Дикари - Роже Мож

Она посмотрела на него с отвращением. Поправила подушки на кровати, расположилась поудобнее. В каждом ее жесте чувствовался вызов.

— Ты, конечно, приехал, чтобы и здесь все прибрать к рукам? — продолжала насмехаться она.

— Я приехал потому, что ты очень много значила для Менезия...

Она пожала плечами.

— Не так уж и много. Всего лишь любимая игрушка! — горько сказала она. — Лицо ее стало непроницаемым. — Обойдемся без красивых фраз! Не пытайся разжалобить меня лестью... Галл, послушай меня: ты ничего для меня не значишь и никогда не будешь значить. Менезий дал тебе право решать мою судьбу. Не надейся, и пальцем не пошевельну, чтобы снискать твою милость. Тому не бывать никогда, ты слышишь? Через недельку-две ты захочешь переспать со мной! Не сразу, конечно. Ведь твой друг только что умер. Но ты захочешь этого, я знаю... Так зачем ждать? — воскликнула она вызывающе. — Давай, бери! Все твое! По завещанию!

И Металла развязала тунику. Она упала к ее ногам. Широко раздвинула ноги. Сулле открылось ее самое интимное место — половые органы с начисто удаленными волосами.

Сулла, сидевший на стуле, даже не пошевелился.

— Нет? Тебе стыдно? — играя удивление, спросила она. — Может, ты сомневаешься в действительности завещания? Здесь, в Риме, с нашими судами... Все продается и все покупается! Затей кто-нибудь тяжбу с тобой, как все говорят, и ты потеряешь все, что таким чудесным образом заполучил. Так спеши! Возьми меня, пока я еще тебе принадлежу!

Она залилась смехом. Сулла подождал, а потом тоже рассмеялся.

— Благодарю тебя, — весело сказал он. — С тех пор как я приехал в этот город, я только и занимаюсь любовью. Все предлагают. Не ожидал я подобного, когда согласился на просьбу Менезия приехать к нему...

— А ты и не знал, что в Риме думают только о том, как убить или развлечься с женщиной?

— Ну, к первому я уже привык. К второму скоро привыкну. Проще простого, — заметил он.

Металла явно растерялась перед его самообладанием. Наступил заключительный момент.

— Я только что видел, как ты выгоняла Ашаику с арены... — начал он.

— Ты там был!

— Да. Замечу, что ты не имеешь права вести себя так, как ты вела. Впрочем, тебе и так это известно.

— Это мое дело, — отрезала она.

— Наши дела, — поправил ее Сулла.

— Я хотела испытать негритянку. Вот почему и спровоцировала ее на стычку. Мне ее убивать на арене цирка, а не тебе! Поэтому дай мне самой решать вопросы так, как я считаю нужным.

— Нет, — сказал Сулла. — Не забывай, если Менезий позволял тебе делать все, что захочется...

Металла пожала плечами:

— Я уже сказала тебе — ты ничего для меня не значишь, и я буду делать все, что сочту нужным.

— Тогда прими наказание в соответствии с законом, — спокойно возразил Сулла. — Я пришел к тебе с лучшими чувствами. Ты оскорбила меня и надругалась над памятью Менезия, продемонстрировав самым непристойным образом свои гениталии. За это ты получишь двадцать ударов кнутом, а еще десять за карфагенянку. Прогнала ее с нашей арены, сознательно нарушила положение договоров, которые мы подписали с другими гладиаторскими школами...

Металла привстала со своих подушек и засмеялась во все горло:

— Ты накажешь меня кнутом? Здесь? Ты, галл? Да никто не выполнит твоего приказа!

Сулла встал, подошел к маленькому гонгу, ударил в него. Пожилой раб и два других раба вышли из-за маленькой дверцы.

— Управляющего Сальвия, и немедленно, — приказал галл.

Рабы спешно вышли, и вскоре показался Сальвий.

— В здании, — спросил его Сулла, — в отхожих местах проточная вода или они устроены по-старинному, с ассенизационными бочками?

— Сожалею, господин, но в этой части квартала не хватает воды для снабжения современных отхожих мест. Поэтому у нас еще используются ассенизационные бочки. Но если ты желаешь, чтобы все было устроено по-новому, то мы можем возобновить переговоры с городским управлением по поводу строительства отвода от акведука, который дойдет до нас...

— Я не о том, — сказал Сулла. — Речь идет о другом. Если есть ассенизационные бочки, то есть и ассенизаторы?

— Совершенно верно, господин...

— Они, должно быть, настоящие силачи? Бочки ведь тяжеленные?

— Да, — сказал, смеясь, управляющий Сальвий. — Настоящие силачи, которые не боятся работы...

— Как можно быстрее приведи сюда... пятерых и предупреди палача, пусть приготовит кнуты. Пусть все явятся к атрию этого здания.

— Кнуты? — удивленно спросил управляющий.

— Да, кнуты! — отрезал Сулла.

— Разве ассенизаторы сделали что-то не так, господин? — разволновался Сальвий, который подумал, что Металла пожаловалась новому хозяину и потребовала наказать виновных.

— Нет, нет, — сказал Сулла. — Поторопись выполнить мое приказание.

Появились ассенизаторы: пять человек в черных туниках из грубого материала; с бритыми черепами. Впервые они попали во внутренние покои той, что уже многие годы царила, как богиня, в школе гладиаторов Менезия. Ошеломленно озирались по сторонам.

Металла смотрела на Суллу, на пятерых рабов, выполняющих самую грязную работу, и на управляющего Сальвия с вызовом, в котором просматривалось и недоверие. Лицо ее совершенно побелело.

Галл спросил ассенизаторов:

— Вы меня знаете?

— Конечно, — осмелился сказать один из них. — Ты — галл Сулла!

— Я ваш хозяин?

На ассенизаторов накатывал страх: что еще могло случиться? Тот, кто осмелился ответить Сулле, продолжил неуверенным голосом:

— Действительно, ты наш новый хозяин, ведь Менезий завещал тебе свои богатства...

— Тогда приказываю схватить эту рабыню и отнести ее к атрию, где она примет наказание кнутом.

Казалось, ассенизаторов парализовало. Они не решались дотронуться до Металлы своими огромными ручищами, привыкшими к нечистотам экскрементов. Сколько раз они видели, как она въезжала во двор школы, держа за поводья упряжку в сотни тысяч сестерциев. Да и к тому же они знали, что Металла была любовницей самого патриция Менезия, человека богатого и могущественного, который полностью распоряжался их жизнями. Схватить ее силой?!

— Вы что, отказываетесь повиноваться? — спросил Сулла, нахмурив брови.

Нерешительно пятеро приблизились к вознице. Она выхватила копье, стоявшее у колонны.

— Если кто-нибудь дотронется до меня, галл, я убью тебя!

Сулла повернулся к управляющему Сальвию:

— Если эта рабыня ударит кого-нибудь из нас, меня или одного из тех, кому я отдал приказ отвести ее на место наказания, то ты тут же распнешь ее на кресте во дворе. Пусть умирает медленно на нем. И не сметь давать ей воды. Ты слышишь меня, Сальвий?