Assassins Creed. Братство - Оливер Боуден

– Наверное, это еще зависит и от того, на чьем дереве растет яблоко, – глуповато хихикая, подыгрывала ему куртизанка.

Банкир тоже засмеялся:

– Вижу, ты не поняла. Все деревья – мои.

– Но только не мое дерево, – решилась возразить она.

Хуан чуть отстранился, а когда заговорил снова, тон его голоса сделался ледяным.

– Ошибаешься, tesora[90]. Я видел, как ты украла кошелек у моего слуги. В качестве искупления своей вины ты позволишь мне делать с собой все, что я захочу. Бесплатно. И в течение всей ночи.

– Бесплатно? – переспросила она.

Эцио надеялся, что куртизанка не станет искушать судьбу. Он оглядел зал. По периметру через каждые пять метров стояли караульные. Вблизи Банкира и куртизанки караульных не было. Среди родных стен Хуан чувствовал себя уверенно. Возможно, даже слишком уверенно.

– Так я сказал, – с оттенком угрозы ответил он. Затем, по-видимому, ему в голову пришла новая мысль. – Может, у тебя есть сестра?

– Нет, но у меня есть дочка.

Банкир призадумался.

– Триста дукатов. Идет?

– Семьсот.

– Надо же, какая ты алчная, но… ладно. С тобой приятно иметь дело.

33

Празднество продолжалось. Эцио вслушивался в голоса, раздававшиеся со всех сторон.

– Я хочу еще!

– Нет! Нет! Ты делаешь мне больно!

– Нет, так нельзя! Я этого не позволю!

Слова сопровождались вздохами и стонами наслаждения и боли. Боль была настоящей, а наслаждение – наигранным.

Хуана, как назло, охватила неистовая страсть. Не сумев справиться с застежками, он попросту разорвал на куртизанке платье. Девушка по-прежнему глазами умоляла Эцио не вмешиваться. «Я справлюсь», – как бы говорила она.

Эцио вновь оглядел зал. Женщины из числа приглашенных соблазняли слуг и караульных, призывая и их присоединиться к оргии. В руках нескольких гостей он заметил деревянные и костяные фаллосы и маленькие черные плетки.

Уже скоро…

– Давай же, дорогая. – С этими словами Хуан повалил куртизанку на кушетку. Затем залез на девушку, придавив собой, и грубо вошел в нее. Его руки сомкнулись вокруг ее шеи, и он принялся душить куртизанку. Она закашлялась, пытаясь сопротивляться, потом потеряла сознание.

– О да! Так хорошо, – прошептал Банкир, на шее которого вздулись все жилы. Его пальцы еще сильнее сдавили шею несчастной девушки. – Это усилит твое наслаждение. Мое уже усиливает.

Через минуту он кончил и, тяжело дыша, повалился на куртизанку. Их тела были липкими от пота.

Девушка не умерла. Эцио заметил, что она все еще дышит.

Потом Борджиа встал. Куртизанка к тому времени наполовину сползла с кушетки. Щелкнув пальцами, он подозвал двух слуг, находившихся поблизости.

– Избавьтесь от нее.

Банкир двинулся к главной оргии, а Эцио со слугами глядели ему вслед. Дав ему отойти подальше, слуги осторожно уложили куртизанку на кушетку, прикрыли меховой накидкой и поставили рядом графин с водой. Один из слуг заметил Эцио – ассасин поднес палец к губам. Слуга улыбнулся и кивнул. В этой вонючей дыре еще оставались нормальные люди.

Эцио тенью следовал за Хуаном. Поддергивая кальсоны, тот переходил от группы к группе, бормоча слова восхищения, словно ценитель искусства в картинной галерее.

– О, bellissima[91], – время от времени повторял он.

Путь его лежал к окованной железом двери, из которой он и появился. Добравшись до нее, Банкир постучал. Ему открыл второй слуга, все это время проверявший новые денежные поступления.

Эцио не позволил им закрыть дверь. Прыгнув, он втолкнул Банкира и его слугу внутрь. Задвинув засов, ассасин приступил к тому, ради чего сюда явился. Невысокий слуга был без ливреи, в одной рубашке. Он успел лишь что-то пробормотать и рухнул на колени. Между ног расплывалось темное пятно. Бедняга лишился чувств. Однако Хуан не растерялся.

– Это ты! – крикнул он. – Assassino![92] Вот ты и попался!

Рука Борджиа потянулась к шнурку звонка, однако Эцио был проворнее. Блеснуло лезвие скрытого клинка, и казначей Чезаре отдернул искалеченную руку. Три отсеченных пальца упали на ковер и покатились в разные стороны.

– Остановись! – крикнул он. – Если ты меня убьешь, тебе тоже не жить. Чезаре не выпустит тебя отсюда живым. Но…

– Что «но»?

– Если ты меня пощадишь… – лукаво начал Банкир.

Эцио улыбнулся. Хуан все понял. Он прижал к себе искалеченную руку.

– Ну что ж. – Глаза Борджиа были полны слез боли и гнева. – Я столько увидел, почувствовал и попробовал в жизни! И я ни о чем теперь не жалею…

– Ты наигрался с блестящими побрякушками, которые дает власть. Тот, кто обладает ею, должен презирать наслаждения.

– Но… но я дал людям то, чего они хотели!

– Это самообман.

– Пощади меня.

– Настало время платить по своим долгам, ваше преосвященство. Незаслуженное удовольствие уничтожает самого себя.

Банкир упал на колени, бормоча полузабытые молитвы.

Эцио занес над ним скрытый клинок.

– Requiescat in pace, – произнес он привычные слова.

Выйдя, он оставил дверь открытой. Оргия сменилась храпом на разные голоса. Удушливо воняло потными телами. Двое гостей, поддерживаемые слугами, блевали в подставленные лоханки. Пара слуг выносила какой-то труп – чье-то сердце не выдержало бурных наслаждений. Караульных не было.

– Мы готовы, – послышалось рядом.

Обернувшись, Эцио увидел Клаудию. В разных концах из-под мужских тел вылезали ее куртизанки. Ассасин увидел и ту, что была с Банкиром. Девушка успела одеться. Чувствовалось, она пережила потрясение, но старалась держаться. Рядом с ней стояли помогавшие ей слуги. Новые союзники.

– Тебе надо уходить, – сказала брату Клаудия. – Деньги мы соберем. С процентами.

– А ты сможешь…

– Эцио, хотя бы раз… просто поверь в меня.

34

Разум Эцио был полон опасений и дурных предчувствий по поводу Клаудии, которую он оставлял во дворце Хуана Борджиа-старшего. Но не кто иной, как он сам, просил сестру проделать для него эту работу Если Клаудия просила не вмешиваться, нужно отмести все свои страхи и поверить ей.

Утро нового дня встретило его сумраком и холодом. Надвинув капюшон поглубже, Эцио проскользнул мимо дремлющих караульных и вышел за пределы казначейского дворца. Факелы почти догорели, а сам дворец, больше не сиявший огнями, казался старым, серым и ветхим. Ассасин подумал было расквитаться заодно и с Родриго, но его нигде не было видно. Скорее всего, они с Чезаре покинули празднество. Эцио вспомнил, как рассержен был папа, слушая хвастливые речи сына… Нет, с Родриго он разберется не сейчас. Глупо и опасно являться в Ватикан одному, да еще уставшим.

Аудиторе вернулся на Тиберину, чтобы вымыться и привести себя в порядок. Однако задерживаться там не стал. Ему хотелось узнать, как Клаудия справилась со своей задачей. Только убедившись, что сестра благополучно вернулась в бордель, он сможет вздохнуть спокойно.

Солнце потихоньку поднималось над горизонтом, золотя римские крыши, по которым Эцио пробирался к «Цветущей розе». Внизу на разных улицах, он видел солдат Борджиа, находящихся в крайнем возбуждении. Однако бордель был надежно скрыт от посторонних глаз. Те, кто посещал заведение, старались не разглашать его местонахождение. Они заботились не о куртизанках, а о собственных шкурах. Никому не хотелось отвечать перед Чезаре. Эцио не удивился, что на окрестных улицах не было ни одного солдата Борджиа. Спрыгнув вниз, остаток пути он проделал пешком, стараясь идти неторопливо.

При виде борделя сердце ассасина сжалось от страха – на подходах к заведению были видны следы сражения. На каменных плитах темнели пятна крови. У Эцио заколотилось сердце. Выхватив меч, он бросился к чуть приоткрытой двери.

Вся мебель во внешней гостиной была опрокинута. Чувствовалось, здесь шел настоящий бой. На полу валялись осколки ваз. Картины на стенах, изображавшие наиболее пикантные эпизоды из новелл Боккаччо, висели вкривь и вкось. Но сильнее всего Эцио насторожили тела троих убитых солдат Борджиа, валявшиеся у входа. Повсюду виднелись брызги успевшей застыть крови. Стараясь не хрустеть осколками, Аудиторе двинулся дальше. Ему навстречу вышла та самая девушка, которую чуть не задушил Банкир. Ее платье и руки были перепачканы кровью, но глаза сияли.

– Эцио! Слава богу, что вы здесь.

– Что случилось? – спросил он, сразу подумав о матери и сестре.

– Мы благополучно выбрались из дворца, но солдаты Борджиа, должно быть, организовали слежку…

– Я тебя спрашиваю, что случилось?!

– Они попытались устроить нам засаду…

– Где Клаудия и Мария?

– Идемте со мной, – ответила куртизанка со слезами на глазах.

Она повела Эцио во внутренний двор борделя. Аудиторе по-прежнему был обеспокоен судьбой сестры и матери, но его глаза привычно оценивали обстановку. Он заметил, что у куртизанки нет оружия и, несмотря на подавленное состояние, она шла, не испытывая страха. Что же здесь могло произойти? Бойня?.. Вдруг солдаты Борджиа убили всех, кроме нее? Как же ей удалось уцелеть? Если солдаты вломились в бордель, значит они забрали деньги?