Центровая - Владимир Колычев

– Не было! Ничего и никогда! – Она с мольбой смотрела на меня.

Что ж, я готов был понять ее и простить. Но сначала я уйду. Чтобы не возвращаться.

Ребенка я, так уж и быть, признаю. Алименты платить буду всерьез и без принуждения. Да и мать у нее обеспеченная женщина, с ней она не пропадет.

– Не было ничего. – Я покачал головой. – Пусть так. Но я ухожу. Мы с тобой чужие.

– К кому ты уходишь? К этой сучке Марго? – Лиза всхлипнула.

– Не важно.

– Важно! Я знаю, что ты к ней уходишь!

– Не было у тебя ничего. И я ни к кому не ухожу. – Я саркастически хмыкнул.

– Будь она проклята!

– Марго не трогай, она к тебе гребуна не засылала!

– Не засылала?! – Лиза глянула на меня так, как будто что-то поняла. – А почему ты думаешь, что не засылала! Как ты узнал, что ко мне пришли?

– Не важно.

– Нет, еще как важно!

– Мне идти надо.

Лиза мертвой хваткой вцепилась в дверной проем, и нужно было применить силу, чтобы освободить его. На это я пойти не мог, а сама она с места не сдвинется. Это я точно знал.

– Я даже не знаю, кто он такой! – сказала она.

Я повел бровью с презрительной усмешкой на губах. Надо же так опуститься, чтобы трахаться с первым встречным!

– Я в душе была, выхожу, а он уже здесь, в прихожей, с телефоном возится. Я, говорит, из телефонной компании, аппараты смотрим, все такое.

– А как он в дом попал?

– Так в том-то и дело! Дверь я на все замки заперла, точно помню! А он сказал, что она открыта была. Врал все!

– Мне почему не позвонила?

– Да какое там!..

– Значит, в душе была? А волосы почему сухие?

Лиза провела по ним пальцами и проблеяла:

– Так высохли!..

– А помада почему по губам размазана?

Лиза отвела взгляд. Я взял ее за руки и попытался убрать из прохода.

Она заупрямилась, завизжала:

– Не пущу!

Мне пришлось отступить.

– Ты спала с ним?

– Нет!.. Но такое могло случиться. Он стал меня целовать, повалил на пол. Я сопротивлялась, но этот тип такой сильный! А тут ты звонишь. Он убегать, а я не знаю, что делать. Ощущение такое, как будто я тебе изменила!

– Где ощущение? Между ног? Хватит из меня дурака делать!

На этот раз я смог вырваться в прихожую. Чемодан, правда, пришлось оставить в спальне, но черт с ним. В конце концов, я ухожу в новую жизнь, и ни к чему мне старые вещи.

В прихожей Лиза попыталась броситься мне на шею, но я оттолкнул ее от себя. Она села на задницу, а пока поднималась, я вырвался из квартиры.

Лиза – полная дура. Мало того что изменяла мне, так еще и с фантазией туго. Телефонист сам по себе в квартиру зашел, пока она в душе была!

Лиза заходила туда, но только для того, чтобы приготовиться к встрече. Волосы высушила и губы накрасила. Следов пиршества я в доме не заметил. Видимо, отношения между Лизой и ее телефонистом уже миновали стадию, когда перед совокуплением обязательно распивалась бутылочка вина. А на закуску хорошо шла помада с ее губ.

– И ходят тут, и ходят! – услышал я за спиной злокозненный голос.

Это неугомонная соседка открыла дверь, чтобы плюнуть мне в спину ядом.

Зоркий у нее глаз, бдительное око. Но почему о телефонисте я узнал только сегодня? Как она выяснила номер моего рабочего телефона?

Последний вопрос взорвал меня изнутри. Я даже подскочил на месте, разворачиваясь к женщине. Она стояла в дверях, скрестив на груди руки, на губах у нее играла злорадно-нахальная улыбка.

Я как бешеный рванул к ней, и ее глаза наполнились страхом. Она шарахнулась от меня, стала закрывать дверь, но я не позволил ей скрыться, схватил ее за плечи, с силой прижал к стене в прихожей.

– Я ведь и убить могу!

– Я милицию позову! – выпучив на меня глаза, визгливо заявила она.

– Ты как мой рабочий номер узнала?

– Какой номер?

– Ты мне на работу звонила!

– На работу? Ну да, звонила. – Она робко кивнула.

– Как номер узнала?

– Ну, сказали…

– Кто сказал?

– Приходили…

Я отпустил женщину, выдул воздух из легких, пятерней взлохматил волосы.

– Вы это, извините. Как вас зовут?

– Валерия Ильинична.

Женщина тоже успокаивалась, но испуг все еще держал ее за горло.

– Извините, Валерия Ильинична. Хотя вы тоже хороши. Кто вам велел позвонить мне?

– Подходили тут…

– Когда, кто?

– Вчера. Я из магазина шла, они остановили. Вежливые такие, а глаза страшные. Сказали, что бандиты.

– Так и сказали?

– Ну да, а с бандитами, мол, шутки плохи. Если все как надо сделаю, заплатят, а если нет, застрелят. Пистолет показали и денег дали.

– Значит, купили вас?

– Ну да. Номер твоего телефона дали, говорили, что позвонить надо и сказать, что у твоей жены кто-то есть.

– А кто у нее был?

– Я видела, приходил один. Дверь своим ключом открыл, зашел к вам домой. А потом этот позвонил, сказал, чтобы я с тобой поговорила. Я так и сделала.

– Своим ключом дверь открыл?

– Ну да.

– А ключ откуда?

– Чего не знаю, того не знаю.

Ключ можно было вытащить у Лизы, допустим, в том же магазине, где она отоваривалась. Из сумочки вынуть, снять слепки, а затем обратно вернуть. В принципе это не сложно, если задаться целью. А она налицо. Кому-то очень нужно было подставить Лизу.

– Кто к вам подходил, парни? – в ожесточенном раздумье спросил я.

– Парни. Один здоровый такой. – Женщина подняла руку над головой. – Другой поменьше.

– А девушки с ними не было?

– Нет, девушки не было. Но про нее разговор был, – вспомнила она.

– Какой разговор?

– Один другому про Марго сказал.

– Как это?

– Они между собой разговаривали. Один у другого спросил, зачем все это Марго нужно.

– Что все это значит?

Валерия Ильинична мотнула головой, но мне и не нужен был ее ответ. И так все ясно. Это Марго подставила Лизу. Чтобы я ушел от нее.

Подло поступила Рита, даже очень. Но так в этом вся ее бандитская сущность. Она уже привыкла ставить себя и над законом, и над самой жизнью. К деньгам и к бандитской власти Марго шагает по трупам, а ко мне – через подлость. Низко все это, гнусно.

От соседки я выходил на негнущихся ногах. Лиза стояла в дверях, с надеждой глядя на меня. Я должен был узнать суть дела, именно на это она и надеялась. Правда была за ней, и я это понимал.

Все-таки почему помада была размазана по губам, а телефонист оставался у нее так долго? Она вышла к нему с мокрыми волосами, которые успели высохнуть. Почему Лиза не надела белье под халат?

Вопросов масса, и я обязательно их задам. Но не сейчас.

Я направился к Лизе. Она отошла в сторонку, пропустила меня в дом и повисла на шее, когда я достал из холодильника бутылку водки. Отталкивать я ее не стал, но дал понять, что не хочу с ней обниматься. Она все поняла, отстранилась, собрала на стол закуску и присоединилась ко мне. Когда опустела бутылка, Лиза сбегала за второй.

Вопросы и сомнения оставались, но все-таки я не стал прогонять Лизу, позволил ей сесть ко мне на колени. Может, она и недостойна моей любви, но я должен принять ее обратно. Хотя бы потому, что этого не хочет Марго.

Рита поступила подло, и вряд ли я смогу ей это простить.

Глава 20

Выпить бы сейчас, да нельзя. Оказывается, со вчерашнего дня в бригаде объявлен сухой закон. Скоро основной точкой сбора будет Дом пионеров, небольшое одноэтажное строение в центре города. Там четыре рабочие комнаты и небольшой зал для волейбола. Надо сказать, что эти помещения в хорошем состоянии, к тому же сейчас там уже начался ремонт. Медяк взял здание в бессрочную аренду, а я до этого не додумалась, хотя и приметила школьный спортзал.

Но плевать я сейчас на него хотела. Ни до чего дела нет. Напиться бы да забыться.

– Я сказал, когда тебе здесь быть? – зло глядя на Мураша, спросил Медяк.

– Так машина сломалась.

Медяк сначала ударил его в живот, а затем приложился к носу коленкой. Мураш упал, из носа хлынули красные сопли.

– Я спрашивал тебя, что с машиной? – Медяк достал из-за пояса пистолет, передернул затвор.

– Нет, не спрашивал, – жалко проблеял Мураш.

– А какого хрена ты меня лечишь?

Медяк выстрелил, и парень дернулся так, как будто пуля действительно пробила череп, хотя она всего лишь едва коснулась волос.

– В следующий раз мозги вышибу! – пригрозил Медяк.

Он рвал и метал. Не нравились ему расхлябанность в наших рядах, беспечность и шапкозакидательство. Мол, мещерские конкретно нам угрожают, а никому и дела до этого нет. Пацанов нужно было приводить в чувство, и Медяк этим занимался.

Он лютовал, это мне совсем не нравилось, но я молчала. В сущности, Медяк прав – распустились пацаны, нюх потеряли. В принципе они всегда были такими. Самоед не очень-то следил за дисциплиной. Отношения в бригаде должны были строиться не на принуждении, а на уважении. Так он считал, но промахнулся. Леша пустил ситуацию на самотек, потому и прошляпил мещерских. За это он и поплатился своей жизнью.

Медяк разделил бригаду на звенья по три-четыре бойца в каждом, запретил ходить поодиночке. Так он пытался решить проблему с охраной и обороной. Прежде транспорта на всех не хватало, но теперь этот вопрос практически решен. Стволы есть у всех. Пусть Медяк не думает, что без него у нас и трава не росла.