Черный снег на белом поле - Юрий Воробьевский

А это кто взлетел на такую высоту? Это Нобелевским лауреатом стал академик Сахаров. Деньги динамитного короля Нобеля производят взрывы, более сильные, чем взрывчатка. Они запускают «на орбиту» не с космодрома, а прямо с места подрывных работ. Оттуда, где подрываются традиционные устои и государственность.

Дело к ночи. Захлопали совиные крылья. Дьяволица Лилит летит на кровавую охоту. В старые времена, когда предусмотрительные люди рассыпали у кроватки новорожденного пепел, наутро обнаруживали следы птичьих лап... Детоубийство вообще порхает как птичка. Ну, «залетела» девочка. Легкомыслию кажется, что, избавившись от бремени, можно беззаботно лететь дальше. О воздушных мытарствах не думает почти никто.

Запахло табачком. Индейские вожди порхают. Или шаманы? Чтобы «улететь», прикурили от адского пламени и утыкались перьями орла. Одетая в перья душа обретает крылья. Человек уподобляется пернатому змею — извергает из пасти дым и парит.

Из такого полета можно и не вернуться.

А можно возвратиться — пророком. Психоделическим.[5]

Орел — человеческий гений, поднимающий мысль ввысь. Так писал Уильям Блейк. Его собственные мысли парили зачастую в нечеловеческом поднебесье. Почитатель безумного Сведенборга, он и сам был визионером. Периодически видел «ангелов», демонов и «святых». Однажды проспал трое суток, а, проснувшись, рассказывал, что общался со своим умершим братом.

Вот его знаменитая картина «Великий Архитектор».

На ней «Бог Отец» наклонился над черной бездной. Что он там делает циркулем? Создает порядок? Нет. Ограничивает его. Очерчивает круг законов. Обозначает пределы воображения. Впрочем, и сам «Ветхий Днями» ограничен: вписан в солнечный диск. За его окружностью — лишь развеваемые ветром седые волосы и борода. Таков намек на возможность вырваться в мир духа и освобожденного воображения. Только в нем и можно обрести счастье. Так казалось Блейку.

Пятилетний мальчик стоял рядом с искореженным автобусом. Только что произошла автокатастрофа. На обочине умирал старый вождь индейцев пуэбло. Он не стонал. Он пристально смотрел в глаза малышу. Чуть пошевелился. Джиму показалось, что два или три духа, вышедшие из мертвых, устремились прямо в него.

Таково начало легенды. Мифа о том, как человек открыл двери, вышел из буржуазной обыденности, прошел анфиладой смертных грехов и вошел... в смерть. Продолжение будет потом.

Рационализм Запада— словно ржавчина. Покрыл грязным слоем все движения души человеческой. Она заскорузла в самодовольной неподвижности. Скучный рационализм явно провоцировал человеческое воображение. Каким бунтом оно могло ответить в пуританской, чинной и внешне богобоязненной Англии? Весь ее деспотизм, все ее человеконенавистничество Уильям Блейк соотнес с Самим Богом. И, напротив, зло — энергию, воображение, ад — считал созидательными. Присущее этой силе Желание имеет явное превосходство перед Разумом.

В тридцать три года он написал «Бракосочетание Неба и Ада».

«Как слыхал я в Аду, древнее пророчество, что по прошествии шести тысяч лет мир сей пожрется огнем, истинно. Ибо Ангелу с мечом огненным уже велено оставить стражу у древа жизни; и как свершится сие, пожрется все творение и явится бесконечным и священным, как ныне развращено оно и конечно. Придет же сие чрез очищение чувственных наслаждений. Но сперва нужно избавиться от самой мысли, что есть человеку тело отдельно от души его; и сие сделаю я сам, печатая сатанинским способом с помощью кислот, кои в Аду целебны и благотворны, растворяя внешние покровы, обнажая потаенное бесконечное. Если б расчищены были двери восприятия, всякое предстало бы человеку, как оно есть — бесконечным».

В Аду кислоты целебны и благотворны? Двери познания открыты? Для вождей «кислотной культуры», считавших, что ЛСД очищает ржавчину души, слова Блейка звучали пророчеством. Говорили ведь они сами, что наркотик, убивая человека, разрушает все фальшивое в его душе. Психоделический — значит «проясняющий душу».

В 1953 году, продолжая традицию Блейка, Олдос Хаксли написал книгу «Двери восприятия» («Doors of perception»). Она стала одной из настольных книг наркоманов. Они тоже считали, что протестуют против Рацио. И даже — что ищут Бога. Или богов? Хаксли объяснил им: «Наркотики, открывающие для человека множественность миров, неизменно приведут к политеистическому взгляду на вселенную».

Хаксли... Кроме Олдоса Хаксли как будто был и другой Хаксли. И точно: сподвижник и пропагандист Дарвина! В русских переводах, правда, его часто называют Томасом Гекели, но это не должно вносить путаницу. У Олдоса был знаменитый дедушка. Запомним этот факт.

Отметим и то, что ученый, по сути, воспринимал мир как хаос: «Не знаю более удручающей науки, чем эволюция человека. Человек является с отчетливыми признаками своего мерзкого происхождения. Это скотина, только более умная, чем другие скоты. Слепой раб своих страстей, жертва бесчисленных заблуждений, превращающих его духовную жизнь в кошмар, он проводит жизнь в бесцельном труде и борьбе».

Итак, наука обнаружила скотину Как пасти ее? Над ответом задумаются многие.

Когда-то хаос превратился из бесформенного шара в бога. Он стал блюстителем мира, вращающим его ось. Так считал Овидий. По Овидию, творческим началом, преобразующим хаос в космический порядок, является «мастер вещей». У философа это уже не миф, это — космогонический образ. Над богами, населяющими мифы и культы, Овидий откровенно смеялся. В 9 году по Р.Х. император Август выслал вольнодумца на берега Черного моря.

Спустя восемнадцать веков русский император Александр I отправил примерно в те же края молодого, но уже известного поэта. В Кишиневе он вступил в ложу «Овидий». «Революционер» древности, по сути, ниспровергавший богов, всегда был знаковой фигурой для масонов.

Известно, что Пушкин долго стоял над могилой Овидия. Сравнивал две судьбы? О чем он думал, мы не знаем. Возможно, тогда родилась его первая строфа:

Овидий, я живу близ тихих берегов,Которым изгнанных отеческих боговТы некогда принес и пепел свой оставил.Твой безотрадный плач места сии прославил...

Философы-неоплатоники говорили о создавшем упорядоченный мир демиурге. Со временем он слабеет, и тогда из всех щелей к нам врывается первозданный хаос. У него — свои права. Это права первородства. Вот он ворвался ураганом — и Владимир Ильич полетел. Вниз головой! Шагал объяснил: Ленин перевернул Россию вверх ногами — точно так же, как я поступаю в своих картинах.

Ничего, скоро другой «творец» поставит вождя на ноги — на постаменты. Хаос отвердеет в бронзовый, чугунный, бетонный порядок. Для укрощения хаоса всегда нужен новый демиург. И так повторяется раз за разом.[6]

Эта космогония — модель любой революции. Но здесь возникает вопрос: всегда ли потрясения требуют «демиурга»? Или, порой, все происходит наоборот? И выбранный заранее спаситель (отечества, обездоленных или гонимых) сам нуждается в революции?

Впрочем, мы, кажется, забегаем вперед.

Гремит там-там. Разогретые «напитком смерти», воины врываются ночью в свою деревню, как к врагу. На всех — устрашающие маски. Все кричат и беснуются. Уставший мир должен пройти через первозданный хаос, чтобы родиться заново, — сильным и молодым. Так Мирча Элиаде описывает некоторые специфические празднества туземных племен.

Навязчивые воспоминания о лучших временах всегда терзали язычника. Чтобы восстановить прежние силу и изобилие, племя и каждый человек в отдельности должны было заново пережить важнейшие мифические события. Их инсценировали через ритуальную постановку. Посвящаемого в воины, например, надолго отправляли «в прошлое». В какой-нибудь лесной шалаш или пещеру — как бы в лоно матери.

Нашему измученному современнику внушается нечто подобное. Что он может поправиться только в том случае, если вспомнит что-то очень важное. А как вспомнить?Лучше всего — начать «плясать от печки». От зарождения в утробе матери?Нет, — от «прошлыхжизней».

Восточные религии утверждают, будто душа раз за разом воплощается в тела людей и животных, в растения или даже в камни. Христианская традиция говорит о другом. Один и тот же бес может вселяться в разных людей. В одного за другим, по мере их умирания. Эта «вторая личность» и передает иногда память о «прошлой жизни».

Так что если все же плясать от печки, то найдешь под ней какого-нибудь уютно устроившегося там уже несколько поколений назад «домовичка». С ним-mo (уважительно) и разговаривают теперь последователи Юнга или Фрейда. С подобными сущностями и жрецы, шаманы, колдуны прошлых веков общались. В подсознании, под печкой.