Сочельник - Болеслав Прус

- С деревянной, с деревянной!.. Любви, которая сплетает в один венок...

Динь!.. Динь!..

- О судьба, за что ты приковала меня к этому проклятому месту, как Прометея! Кто там?

Двери отпираются.

- Уж вы извините, я не так сказала... Не керосину мне нужно, а касторового масла...

- Ладно, ладно, хватит! Где деньги?

- Вот они! Хозяйка меня так ругала...

- Хватит! Замолчи!

Слышно, как открывают шкафы, переставляют какие-то мелкие предметы, затем снова скрежещет засов, и юноша возвращается.

- А где моя помада? - требовательно напоминает молодая особа.

- Сию минуту!.. Пламенные стрелы мучительной любви, которая сплетает в один венок тернии с цветами...

Динь! Динь! Динь!

- О, муки! О, пытка! - вопит молодой человек, снова бежит к двери и отпирает ее.

- Римской ромашки, только побыстрей!

- Молчать! Еще приказывать мне будешь!

- Вы тут, пожалуйста, поменьше говорите, а давайте поскорее ромашку, ребенок болен.

- Довольно! Не захочу - и не дам.

- Не дадите, так я полицейского позову. Тоже нашелся...

- Бери и убирайся прочь, бездельник!

Дверь снова на запоре.

- Ну и что, что ты скажешь мне, Мария? - спрашивает обладатель завитой головы, возвращаясь поспешно обратно.

- Дайте мне тополевую помаду.

- Дам, дам! Но мое признание?

- Все это ни к чему, у вас ничего нет.

- Мария, согласись только, и я положу к твоим стопам все сокровища мира! Как только я окончу практику, мы покинем этот исполненный корысти город и упорхнем в какой-нибудь уединенный провинциальный уголок; там я открою собственное дело...

Динь! Динь! Динь!

- О Фердзя! О проклятый Фердзя! Почему ты не приходишь, чтобы освободить меня от этих дантовских оков? - жалуется юноша, снова устремляясь к двери.

В это мгновение кто-то стучится в нашу комнатку; девушка открывает дверь и говорит вполголоса:

- Сейчас, Фердзя, сейчас... Я только на минутку задержусь, у меня вышла вся помада...

- Черт его дери! Я тебе дам сколько захочешь, только не томи меня, слышишь?

- Сию минутку!

- ...Открою дело, - продолжает меланхолический юноша, возвратившись, и тогда, на лоне божественной природы...

- Помаду дайте, помаду! - кричит, топая ножкой, ангельское создание.

- Разрешите, дражайшая!.. На лоне божественной природы, вдали от недружелюбных...

- Помаду! Помаду!

- Вдали от недружелюбных взглядов, завидующих нашему счастью...

Динь! Динь! Динь!

- О, небо! - взывает несчастный влюбленный и рысью мчится к двери.

- Чего тебе, негодяй?

- По... по... жа... жа... луй-луйста...

- Что?.. говори, не то я тебя сейчас на мелкие куски изрублю!

- По-по-пожа...

Дверь в каморку приоткрывается.

- Маня, я ухожу! - доносится сердитый голос.

- Кто там? - кричит влюбленный... - Панна Мария!.. Где она? Боже! О, тень матери моей!.. Этот мерзавец еще обворует мою аптеку! Чего тебе надо, посланец ада?

- По... по... пожа... луйста...

- Чего тебе? Говори, не то убью!

- О-го... го... ппо... по...

- Чего, чего?

- О... по-го... делетидок!

- Оподельдок?.. Здесь кроется какая-то адская интрига... Где деньги? Кто прислал тебя, чудовище?

- Ттот... пан, что... у... у... во... рот...

- А-а-а... Это он!

Юноша бежит к воротам, останавливается у лестницы и кричит вслед поспешно садящейся в санки паре:

- Фердинанд! Мария!.. О Мария! Вы изменили мне!

- Нельзя так орать по ночам, весь город разбудите, - раздается в это мгновение строгий голос с угла.

Юноша обернулся, взглянул, отскочил, подобно молодой антилопе при виде тигра, и, задвигая засов с энергией, полной отчаяния, прошептал:

- Вот какой у меня сочельник... вот какой сочельник у сироты! Боже!.. Боже!.. Разве я могу назвать тебя милосердным?..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

О люди! Что такое подлинные несчастья простого народа перед сознанием несчастья, которым озарены возвышенные натуры?

ПРИМЕЧАНИЯ

СОЧЕЛЬНИК

Рассказ публиковался в газете "Курьер варшавски" в конце 1874 года и начале 1875 года.