в котором я была когда-то счастлива. И я надеялась, что эти слова тоже задержат ищеек. А сейчас я готова была туда вернуться.

— Он вас найдет, — сказала Тальма, поглядывая назад, будто прямо сейчас ожидала погоню.

— Найдет, — ответила я. — Но у меня будет хотя бы немного времени на одиночество.

— А как же ваше дело, госпожа?

Болезненно поморщившись, я отвела взгляд:

— Не сейчас, дорогая. Мне нужно собраться с мыслями, надо подумать, а я пока не готова это сделать. Слишком больно и… противно.

— О-ох, — протяжно вздохнула служанка.

Загородный особняк показался мне покинутым жилищем, руинами, жизнь в которых кипела лет пятьсот назад. Он был в прекрасном состоянии, ухожен и сбережен заботливыми слугами, набранными назначенным управителем. И сам дом, и парк, и внутреннее убранство могло радовать глаз, но я кожей ощущала разруху и запустение. Впрочем, сейчас руинами была я, а особняк просто вызывал смешанные чувства.

— Подготовьте комнаты моих родителей, — велела я прислуге, спешно собравшейся для встречи хозяйки.

— Их милости возвращаются? — учтиво спросил дворецкий.

— А ее сиятельства вам недостаточно? — напустилась на него Тальма, желая оградить меня от неуместного любопытства. — Велено, исполняйте. Совсем распустились, — удрученно покачала головой моя камеристка. — Где это видано, чтобы прислуга вопросы глупые задавала?

Дальше я не слушала, как верная служанка, пользуясь своим фавором, с ходу начала пестовать других слуг. Скинув плащ, я поднялась наверх и направилась в комнату Амберли. В свою комнату мне входить не хотелось, в ней витали дурные воспоминания. А вот у сестрицы жили наше детство и отрочество. Здесь я надеялась найти отдохновение от переживаний и суеты предыдущих дней, когда приводила дела в порядок, насколько успею… Наверное, я всё же понимала, чем закончится мое расследование, хоть и хранила затаенную надежду на иной исход.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Войдя в комнату Амбер, я окинула ее взглядом и вымученно улыбнулась, глядя на хорошо знакомую обстановку. Ничего здесь не изменилось с того момента, как сестрица входила сюда в последний раз. Ее любимые куклы по-прежнему были рассажены на кушетке, а на столике осталась папка с набросками. В спальне, конечно же, стоит шкатулка с вышивками, среди которых найдутся и первые неумелые работы, а еще моток спутанных ниток – это уже была моя работа. Уж больно хотелось оторвать нашу послушную Амберли от задания матушки, которое я выполнять не желала.