Убить Герострата - Татьяна Рябинина

И никаких признаков наличия в квартире особи противоположного пола. За исключением большой фотографии очень красивого темноволосого мужчины с мечтательной улыбкой. Викин отец? Но она совсем на него не похожа. Да и на Аллу тоже. Хотя и светленькая и голубоглазая, но черты лица совсем другие.

Легка на помине, в комнату заглянула Вика, постояла, нахмурив светлые бровки и выбежала.

- Ляля, где киса? – ее голосок звенел, как колокольчик.

- Спит на кухне, - откуда-то отозвалась Алла.

Через минуту девочка вернулась в комнату, держа на руках толстую сиамскую кошку.

- Это Нула. На, - она пихнула кошку мне в руки и с чувством исполненного долга забралась с ногами в кресло.

- Моя Принцесса Нури, - заглянула к нам Алла. – В просторечии – Нюрка. Или Лошадь.

Лошадь Нюрка коротко мяукнула, вырвалась и, задрав хвост, направилась в сторону выхода.

Почему Ляля, подумала я. “Здесь я живу”, “Это моя Принцесса Нури”. Странно.

- Иди-ка ты душ прими, - Алла протянула мне халат и полотенце. – А я пока поесть приготовлю.

Когда я вышла из ванной, Алла уже кормила Вику супом.

- Садись, - кивнула она на табуретку, чудом втиснутую в узкое пространством между стареньким холодильником и белым пластиковым столиком. – Вина выпьешь?

- Немного.

И щи со сметаной, и жареная рыба с картошкой показались мне сказочно вкусными. Коричневатое, слегка терпкое вино пахло корицей. Меня стало клонить в сон, но я старалась держаться.

- Куня, быстренько, на горшок и спать, - непререкаемым тоном приказала Алла.

Вика обиженно сморщила нос, но безропотно отправилась в туалет, а потом в маленькую комнату. Через открытую дверь я увидела, что она залезает не в детскую кроватку, а на большую тахту. Нигде не было видно ни игрушек, ни книжек с картинками.

Алла проследила мой взгляд, встала, прикрыла дверь.

- Не удивляйся, - сказала она вполголоса. – Вика не моя дочь. Тут такая история, не хуже твоей будет.

Только что я была уверена, что вляпаться круче, чем я, просто невозможно. Но выслушав историю Аллы и Вики, что-то засомневалась. Пожалуй, их повесть имела только одно преимущество: она уже вышла из экстремальной фазы, а моя была на самой стремнине.

Еще год назад у Вики были и мама, манекенщица и фотомодель, и папа, криминальный тип с отклонениями в психике. Алла работала у них няней. Еще до Викиного рождения папаша по имени Олег связался с молоденькой девочкой по имени Наташа, приучил ее к наркотикам, а когда та забеременела, насильно заставил сделать аборт и выгнал. Наташа покончила с собой. А потом началось… Сначала самой жуткой смертью погибли двое друзей Олега, причем все было как-то связано с давней историей, когда эта троица изнасиловала и убила девушку, которую Олег из вредности увел у своего друга детства. Уверенный, что друг почему-то решил через много лет отомстить и что он следующий, Олег окончательно свихнулся. И столкнул с балкона жену. А потом оказался в частной психиатрической клинике. И только когда он сам выбросился из окна, оказалось, что всем этим сумасшествием умело дирижировала мать Наташи, врач-психиатр. Она же – та самая девушка Света, которой чудом удалось выжить. Вот такой вот дурдом.

- Понимаешь, Наташка, то есть Света, но по новым документам она, как и дочь, Наталья, - неторопливо говорила Алла, маленькими глоточками отпивая вино, - хотела ему отомстить. Ну и отомстила. К тому же ей удалось ловко вывернуться, на Олега списали и его друзей. А потом она поняла, что жить ей больше не для чего. И не для кого. Поняла, что Вика осталась по ее милости сиротой. Ну и решила ее воспитывать – вину свою искупать как бы. Я была против. По-моему, у нее полная голова тараканов, как и у ее клиентов. Не поверишь, до суда дело дошло. А Вика болела очень тяжело. В конце концов я сдалась, с условием, что буду по-прежнему ее няней. Так мы и живем. Днем Наташка на работе, я с Викой. Вечером сюда возвращаюсь. А сейчас она в командировке. Так что мы здесь пока живем. Ты, Алла, не беспокойся. Наталья завтра приедет, так что можешь пока у меня пожить. Я буду приходить только на ночь. Здесь тебя никто не найдет.

- Я что, у тебя на шее сидеть буду? – возмутилась я.

- Ой, да брось ты! – отмахнулась Алла. – Мне Наташка хорошо платит, не обеднею. Да и куда тебе идти? Не в милицию же. На чердаке с бомжами сидеть будешь? Или на паперти? Ты, кстати, как у церкви оказалась?

- Случайно. Шла куда глаза глядят. А если честно, то думала, к озеру выйду. И… утоплюсь.

- Вот дура! Между прочим, случайно ничего не бывает. Ты в Бога веришь?

- Не знаю. Скорее да, чем нет.

- Тогда не при танком на буфет! – Алла тряхнула головой, узел на затылке распался, тяжелые пепельные локоны рассыпались по плечам. – Все наши беды начались с того, что Наташка не смогла смириться со смертью дочери. Ну как же, око за око, зуб за зуб. И что? Троих она убила. Илона, Викина мать, по ее милости погибла, девчонка без родителей осталась. И Глеб…

Тут ее глаза потемнели, и я поняла, что Глеб – это тот самый красавец с фотографии.

- Глеб – это… друг Илоны. Она собиралась уйти от Олега и выйти за него замуж. А я его любила. Когда Илона погибла, Наташка перетащила его на свою сторону. Он ей помогал, а потом… Потом Олег его убил. Ну, Наталья получила то, чего хотела. Честно говоря, я с трудом ее терплю, только ради Вики. Кому лучше стало от того, что она отомстила? Ей? Мне? Или Вике?

Повинуясь какому-то внезапному порыву, я встала, подошла к ней и обняла. Минут десять мы дружно лили слезы, но Алла справилась с собою первая.

- Да, - сказала она, сморкаясь в салфетку. – Вот такие мы с тобой… забавные зверьки. Знаешь этот анекдот?

- Нет, - всхлипнула я.

- Змей Горыныч прилетел в деревню, все пожег, коров поел, мужиков отметелил, заполз на горку, посмотрел на погром и говорит застенчиво: “Да, такой вот забавный я зверек”.

Несмотря ни на что, я рассмеялась.

- Знаешь, я тоже была близка к тому, чтобы утопиться или еще что-нибудь в этом роде, - вздохнув, сказала Алла. – Вика спасла. Я ее очень люблю, как родную. Ну и вера.

- Кто? – не поняла я.

- Не кто, а что. Вера. В Бога. Просто я поняла, что жить надо не прошлым и не будущим, а настоящим. И Он тебя не оставит.

- Знаешь, моя бабушка как-то говорила: наша жизнь – это река. Если попал в стремнину и начинаешь бултыхаться, скоро выбьешься из сил и утонешь. Надо отдать себя течению и думать о том, как держать голову над водой. И тогда течение само вынесет на тихое место.

- Твоя бабушка была мудрая женщина, - Алла задумчиво постукивала ногтем по ножке бокала. – Да, надо просто перетерпеть. Не сидеть, свесив лапки, делать что-то, но при этом терпеть. Чем сильнее человек, тем тяжелее ему дается испытание. Поверь, все наладится. А что касается твоего Андрея... Прости, но ты тоже получила то, чего хотела. Да еще и с процентами. Эй, да ты спишь! - спохватилась она, заметив, что я подпираю голову рукой и изо всех сил стараюсь не клевать носом. – Давай-ка ложись и спи до упора. Я тебе на диване постелю, а сама с Викой лягу.

                                               * * *

Я проспала почти сутки – весь день до вечера, всю ночь и еще половину следующего дня. А когда проснулась, в квартире никого не было. На кухонном столе лежала записка:

“Алла, мы с Викой поехали встречать Наталью. Приду часов в десять. Обед в холодильнике. Твои вещи я постирала и погладила. Оставайся!!! Но если все-таки надумаешь уйти, возьми деньги!!! Дверь просто захлопывается. Алла. P.S. Если что – звони на сотовый”.

Дальше был написан номер телефона. Под запиской лежали две стодолларовые купюры.

Я еще раз подивилась: оставить в квартире малознакомого человека. Была бы я мошенницей… Была бы я мошенницей, она не повела бы меня к себе. Доверчивость и доверие, как говорят в Одессе, - это две большие разницы.

Сварив кофе, я сделала себе бутерброд с колбасой. Принцесса Лошадь терлась об мои ноги и громко мурлыкала, пришлось угостить и ее. Она схватила кусок в зубы и понесла его, как мышь, в самый дальний угол. Поглядывая на сгорбившуюся над колбасой кошку, я размышляла, как лучше поступить.

Остаться? Но сколько я могу пробыть у Аллы? Пусть даже я буду стирать, убирать и готовить, все равно это не выход. Да, положеньице у меня – не позавидуешь. И мне хорошо известно, как тягостна может быть благодарность для того, кто ее принимает.

Нет, надо уходить. И чем быстрее, тем лучше.

Я прибрала на кухне, оделась, причесалась. Взяла записку, положила в карман. Деньги… Что ж, взяла и деньги, клятвенно пообещав себе, что, если все как-нибудь утрясется, обязательно их верну. Во-первых, они здесь явно нелишние, достаточно взглянуть на интерьер – слова Аллы о том, что “Наташка хорошо платит”, меня нисколько не обманули. А во-вторых… Словно какая-то ниточка связала нас. Да, вот такие вот мы с ней забавные зверьки.