«Если», 2002 № 01 - Эдвард Лернер

Эгон опускается на пол, прислонившись к панели спиной. У него немного кружится голова. Интерком молчит, слышно только чье-то взволнованное дыхание. В зале воцарилась абсолютная тишина. Светильники заливают помещение слепящим светом. Эгон закрывает глаза. В голове — абсолютная пустота.

Странный звук из динамика, закрепленного на сфере, заставляет его приподняться. Рыдание?

И он видит, как сфера начинает раскрываться.

— Ты сильно рисковал, — обращается к Эгону Тенаден, когда они выходят из комнаты, в которой спит обессилевшая от всего перенесенного Меланэ. Эгон кивает головой; разумеется, ему нечего возразить. Он ни на мгновение не пытался внушить себе, что знал, какую кнопку нажмет девушка. Это было своего рода пари, и сейчас, замирая от ужаса, он пытается понять, на что же поставил. На свой почти двадцатилетний опыт преподавания? Или на еще более хрупкие отношения, наметившиеся между ним и Меланэ? Несколько музыкальных аккордов… Или все дело в убеждении, что если это Талита, то в ней обязательно должны обнаружиться скрытые резервы силы и рассудительности?

Да, это был большой риск. Он с внутренним трепетом думает о других Талитах (по меньшей мере, одна такая должна существовать, существовала, будет существовать), которые нажали другую кнопку. И, соответственно, об Эгонах (по меньшей мере, об одном), которые должны, были должны, будут должны жить с воспоминаниями об этом.

— Теперь ты обязан заняться девушкой, — обращается к нему Тенаден. Эгон не может сдержать удивления.

— Потому что это Талита?

Но Тенаден только смотрит на него, слегка улыбаясь, и Эгон догадывается, что скажет ему его старый друг: наоборот, потому что это не Талита или совсем немного Талита. Потому что благодаря случаю (или тому, что продолжают так называть, хотя верующие часто используют другое определение) здесь и сейчас его жизненный путь пересекся с путем этой девушки, и если бы даже ее звали иначе, Тенаден все равно обратился бы к нему с такой просьбой, и у Эгона был бы тот же ответ, который никого не может удивить. Эгон знает: он уже согласен, хотя еще и не сказал этого.

Первое время Меланэ упорно молчит. Она на несколько секунд открывает глаза, уловив чье-то появление у своего изголовья, и тут же закрывает их, убедившись, что это Эгон. Он подолгу сидит возле нее, пытаясь проникнуть в ее чувства. Сравнивает с тем, что испытывал сам, когда отказался от Путешествия. Но он прекрасно понимает: сходство — чисто поверхностное. Он знает: теперь необходимо построить между девушкой и остальным миром мост, без которого она никогда не сможет ступить на Мост настоящий.

И он начинает говорить. Он говорит про Мост, про Центр, сообщает новости из внешнего мира, которые принесла группа новичков. Он знает, что девушка сама сопоставит, сама сделает нужные выводы…

Теперь она смотрит на него. Или, по крайней мере, пытается смотреть на него, пытается извлечь необходимую информацию из лавины обрушившихся на нее ощущений. Эгон незаметно переводит разговор к теме необходимости выполнять упражнения, позволяющие контролировать зрительные ощущения, и Меланэ следует его советам, может быть, даже не отдавая себе в этом отчета.

В другой раз темой разговора становятся вкусовые ощущения — он специально пришел во время завтрака. А когда Мирабель, его любимая кошка, представила ему, как обычно, свое очередное потомство, он положил пушистые комочки на ладонь Меланэ и описал ощущения котят до того, как у них откроются глаза. Меланэ попыталась представить то, что чувствуют беспомощные котята, и почти улыбалась при этом.

Наступил день, когда она согласилась снова испытать гитару. Эгон был весьма обрадован, потому что она попросила его сама, и ему почти не пришлось незаметно подталкивать ее к этому. Сыграв не известную мелодию, она внезапно остановилась и сказала:

— Он постоянно напевал эту песенку.

Помолчав, она пристально взглянула на Эгона. Взгляд говорил: «Разумеется, вы не спросите меня, о ком я говорю».

Он посмотрел на нее без улыбки и ответил таким же взглядом: «Разумеется».

Она резко рванула струны:

— Вы действительно ничего не знаете о стажерах, которые приходят в Центр?

— Мы знаем, откуда они приходят, их возраст и тот факт, что им удалось добраться до Центра. Этого достаточно.

— Но ведь это может быть кто угодно! — В ее голосе слышится протест. — Воры… и… и другие преступники!

— Эти слова — просто этикетки. Нужно знать, кто и почему стал таким. Кроме того, человеку свойственно меняться.

— А если он не меняется?

— Значит, он умер.

Она опускает голову, упираясь упрямым подбородком в гриф гитары, и бормочет:

— Есть много способов стать мертвым.

Эгон хочет возразить, что только один из них является окончательным, но вспоминает ее слова в зале Моста: «Я не могла убить их всех».

Лицо девушки мрачнеет, глаза тускнеют. Очень тихо Эгон спрашивает:

— А ты, Меланэ, неужели ты тоже мертва?

Медленно подняв голову, она смотрит на него, словно откуда-то издалека. Потом выражение ее лица смягчается, и она произносит почти неслышно:

— Я — нет.

Эгон решает рискнуть и продолжает:

— А он — да.

Она резко выпрямляется, в глазах появляется агрессивный блеск; но некоторое время девушка молчит, не зная, какой ответ будет наиболее подходящим… потом решается и задает вопрос:

— Кто это — он?

— Тот, кто постоянно напевал эту мелодию, — парирует Эгон. Она пытается, хотя и довольно неубедительно, изобразить холодный сарказм:

— Да, уж теперь-то вы далеко продвинулись.

— Меня терзает любопытство, — отвечает Эгон с преувеличенной серьезностью. Девушка растерянно смотрит на него:

— А если я ничего не скажу?

Он извлекает из струн своей гитары легкомысленное стаккато: «Значит, тебе нечего сказать».

Тут же прекратив игру, он наклоняется к девушке:

— Ты можешь ничего не говорить, Меланэ, ты не обязана говорить. Ты сама решаешь, как тебе поступить.

Отведя глаза, она начинает играть что-то сумбурное, но постепенно ноты складываются в мелодию, ту же, что вначале. Она дважды повторяет мотив, потом останавливается.

— В любом случае, он не был моим отцом. Этот тип, который приютил меня, когда я сбежала. — Она берет аккорд и резко обрывает звук, прижав струны ладонью. — О, это патетическая история, которая заставит вас рыдать — от смеха… Вы уверены, что хотите услышать ее? Настоящий сентиментальный роман… — Ее низкий голос вибрирует от презрения и бешенства; Эгон сидит, опустив голову.

Меланэ продолжает, не дожидаясь ответа:

— Героиня — бедная сирота. Ее приютило государство, доброе, справедливое, предусмотрительное государство. Неблагодарная героиня убегает. Ее ловят. У предусмотрительного государства есть заведения для неблагодарных сирот. Она убегает еще много раз. Это рассматривается как черная неблагодарность. К моменту последнего побега ей исполняется двенадцать лет. Когда ее поимка кажется неизбежной, из тени неожиданно выходит спаситель. Он довольно невзрачный, этот новый герой. Бродяга, пьяница, вдобавок хромой. Если бы он не был пьян, то ни за что бы не вмешался. Впрочем, позднее он не раз повторял ей это… Продолжать?.. Наша героиня погружается на самое дно вслед за своим спасителем, становится ради него фальшивой калекой, попрошайкой, в совершенстве усваивает искусство воровства. Короче, всячески поддерживает его в старости. Ему не удается изнасилование, когда ей еще нет и четырнадцати; впрочем, это происходит скорее случайно, чем для разнообразия сценария. Она вырастает на помойках, становится предводителем банды подростков, расправившись с ее прежним вождем в не слишком рыцарском поединке. Это — короткий период ее славы… Но вот в квартале появляется организованная преступность, настоящая преступность. Нужно сотрудничать или уходить. Она выбирает сотрудничество, потому что ее спаситель, окончательно опустившийся, не хочет трогаться с насиженного места. Какая преданность со стороны нашей героини, какая самоотверженность!.. Теперь ей остается только стать проституткой, чтобы обеспечить несчастному благородному старцу те несколько ежедневных бутылок спиртного, которые необходимы ему для счастья. Но нет, в последний момент происходит очередная неожиданная развязка: появляется еще один спаситель. Он молод, силен, уродлив, это восходящая звезда трущоб. Он видел ее поединок, она забавляет его, и он предлагает ей свое бескорыстное покровительство. Она соглашается. Еще один период процветания. Ей шестнадцать. У нее имеется ежедневный кусок хлеба и не только хлеба; она может спать, когда и сколько ей хочется, у нее шикарные наряды. К тому же она может читать книги. И она читает, читает, читает.

В неожиданно наступившем молчании Эгон бросает быстрый взгляд на девушку. Ее лицо искажено гримасой, руки судорожно стискивают гриф гитары, но она продолжает, звонко и насмешливо: